Пробужденный

пускать слюни на хозяина, копать двор и терпеливо ждать у окна возвращения хозяина.

Теперь идеальным местом для собаки была ферма бабушки. Я помнила, как бегала

по высокой траве с разными ее питомцами, как их мокрые носы тыкались в мои ладони, запахи солнца, ветра, дерева и их шерсти, когда я целовала их в макушки и играла с их

ушами. У нее было несколько собак, но уже давно, ее последняя собака, Бильбо, умер

стариком, но она не смогла уже заменить его.

Как только водитель подъехал, Херб, швейцар, подошел к машине и открыл дверь.

– Хороший выдался день, мисс Янг? – вежливо спросил он.

Я позволила ему помочь мне выйти.

– Херб, это был худший день в жизни. Но ты все равно не поверишь, если я расскажу,

– сказала я, пожав его ладонь.

Посмеиваясь, Херь провел меня к золотым дверям отеля.

– Я поверю всему, что вы мне расскажете. Вы не из тех дамочек, которым не хватает

внимания.

Я рассмеялась.

– Ну, драма может и к тебе подкрасться, Херб. Я получила сегодня слишком много

внимания, больше, чем хотелось бы. А результат – убийственная мигрень и острое

желание шоколада. Хорошего вечера.

– И вам, мисс Янг. Надеюсь, вам станет лучше, - он окинул меня озадаченным

взглядом, прежде чем открыть дверь.

– Я тоже, - ответила я через плечо и вошла в отель.

«И зачем такой яркий свет?» Я прищурилась, чтобы уменьшить боль в глазах, и

прошла через лобби к личным лифтам, где стоял страж Стэн, и поднялась на пятьдесят

второй этаж.

В месте, где я жила, не было ничего скромного. Мои родители занимали целый этаж

и не скромничали с украшениями очень дорогими вещами – коврики были выбраны

известными декораторами, тщательно подобранные картины не только украшали

комнаты, но и показывали клиентам, как много у нас денег, а один только холодильник

был таким большим, что в нем можно было потеряться, и украшен как часть кабинета.

Исключением была только моя ванная. Только там я чувствовала себя уютно, сбросив

обувь и оставив ключи на столе.

Из дорогих покупок родителей я любила только одну вещь – подсвечник Чихули, что

стоял в столовой. Он был в каком-то плане хаотичным, что открывало другую сторону в

моей строгой жизни. Мягкий свет золотистых шаров, ленты с нарисованным

причудливым узором и крученые ракушки были диким, но красивым сочетанием, что

заставляло меня выходить за рамки себя, использовать тепло опыта, чтобы превращать

кучи песка в пустыне эмоций, какой была моя жизнь, в нечто ценное, как стекло Чихули.

Когда я вошла на кухню, то позвала:

– Марселла, ты здесь?

Но в ответ я слышала лишь затихающее эхо собственного голоса в этой пустой

гробнице дома. Выбрав прекрасно охлажденный диетический имбирный эль в

холодильнике, я направилась в свою комнату, свое убежище, что я называла ледяным

дворцом. Когда я вошла, я позволила сумке тяжело упасть на пол и склонилась, чтобы

расстегнуть ремешки сандалий.

Я любила свою комнату. Я украсила ее в кремовых, бежевых и бледно-розовых

цветах. Кровать и прикроватная тумбочка были в цвете желтоватого золота и выполнены в

стиле викторианской Англии. Столбики на каждом углу кровати были изогнуты в

красивые арки, и с них мягкими складками ниспадали шторы.

С одной стороны комнаты было окно во всю стену, которое вело на мою веранду с

прекрасным видом на Центральный Парк. Противоположная стена была выполнена в

геометрических узорах: замерзшие стеклянные круги и прямоугольники разных размеров

были подсвечены сзади приглушенными розовыми огнями.

Отражение в огромном зеркале убедило меня, что перед сном мне очень нужно

принять ванную. Я прошла через комнату, мои ноги тонули в пушистом ковре. Я шла в

ванную, массажируя на ходу шею сзади.

Мои плечи затекли, особенно, левое. Боль в голове усиливалась, а кожа, вдобавок, чуть припухла и зудела. Я пробежала языком по губам и почувствовала медный привкус, словно мои губы кровоточили.

«Наверное, это аллергия или что-то типа того, - подумала я. – Это из-за древней

пыли в музее».

Я проглотила четыре таблетки ибупрофена, а потом смотрела вблизи на свое

отражение с разных углов.

«Ну как так? Странные сестры были правы. Я выгляжу так, словно меня сбила

машина».

Надеясь, что ибупрофен подействует магически быстро, я погрузилась в роскошную

ванную и начала оттирать с себя пыль. Горячая вода с пузырьками открыла мне, как

сильно я устала. Я уснула с головой, обернутой полотенцем. Но спала я не долго, глаза

мой внезапно открылись.

Окна были матовыми, оберегая личное пространство, потому свет и тепло не могли

видеть снаружи. Душ в стиле спа был закрыт стеной гравированного стекла, которое легко

пропускало свет, но не давало четкой картинки человека внутри.

Я не включала свет, потому что мне хотелось насладиться теплом уходящего солнца, редким зрелищем в окружении небоскребов. Было в этом огромное преимущество жизни

в небоскребе в Центральном Парке. Гаснущий свет сыграл со мной злую шутку, и мне

показалось, что в тени кто-то есть.

Посмотрев с минуту на силуэт в тени, я решила, что это проделки облаков, что

отбрасывали странные тени, или проделки длинной тени от зданий. Я снова уложила

голову на полотенце.

«Паранойя уже, да?» - пробормотала себе под нос я.

Я попыталась расслабиться, но теплая вода холодила меня. Тьма высасывала

солнечный свет из комнаты, и мне начало казаться, что я погребена внутри саркофага, которым стала ванная. Запахи благовоний смешивались с медным привкусом крови. Я