Профессорская служка

— А… — начал было Ганс, но профессор его остановил:

— Мы собрались, чтобы пообедать.

— Простите, не хотел испортить аппетит.

— Ничего-ничего… — прошептала я.

А по глазам огневика видно, что этот разговор не окончен. Что ж, Ваше Величество Дворецкий, сейчас и я предъявлю свое умение видеть детали и читать между строк.

— Скажите, Ганс, сколько столетий насчитывает ваш род в Аркаде? Шесть или всего лишь пять?

— Девять! — рьяно вступился он за честь своих предков и попал в мой капкан.

— Так вы из очень знатного рода… — невинно посмотрела на мужчину, окаменевшего не только лицом, но и телом. — Как интересно! И какая причина загнала вас сюда, в предместье Ридмейры?

— Проклятый Всенижний! — выдохнул профессор, отбросив приборы.

— Ирэна… — Голос дворецкого был зловещим, глаза метали молнии, а я продолжала улыбаться, точно зная, что на конфликт он не пойдет. Огневик в бегах или около того, и личность свою раскрывать не намерен, а значит, припугнет: — Я попрошу вас, мисс Адаллиер…

— Оставьте, Ганс, мы же в одной упряжке. — Коварная улыбка и вопрос: — Или к вам следует обращаться иначе? Гансуорд эль Гаерд, а может, Гансвирд эль Шозарри?

Я наугад назвала имена холостых потомков двух самых значимых родов Аркады и не прогадала. Мужчина потемнел лицом, но быстро справился с нахлынувшим гневом:

— Вы, моя дорогая, можете звать меня просто Ганс.

— А вы меня — Ирэной, я не против.

Атмосфера холодной войны медленно сошла на нет. У меня получилось даже свободнее вздохнуть и вновь напомнить себе о найденных книгах, а значит, и о светлом будущем.

— А… — хотел что-то спросить профессор, но на этот раз был оборван огневиком:

— Мы собрались, чтобы пообедать.

— Действительно, — согласилась я, — не стоит задавать неуместных вопросов. В противном случае мы переключимся на вас, а вы вряд ли это вынесете…

— Зря, — брякнул дворецкий и, позабыв об обиде, сверкнул потрясающей улыбкой и взглядом указал на профессора.

Интриган подставил меня мнимой фамильярностью и вседозволенностью в общении с правообладателем, и я с опозданием поняла нелепость собственных умозаключений. Прикусив губу, посмотрела в сторону помрачневшего Лесски, мысленно припомнив пару неприличных выражений. Может, попросить прощения? Вдруг пронесет?

— Не стоит, — неизвестно к кому обращаясь, прошептал черноглазый пакостник в то время, как светлый взгляд девятого наливался гневом, а голос сталью.

— Иначе что, Ирэна? — Казалось, что мое имя он проскрежетал.

Рано я возомнила себя равной, нужно было промолчать, превратиться в статую или вовсе удалиться к себе, но поздно. Можно взмолиться о прощении, можно устроить истерику, разыграть ничего не понимающую дурочку, но все это не позволит избежать наказания в будущем. Поэтому…

Я сжалась, втянув голову в плечи и прикрыв руками грудь, прошептала:

— Только не лишайте меня…

Тон, поза, взгляд — все это говорило о нелегкой судьбе жертвы, перенесшей многое, и мои благородные сотрапезники отреагировали на нее открыто, а главное, правильно.

— Что?! — Стулья двух вскочивших мужчин грохнулись на пол, посуда на столе зазвенела.

— Сладкого! — заявила с улыбкой, и они слаженно сели. Несомненно, промахнулись и в один голос охнули, припомнив Всенижнего.

— Так вы не будете лишать, нет? — продолжила разыгрывать сущую наивность, не забыв непрестанно покусывать губу. — Как я рада! — Это сказала, положив на тарелку десерт и прихватив чашку с чаем. — Что ж, спасибо, мне было приятно с вами отобедать.

— Взаимно, — отозвались Ганс и Лесски, сидя на полу.

Я вышла, дверь хлопнула, и из-за нее послышался раскатистый смех. Фух! Пронесло. И не успела пройти и пяти шагов, как столкнулась с настороженной поварихой. С перепуга я чуть ли не уронила свой сладкий трофей.

— Матушка Агафья, что случилось? — с опаской спросила у оборотницы. Судя по рассказам горничных, она редко покидала пределы кухни и поднималась в дом лишь в том случае, если произошел какой-нибудь нонсенс: нападение, возгорание, появление незваных гостей и грабеж. Что же привлекло ее в дом сейчас? Неужели взлом и проникновение средь бела дня?

— В доме есть чужие? — спросила она тихо.

— Нет, никого, — ответила шепотом.

— А в столовой? — Она прислушалась, наморщив нос, и из человеческого облика легко перешла в полуоборот, потянула воздух.

— Только профессор и Ганс.

— А кто смеется с нашим Дейром? — хищно оскалилась волчица. — Голос незнакомый, а в доме чужих нет. Может, морок!

Я расслабленно выдохнула и усмехнулась ее искреннему недоумению и поиску проблем на ровном месте.

— Да Ганс это.

— Его Величество Дворецкий? — не поверила повариха и, обернувшись человеком, взяла меня за плечо: — Ирэна, не заболела ли ты, детка? Тебе явно мерещится.

— Почему? — Теперь пришел мой черед удивляться. Ладно, огневик не улыбается другим обитателям дома и не разговаривает с ними, но ведь с профессором он мог и шутить, и смеяться. Разве нет?

— Не умеет Ганс смеяться, — с сожалением покачала головой повариха. — Травмирован, маска каменная на лице, неподвижная. Он как к профессору устроился, за все время ни разу не улыбнулся. Поверь мне, уж я-то глазастая.

Пришлось поверить, согласиться, а заодно придумать несуществующего гостя, который так громко смеется вместе с девятым.

— Тогда, возможно, профессор установил портал и общается с кем-то через него.

— Вот, это уже на правду похоже, — улыбнулась она и, принюхавшись, спохватилась: — Мои пироги!

Оборотница исчезла за поворотом, а голос ее все еще звучал рядом со мной. Что ж, самое время и мне вернуться к обязанностям, но первоначально полакомлюсь десертом. Заняв удобное кресло в холле, я попробовала первый кусочек пирожного, и вдруг из воздуха напротив меня материализовался огневик с пылающим черным взглядом.

— Поговорим?

От одного его тона сладость стала поперек горла, а я с перепуга, резко взмахнув руками, отпустила пирожное в свободный полет. Полет был недолгим, а приземление впечатляющим — на Гансов высокий лоб и нос с горбинкой. Дворецкий, облагодетельствованный новым головным убором, брезгливо поморщился, снимая сладость с лица: