Пробужденный

Мы чувствуем боль. Мы болеем и умираем.

– Да. Но, возможно, вам уже не нужна… реликвия… вроде меня. Может, мне пора

уснуть под стеклом, как остальным, и никогда больше не просыпаться.

Я представила себе, каково это – проснуться раз в тысячу лет и увидеть мир совсем

другим, изменившимся без меня, остаться без связей с кем-нибудь, без семьи

«Ему должно быть ужасно одиноко».

Хотя мы были разными, как любые два человека, я знала, что такое одиночество.

Повернув голову, я смотрела на мерцающую реку.

– Нил вырастил и выкормил несметное количество поколений, и он все еще служит и

помогает людям Египта. Многие могут пройти по его берегам и подумать, что так и надо.

Они могут и не вспомнить о королях, что плыли по его волнам, или о людях, что зависели

от его воды, или о культуре, но это не уменьшает его значения. Это не уменьшает его

важности. Твой народ может не знать тебя. Они могут пройти мимо тебя по улице и не

почувствовать твоей силы, но это совсем не означает, что ты не нужен им.

Я не знала, что еще сказать. Я понимала, как сильно это пробуждение отличалось от

его предыдущих. Тогда его встречали праздником, а теперь его забыли.

Подняв взгляд, Амон сказал:

– Ты права, Лили.

– Что? Как? – я успела подумать, что сильно ошиблась.

– Не важно, как мы воспринимаем солнце, оно продолжает светить, невзирая ни на

что. Если мои заслуги не признают, то пусть так и будет. Я поклялся служить народу

Египта и продолжу это делать, пока это нужно будет Египту.

– И как долго?

– Как только исчезнет угроза тьмы.

– Этого никогда не случится.

– Тогда я продолжу служить.

Ореховые глаза Амона были обеспокоенными.

– Как ты справляешься со всем этим? То есть, все эти изменения, что ты увидел

вокруг, должны ошеломлять.

– Ты – это то, как я… справляюсь, Лили.

– Как это понимать?

– Это сложно объяснить.

– Но ты можешь попробовать?

– Мое сознание может понимать мир через твои глаза. Как вышло с твоим

телефоном, например. Если я сосредоточусь, то могу увидеть, как ты его используешь. Я

вижу в сознании, как ты доверяешь этому прибору, и хотя не могу понять его полностью, но уже не боюсь.

– А что насчет самолетов, машин, небоскребов? – он поднял голову и посмотрел на

меня. – Стой, ты сейчас это делаешь, да? Ищешь, что такое небоскреб?

– Да.

– Это те высокие здания.

– Ах. Хотя я могу улавливать картинки и эмоции любого выбранного мной человека, с тобой моя связь особенна. Это куда больше, чем Глаз. Наша связь не только дает мне

энергию, но и успокаивает меня. Без тебя я был бы кораблем в бушующем море, что

остался без парусов и якоря. Я бы точно потерялся.

– Ты так связывался с другими людьми? Когда пробуждался до этого, я имею в виду?

– Нет. Ты первая.

– Почему ты не связывался с остальными? Тебе не нужна была их помощь?

– Связь – это соединение пяти моих сторон с другими. Связь между двумя может

легко затмить одного из нас. Это… личное.

– Потому мне было сложно контролировать то, что я говорю? То есть, все, о чем я

думала, тут же слетало с языка независимо от моего желания.

Амон кивнул.

– Твои скрытые мыли и чувства были вытянуты на поверхность. В прошлом я

понимал, где нахожусь и что должен сделать. Рядом всегда были мои сосуды смерти, так

что мне не нужна была помощь других. Мои братья пробуждались в один день со мной, вместе мы достигали нашей цели без передачи нашей воли смертным. Связи раньше не

было, потому что она не была нужна. И я буду вечно жалеть о том, что заставил тебя

пройти через это.

Я притихла на мгновение, а потом сказала:

– Я чувствую, что ты еще многое мне не рассказал.

Амон отвернулся.

– Это не то, о чем тебе стоит беспокоиться. Я продолжу питать твоей энергией очень

осторожно, чтобы не нанести вреда. Кстати говоря, тебе нужно отдохнуть, юная Лили.

– Ты тоже устал, - тихо сказала я. – Ты не хочешь поспать?

Поднявшись, Амон поставил меня на ноги и взял своими пальцами прядь моих

мокрых волос. Убрав волосы с моего лица, он поцеловал мой лоб – и этот жест удивил нас

обоих.

– Тебе сон нужен больше, чем мне, Нехебет, - сказал он, отстранившись на шаг.

– Что это значит?

– На моем языке нехебет – драгоценная водная лилия, найденная в оазисе, и этой

водной лилии, - он коснулся моего плеча, - нужно отдохнуть.

Когда я собралась возражать, он утихомирил меня, прижав кончик пальца к моим

губам.

– Здесь только одна кровать. И я хочу, чтобы ее заняла ты.

Подтолкнув меня локтем, он отправил меня в спальню. Когда я закрывала дверь, то

видела, как он отвернулся к окну и дрожащей рукой провел по волосам.

* * *

Уснула я днем, а когда проснулась, был уже вечер. Окно в спальне было открыто, и в

него проникал ночной воздух, холодный и пахнущий рекой, цветами пустыни и

экзотическими специями. Бодро открыв дверь, я обнаружила Амона спящим. Его длинное

тело неестественно скорчилось на диване, еда на столе стояла нетронутой.

Выкатив тележку с остывшей едой в холл, я вытащила телефон и тихо заказала еще, а потом опустилась на колени перед Амоном, ожидая, пока доставят еду. Его новые

волосы сейчас упали ему на глаза, и после мгновения борьбы с собой я закрыла ту часть

сознания, что контролировала мое поведение, и нежно убрала волосы с его глаз

кончиками пальцев. Меня привлекло тепло его кожи, и я хотела просто сидеть рядом с

ним и чувствовать это тепло.

Его полные губы во сне казались мягче, и я поняла, что видела сейчас перед собой

человека, а не солнечного бога. Такими были две его стороны, выгравированные на одной

монете. Каждая его сущность была сильной, красивой и властной, но человек-Амон, что