Пробужденный

четвертая девушка подошла к Амону, чтобы поинтересоваться его состоянием во второй

раз, я взорвалась и перебила ее до того, как она успела что-нибудь сказать:

– Мы в порядке, спасибо, - и прошипела Амону. – Лысым ты мне нравился больше.

Амон счел мою реакцию забавной. В ответ я выхватила из-под его руки подушку, подложила ее себе под голову, закрыла глаза, скрестив руки на груди, не желая дальше

смотреть на бесконечный парад в честь Амона.

Все еще посмеиваясь, Амон взял одеяло, что дала ему одна из посетительниц, чьи

духи он посчитал достойными египетской королевы, накрыл меня им и склонился ближе, прошептав:

– Пустынной лилии не нужно смотреть ревнивыми глазами на обычную фиалку.

Я не ответила и скоро провалилась в сон под гул двигателей.

Глава восьмая:

Взгляд туманных глаз

Меня разбудил стук столового серебра и мягкое бормотание голосов. Открыв глаза, я

увидела крупного мужчину на соседнем ряду кресел, вгрызавшегося в ужин, и тут же

проснулась. Растирая ладонями глаза, я потянулась и задумалась, сколько вообще спала за

последние два дня.

– Прошу прощения, - сказала стюардесса, почти сунув мне в лицо свою пышную

грудь, чтобы лучше видеть моего спутника. Это точно был не сон. Я встревожилась, услышав просьбу Амона принести ему ужин, которую она собиралась выполнить. Закатив

глаза, я постучала по ее плечу.

– Я бы хотела пройти в уборную.

– О, конечно.

Оказавшись там, я закрыла дверь и намочила полотенце, приложив его к щекам. Я

была не похожа на себя. Мой обычно уверенный и здоровый вид стал сгорбленным и

болезненным. У кожи появился серый оттенок, что только усугублял блеск пота. Мои

каштановые волосы безвольно свисали вниз, утратив блеск. Мой аккуратный макияж был

размазан, а круги под глазами выглядели как выжатые пакетики чая.

Вытащив косметичку, что я, к счастью, взяла с собой, я поправила лицо, как могла, и

стянула волосы в небрежный хвост.

«Во что ты вляпалась?»

Я позволила себе короткий миг истерики, согласившись – трудно представить –

поехать в Египет с кто-знает-сколько-тысячелетней мумией-принцем, чтобы был слишком

горячим, чтобы сосредоточиться на чем-то одном.

Когда я дюжину раз повторила себе мантру: «Что есть, то есть», я была готова

вернуться на свое место.

И обнаружила на своем месте женщину средних лет, спрашивавшую у Амона о его

родине. Когда он заметил меня, он мягко сказал ей:

– Моя Лили вернулась, нам пора ужинать. Может, мы поговорим о Египте позже.

– О, да, мне было бы приятно, - сказала женщина, улыбаясь от уха до уха, пока не

вернулась в свое кресло.

Рассердившись, я плюхнулась на свое место и швырнула косметичку на пол. Амон

склонился, чтобы затянуть ремень безопасности на мне.

– Ты должна быть все время с ним, пока капитан не скажет, что можно безопасно

ходить по кабине.

Я оттолкнула его руки.

– Да, я в курсе. И я не твоя Лили, кстати.

Весело проигнорировав мой комментарий, он спросил:

– Ты знаешь, как опустить ниже твой стол?

– Да. Я вообще-то родилась в этом веке.

Его веселил и смущал мой сарказм. Я не могла сказать точно, почему чувствую себя

такой колючей. И снова эмоции захлестнули меня. Когда мой стол был отрегулирован, стюардесса принесла нашу еду. Я видела особую улыбку, которой она наградила Амона, и

сузила глаза и вдруг замерла, понимая, почему я так раздражена. Я решила, что Амон…

моя собственность. Когда я громко прочистила горло, стюардесса со стуком опустила

подносы на столики и поинтересовалась у Амона, не нужно ли ему еще чего-нибудь.

Когда он сказал, что при необходимости даст ей знать, она ушла. Но перед каждым из нас

стоял не один, даже не два, стояло три ужина.

– Что это? – выдавила я.

– Пир. По крайней мере, это лучшее, что смогла организовать Глория в данной

ситуации.

Он заказал вегетарианскую лазанью, курицу, салат от шефа, тарелку с фруктами и

сыром каждому из нас.

– Она сказала, что позже принесет десерты, - сказал Амон, подхватывая веточку

винограда и начиная откусывать одну ягоду за другой зубами.

Я покачала головой. Мое мрачное настроение исчезло, когда я увидела, что он ест

виноград как древний бог, каким вполне мог быть, и губы дрогнули в улыбке, хотя я

старалась все еще выглядеть раздраженной.

– Вот так, - прошептала я, взяла кисть винограда и сняла с нее пару ягод, а потом

отправила их в рот. Амон опустил веточку и наблюдал за мной, сосредоточившись на

моих губах. Я уже начала чувствовать неудобство и смущение с капелькой тепла, когда он

указал на лазанью.

Он повторял мои движения от действий ножом и вилкой и использования маленьких

пакетиков с перцем и солью до использования салфетки, чтобы не запачкать одежду

салатом. Он вскоре заметил, что я положила салфетку на поднос, и тут же забеспокоился.

Расположив свои пальцы на моей щеке, этот диагност версии Египетский Бог

спросил:

– Ты заболела?

– Нет. Лишь немного устала, - ответила я, пока он разглядывал меня ореховыми

глазами.

– Тогда почему ты не ешь?

Я пожала плечами.

– Обычно я не ем так много. Я же тебе говорила раньше, забыл?

– Я помню.

Амон вернулся к еде, но вскоре отодвинул остатки еды подальше. Когда я спросила у

него причину, он ответил:

– Пировать нельзя одному. Это праздник, обновление. Если ты не хочешь

участвовать, то и я воздержусь.

– А что мы празднуем?

– Жизнь, - просто сказал он.

– Я не понимаю.

Стюардесса забрала наш незаконченный ужин и снова разлила напитки. Попробовав