Пробужденный

был уязвимым, что сомневался в себе, что тосковал по связи с людьми, мне нравился

больше.

Было так просто представить его спящим, страстным и теплым, обнимавшим меня, а

меня – целующей его, запустившей руки в его волосы в порыве страсти. Когда я поняла, что легко могу влюбиться в такого, как он, я убрала руку и осадила себя за такие девичьи

фантазии. Я не знала, что на меня нашло, и не могла это объяснить, потом решила просто

забыть об этом. Лишь раз в жизни я позволила себе нарушить правила, но, если бы мне

хотелось найти себе хорошую пару, рядом не было никого подходящего. Все же мой

прежний стиль мыслей возвращался. Что будет, если я все же закончу тем, что полюблю

Амона слишком сильно? У нас не может быть общего будущего.

Но он был внимательным – не только ко мне, но и к остальным. Солнечным – было

что-то особенное, когда Амон возвращал энергию; я не могла тогда сопротивляться

счастью. Самоотверженным – какая девушка устоит перед парнем, что забыл о своих

желаниях и жертвует собой ради спасения остальных.

Эти качества и многие другие отбрасывали бриллиантовый свет на сотканного из

тени и сна парня, которого я тогда встретила. Он исчез, и остался Амон. Я могла опасно и

беспечно влюбиться в такого, как он, но я не могла представить себе сценарий, в котором

такие отношения закончатся чем-то, кроме разбитого сердца. Конечно, мои родители не

одобрят его, пока у него не будет задатков политика или ученой степени.

Ирония была в том, что если бы я жила во времена Амона, мои родители и мечтать о

лучшем не могли бы. Все же он был египетским принцем. Даже без силы бога солнца

Амон был известным. Я поморщилась, подумав, что он мог бы жениться на сестре, как

боги в прошлом. Хотя у него могло и не быть сестры.

Зато я могла временно забыть о планах на будущее для себя, и уже за это я была ему

благодарна. Я не представляла, как трудно мне станет жить, когда все это закончится. С

Амоном мне казалось, что возможно все. И я уже не была той мисс Янг, Лиллианой. С

ним я была просто Лили, юной Лили. И быть Лили мне нравилось больше.

В дверь легонько постучали, я отставила свои размышления и открыла ее, пропуская

служащего с новой тележкой. Он дал мне бумажку на подпись и ушел. Амон проснулся, когда я расставляла еду на столе.

– Присоединишься? – с улыбкой спросила я. – Думаю, я готова пировать.

Вскинув голову, он разглядывал меня расширившимися зелеными глазами.

– И что же ты празднуешь, юная Лили?

Поднимая стакан, полный апельсинового сока, я сказала:

– Возможности. Давай отпразднуем неизвестность.

Амон придвинулся ближе и взял стакан, наполняя его из графина.

– Тогда за неизвестное, - сказал он и звякнул своим стаканом о мой.

С облегчением я наполнила свою тарелку и в этот раз не позволила себе думать о

жире, углеводах и калориях. Если что-то было вкусным, то я была уверена, что оно

понравится Амону. Он заметил шоколадный пирог, и я предложила ему попробовать, в

ответ он придвинул ко мне полную тарелку египетской еды, которую он любил, и

сообщил, что ее нужно есть руками. Другое блюдо мы зачерпывали тонкими кусочками

благоухающего хлеба. Мы попробовали все, угощая друг друга, и Амон взял телефон, заказав из меню то, что мы еще не успели попробовать.

Впервые мы попробовали с ним пиццу, и ему больше всего понравилась

«Маргарита». Я познакомила его с лобстером и пастой лингвини, мороженым и

итальянскими фрикадельками, тартаром из мяса и весенними роллами, а он угощал меня

многими местными блюдами. Некоторые были похожи на то, что я когда-то ела, но другие

были открытием для меня.

Дегустация блюд с Амоном была для меня волнующим опытом. Это было странно,

смело и, конечно, интимно. Но, кроме всего этого, было весело. Я понимала, что никогда

еще не пировала за всю жизнь. Страсть Амона к еде и влечение к обычным радостям

вроде вкуса или вида блюда было большим открытием для меня. И мне хотелось такое

повторить.

К тому времени, как мы закончили, я постанывала, ведь никогда еще в жизни

столько не ела. Было всего за полночь, и я не знала, идти мне спать или посмотреть

фильм. Я начала собирать тарелки обратно на тележку, когда Амон нежно обхватил рукой

мое запястье.

Скользя рукой по моей руке к моему лицу, он приложил ладонь к моей щеке и

сказал:

– Хейкнью, Лили.

– Это означает «спасибо», да?

– Это намного больше, чем просто спасибо. Это выражение глубокой благодарности

другому человеку. Это выражение благодарности за тепло и уют, которые один чувствует

в присутствии другого. Я не благодарю тебя, Лили. Я благодарен за тебя.

– Оу.

Он продолжил.

– Я пировал много раз, но никогда это мне не нравилось так сильно. Мое сердце

светится рядом с тобой.

Покраснев, я пробормотала:

– Мне тоже понравилось.

Зеленые глаза Амона изучали мое лицо, потом взгляд переместился на мои губы, и

он сделал шаг ближе. Я подумала, что он собирается поцеловать меня, но он вместо этого

прижался лбом к моему лбу. Наши носы соприкоснулись, но, к сожалению, его

заманчивые губы были далеко от моих.

Отодвинувшись, я почувствовала его сожаление, и он отстранился от меня.

– Прошу, отдохни еще чуть-чуть, Лили. Я скоро вернусь.

С этим он вышел за дверь.

«Что я наделала?» - задумалась я. Может, я не был для него настолько

привлекательной, как он для меня. Может, я просто была ему нужна, а теперь, когда все

нужное было сделано, он без проблем отодвинул меня в сторону.

Чувствуя себя запутавшейся в своих чувствах, в мыслях о парне и ситуации, в