Призраки прошлого

Мертон поморщился, но не возразил по поводу перспективы убрать из комнаты исторические реликвии в угоду привидениям. Как и мать, он казался рассеянным и озабоченным. Чарити очень хотелось узнать, что сказал Пенли. Поработав около часа (духи вели себя тихо), она вернулась в Голубой салон. Лорд Мертон сидел у камина, погруженный в размышления – в руках не было ни книги, ни журнала.

– Вас уже освободили! – он поднялся ей навстречу.

– Где виконт Уинтон? – спросила она.

Лорд Мертон воспринял вопрос как нежелание оставаться наедине с ним и обиделся. Чарити пожалела, что спросила.

– Где-то здесь. Он вам очень нужен? Можно попросить Багота…

– О, нет, он мне вовсе не нужен, просто поинтересовалась, – Мертон пригласил ее сесть в кресло. – Я надеялась, что смогу поговорить с леди Мертон, но мисс Монтис не отходит ни на шаг, – сокрушенно пожаловалась она.

– Я говорил с Пенли. Случилось то, чего боялся Льюис. Мама планирует изменить завещание и передать половину состояния в Сент Албани Фонд. Не знаю, как лучше поступить. Поскольку речь идет только о половине состояния, я не уверен, могу ли взять на себя смелость отговаривать ее. В конце концов, это ее деньги. В двадцать один год Льюис станет обладателем солидного имения. Ему эти деньги особенно не нужны. Я уверен, даже могу побиться об заклад, что он их промотает. Может быть, Сент Джон потратит их с большей пользой.

– Вы говорили с леди Мертон об этом?

– Да, вскользь. Она меня резко оборвала, заявив, что только рассматривает возможность подобного шага, еще ничего не решено. Но если она примет решение, то мне не удастся ее остановить. Больше я ничего не могу сделать.

Чарити сочла этот момент подходящим, чтобы изложить свои рассуждения.

– Не обижайтесь, лорд Мертон, но… – начала она.

– Пора оставить формальности – можете называть меня просто Мертон.

– Как угодно. Но я хочу сказать другое. Вам наверняка известно, что такое индульгенция.

– Индульгенция? Вы католичка, папистка, мэм!

– Нет. Я имею в виду старые времена, когда можно было получить отпущение грехов, купив индульгенцию.

– А, понимаю вашу мысль: маман хочет искупить грех и избавиться от геенны огненной, заплатив деньги церкви?

– Вы угадали? А что это может быть за грех?

– Клянусь, не знаю. Давайте изменим сократовский метод вопросов и ответов. Если что-нибудь знаете, умоляю, расскажите.

– Сократ? Я всегда полагала, что это метод отца – так он заставляет противников соглашаться с его мыслями в Обществе. Ну, ладно, продолжу. Я убеждена, что когда леди сходит со стези добродетели, в этом всегда повинен или замешан джентльмен. Мне просто пришло на ум – это не утверждение, а предположение – что, если леди Мертон когда-то нарушила супружескую верность?

Мертон был неприятно удивлен этим предположением, но ответил вежливо:

– Отец любил женщин, чего скрывать, но о маман никогда ничего подобного я не слыхал. Думаю, что это маловероятно.

– Но вряд ли она переживает чувство вины из-за неверности супруга – это неестественно.

– Не спорю. Однако, если ваше предположение правильно, согласитесь, что пять тысяч фунтов – цена слишком высокая за один адюльтер.

– Это зависит от того, насколько серьезна была измена, – хитро заметила она. – Если были последствия, – я имею в виду серьезные последствия,… ребенок, например, то…

– Господь с вами! Неужели вы думаете, что она хочет под прикрытием фонда передать деньги этому ребенку? – он задумался. – Это не только смешно, но просто невероятно. Мама никогда не уезжала далеко от дома. Факт рождения ребенка она вряд ли могла скрыть от отца, а он бы не потерпел подобного в доме.

– Мы не знаем, что именно произошло. В то время вы были еще ребенком, а может быть, вас и вовсе не было – еще не родились. К этому именно сводится моя мысль – один из вас – виконт Уинтон или вы можете

оказаться незаконным ребенком, то есть отцом одного из вас был не лорд Мертон, хотя вам об этом неизвестно. Он смотрел на нее, не в силах произнести ни слова, словно громом пораженный. Наконец, пришел в себя и бросил в сердцах:

– Вы сошли с ума!

– Пожалуйста, не надо горячиться, лорд Мертон, я только высказала предположение и ничего не утверждаю.

– Если бы вам довелось видеть моего отца, вы бы поняли, что то, о чем вы говорите, абсолютно невозможно.

– Вы имеете в виду внешнее сходство между вами? Я видела его – на портрете, в галерее. Да, фамильное сходство просто удивительное. Но у него был брат или кузен, например, Алджернон… Они все очень похожи… Ваша матушка упоминала, что вышла замуж тридцать пять лет тому назад,… а вам тридцать. Что-то долго ее муж медлил с ребенком. А ей, наверное, очень хотелось иметь сына, наследника титула и тому подобное.

– Так хотелось сына, что она предоставила эту работу другому мужчине? Это просто дико. Вы явно не там ищете, мисс Вейнрайт, – сказал он ледяным тоном. – Маман помешана на правилах приличия. Если и были отклонения, то только со стороны отца. Если бы вы сказали, что он где-то скрывает незаконного ребенка, я бы еще мог поверить.

Чарити этот вариант не приходил в голову, но она не отбросила его.

– Возможно. Предположите, например, что ваш отец просил леди Мертон позаботиться о ребенке, а, она этого не сделала. Ребенок умер от нужды. Теперь она раскаивается и дает деньги в благотворительный фонд для поддержки других нуждающихся детей.

– Вы забываете, что ее «привидение» не отец, упрекающий ее за забывчивость. Это женщина.

– Это может быть мать ребенка. Есть у вас кто-нибудь из пожилых родственников, которые могут быть в курсе этих давних событий?

– Никого, кто бы жил поблизости. Да мне бы и не хотелось будоражить знакомых неприятными слухами. Старые слуги более надежный сосуд – они не выдадут тайны… Багот… он очень давно служит в семье… образец надежности и преданности… Ладно, это я возьму на себя, мэм.

Он позвал Багота в гостиную. Это был седой высокий пожилой человек с залысинами на лбу. Он очень удивился, когда ему предложили сесть, заморгал красными веками и попросил разрешения остаться стоять.

– Ну, пожалуйста, Багот, присядьте, – настаивал Мертон, – у меня заболит шея, придется слишком задирать голову.

Багот сел на уголок стула, чувствовалось, что он очень напряжен и что ему легче было бы стоять.

– Вам мой вопрос покажется странным, – начал Мертон, – но я хотел вас спросить о давних делах в Кифер Холле, когда родители только поженились. В те дни вы выполняли обязанности младшего лакея, если не ошибаюсь?

– Именно так, милорд. Я и родился в этом поместье, а в десять лет уже начал помогать по дому – во дворе, в основном, или в кухне.

– Тогда вам, должно быть, хорошо известно, что происходило в доме. Не можете ли сказать, Багот, в то время, когда лорд и леди Мертон были молодыми, не было ли в доме какого-нибудь скандала… сплетен… Ну, вы меня понимаете, надеюсь.

– Сплетен не было, – он замолчал, не желая говорить неприятные вещи. – То есть не больше, чем в других домах.

– У родителей вспыльчивые характеры. Они никогда не ссорились? Не стесняйтесь, Багот. Я помню, что иногда они говорили на высоких нотах, в детской было прекрасно слышно.