Пробужденный
Шрифт:
слышала тихое всхлипывание и крик. Вскрикнув, я села, подняв волны на воде, и потоки
хлынули через край на мраморный пол.
Я быстро выкарабкалась из ванной и уставилась на нее в ужасе. Дрожа, пока мои
ноги стояли в воде, я убрала с глаз волосы и попыталась успокоиться, медленно дыша.
«Да что со мной такое?»
Я никогда не слышала, что головная боль может вызвать галлюцинации, но, видимо, такое могло произойти. Куда логичнее было то, что у меня был кошмар.
«Может, сахар в крови понизился, - перед походом в музей я только
«Точно, у меня мало сахара в крови».
Я попыталась представить, что все произошедшее было вызвано голодом, но,
вспомнив события подробнее, пришла к выводу, что происходит что-то странное.
Вынув пробку, я решила поручить уборку нашей домработнице Марселле – такое
было ненормально для меня, и я знала, что она придумает мне секретное наказание позже
– и намотала на голову толстое полотенце, скользнув в пушистый халат, и направилась в
свою комнату, где устроилась за столом.
Сначала я разобралась с кипой бумаг, которые я беспорядочно пихнула в рюкзак, убегая из музея. Разделив их на стопочки и уложив в углу стола, я почувствовала себя
лучше. Было что-то в этих стопочках, листья на которых были отмечены черным
маркером, а дни календаря полностью заполнены, что успокоило меня, вернув контроль
над собой.
Наверное, я была даже больше дочерью своих родителей, чем хотела.
Организованная я, скрупулезная часть меня, хороший солдат, прекрасно вписавшийся в их
жизнь, находила комфорт в таких обычных вещах. Хотя в сердце я всегда хотела немного
хаоса и приключений, но, по правде говоря, я всегда зависела от приказа, разрешения.
Открыв блокнот, я нашла страничку, на которой начинала набросок Амона, и
попыталась дорисовать лицо, но тут же стерла его, понимая, что не могу правильно
изобразить черты его лица.
Почему я была так придирчива, не знаю. Я сдалась и просто обвела контур его
головы.
Я слышала звонок лифта, за которым последовало постукивание высоких каблуков, что означало, что домой вернулась мама. Я потратила на набросок Амона куда больше
времени, чем думала. Моя мама просунула голову в комнату, и до моего носа долетел
цветочный запах ее духов.
– Мать, - сказала я, поднимая голову и отрываясь от блокнота.
Она прошла в комнату и положила ладонь на мое обтянутое халатом плечо.
– Как день прошел? Херб сказал, что ты жаловалась.
Я вздрогнула в ответ и напомнила себе, что Херб просто беспокоился, а Мать тем
временем листала брошюру колледжа, остановившись на менее желаемом. Я почти
слышала укор в ее голосе, когда она просматривала лист:
– Я смотрю, ты размышляла над выбором.
– Да, хотя и не решила ничего пока что.
Сжав мое плечо, что было явно подавляющим жестом, а не успокаивающим, она
сказала:
– Уверена, ты выберешь правильно.
Она расстегнула ожерелье и сняла браслеты, пока ворчала:
– А как твоя встреча насчет школьного проекта?
– Резко оборвалась.
–
Я слышала.Повернувшись в кресле, чтобы видеть ее, я спросила:
– От кого?
– От матери Кэсси. Кэсси беспокоилась о тебе. Она сказала, что ты сбежала со
встречи, чтобы помочь парню на улице?
Будучи мягкой, мама говорила очень успокаивающе, но я чувствовала привкус
горечи ее недовольства и утихомирить ее:
– Все было совсем не так драматично.
– О? – таким был весь ответ. Единственная гласная, содержащая миллионы значений, осторожно прервала разговор. Так делали в старых телевизионных программах, когда
гостей заставляли чувствовать дискомфорт в затянувшейся тишине и терзаться мыслями.
И хотя я сомневалась, что мама знала такие трюки, я клюнула на удочку.
– Она говорила правду, на улице был парень, но она не рассказала о происшествии.
Он был сильно ранен.
– И ты попыталась помочь, - сказала она, вскинув бровь, и это не прозвучало
вопросительно.
– У меня не было выбора, - отметила я, говоря правду, пусть и не всю.
– Разве там не было полиции? Никто не вызвал скорую?
– Не знаю. Он успел уйти раньше.
– Я думала, он был серьезно ранен.
– Он и был. Но смог… уйти, - мой голос сорвался.
Ее острый взгляд замер на моем блокноте, и она придвинула его ближе, скользя по
странице пальцем.
– Это твой загадочный парень?
Я кивнула, закрывая рукой записи о нем внизу страницы и надеясь, что этот жест не
выглядит ненатурально.
– Хмм. Может, мне стоит сделать пару звонков и выяснить, оказали ли ему
медицинскую помощь.
Она собиралась заняться Амоном, и я не могла позволить ей этого. Не то чтобы она
могла ему навредить, но у моей матери были свои принципы насчет людей, которым
нужно было укрытие, которые были не на своем правильном месте.
По ее милости Амон скорее окажется в какой-нибудь организации. А я не была
уверена, что он принадлежал одной из них, но идея упечь его куда-нибудь была неверной.
Нуждаясь в том, чтобы сбить ее с пути, но не навлечь на себя подозрения, я сглотнула и
тихо ответила:
– Уверена, с ним уже все в порядке.
Я продолжала чувствовать панику, пока она изучала мой блокнот. Если она решит
забрать его, мне придется нелегко. Вместо этого она закрыла блокнот и оттолкнула в угол
стола.
– Ты знаешь, как я толерантна насчет твоих хобби, - начала она, - и я надеюсь, что ты
не попадешь в опасную ситуацию, пытаясь нарисовать кого-то… нового? – в ее словах
был и приказ, и предупреждение, и вопрос. Улыбнувшись, я покачала головой, словно
замечание было ошибочным.
Она долго смотрела на меня, вызывая во мне болезненные ощущения и словно читая
что-то в моем сознании, открывая мои секреты, но она закрыла тему и сдержанно
улыбнулась. Часть меня паниковала, что она все же станет искать следы инцидента с