Проклятье древней гробницы
Шрифт:
– Упс! – как бы извинился Жаров. – Прошу прощения.
Он и вправду сделал это не нарочно, но позже ему казалось, что как раз такого казуса и ожидала вся эта леденящая душу история, будто бы в каком-то жутком образе стоящая за портьерой.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Рудольф. – Сожалею, что ничем не мог вам помочь.
Он встал и быстро ушел. Жаров пробурчал себе под нос, глядя вслед уходящему:
– Еще как помог…
Утром он ворвался в кабинет следователя.
– Еще одна сенсация? Выкладывай.
– Еще одна? – с возмущением спросил Жаров.
– Ждем Минина с докладом. У него что-то очень важное.
Тут только Жаров заметил, что в кабинете присутствует еще и лейтенант Клюев, как всегда, в форме, именно этой формой и сливаясь с казенной мебелью. Жаров прошел через кабинет и устроился на подоконнике.
– У меня тоже сенсация. Сенсация века. Не менее значительная, чем открытие могилы Овидия.
– Что же может быть интереснее этого открытия?
– То, что никакого открытия не было.
– Как это?
– Я встретился с этим теневым… То есть – черным археологом. Но теневым – все же специалистом в этой области. Он предполагает, что это захоронение – фальшивка.
– Неужели? И кто же смастерил ее – наша красавица археологиня? Та самая девушка, на которой ты хочешь жениться?
– Вот еще! Я что же – говорил о женитьбе?
– Нет, но ты же вообще, теоретически озабочен этим вопросом.
– Отстань.
Пилипенко сделал преувеличенно изумленное лицо и развел руками. Сказал:
– Тогда получается, что все эти убийства совершила она.
– Да что ты говоришь!
– Просто делаю выводы из твоего сообщения. Руководительница экспедиции не могла подделать могилу в одиночку. У нее были сообщники. Возможно, как раз пожилой профессор и художник. Возможно, что она решила убрать их как посвященных в тайну… Впрочем, ерунда… Наконец-то! – он оглянулся на дверь, за которой были слышны всем хорошо знакомые шаркающие шаги.
Дверь открылась и вошел Минин.
– Итак? – кивнул ему Пилипенко.
– У меня достаточно мрачные данные касательно художника, – на ходу сказал эксперт.
Он протянул следователю свою бордовую бархатную папку.
– Он был отравлен? – спросил Пилипенко разворачивая папку. – И это не грибной яд?
– Грибной, – угрюмо буркнул Минин.
– Так в чем же мрак-то?
– Да ты почитай.
– Лучше скажи словами, – Пилипенко прихлопнул папку рукой. – Коротко. Всем ведь интересно, правда?
– Яд представляет собой смесь из трех разных смертельно ядовитых грибов, – сказал Минин. – Бледной поганки, мухомора вонючего и паутинника козлиного.
– Вонючего? Козлиного? – встрепенулся Клюев. – Ты смеешься, что ли?
– Увы. Это просто научное название грибов по известной классификации Фриса. Именно мухомор вонючий и паутинник козлиный. Есть еще паутинник Терпсихоры, паутинник Геркулесов и паутинник гусиный. А ядом паутинника элегантного,
между прочим, как я читал намедни, был отравлен сам Владимир Ильич Ленин. От чего и умер.– Вот Ленина нам еще только тут не хватало, – проворчал Пилипенко. – Тутанхамон уже есть… Ладненько. Значит, это все же убийство.
– Да что за решение? – подал голос Клюев. – Почему?
– Да пошевели мозгами!
Клюев поднял глаза:
– Действительно. Если парень пошел в лес и сорвал там по слабоумию ядовитый гриб – это понятно. Но если он нашел сразу и вонючий, и козлиный, и бледную к тому ж… Совершенно не верю.
– К тому же, как сказала его соседка, он был очень опытным грибником, – проговорил Жаров.
– Это яд, – сказал Минин. – Самодельный, кустарный, но кем-то специально примененный яд.
Несколько секунд все молча переваривали эту информацию. Пилипенко сказал:
– Некто действовал вполне обдуманно. Все знали, что художник любит ходить в лес с корзинкой.
– Значит, открываем дело? – спросил Клюев.
– Выходит, что так, – задумчиво проговорил следователь. – И это будет крайне интересное дело… Правда, пресса? – обратился он к Жарову.
Жаров пожал плечами.
– Между прочим, наш неутомимый писатель подозревает, что гробница Овидия – подделка, – сказал Пилипенко Минину.
– Это невозможно, – ответил тот. – Лебедева предоставила мне данные радиоуглеродного анализа. Могила датируется первым веком нашей эры.
В этот миг на столе следователя зазвонил внутренний телефон. Он взял трубку, послушал бульканье голоса на том конце провода. Ответил:
– Принято. Действую.
Он положил трубку и оглядел присутствующих. Проговорил мрачно:
– Чего-то в этом роде следовало ожидать. Лаборантка камеральных работ экспедиции Лукьяненко Ольга найдена мертвой.
Все обернулись к нему, и вышло нечто вроде немой сцены. Жаров привстал с подоконника. Клюев принялся с досадой отряхивать погон своего мундира. Минин запустил пальцы в бороду.
– Но как… – начал было вопрос Минин и замолчал, так как Пилипенко немедленно ответил:
– Ночью покончила с собой.
Через полчаса все, кто был в кабинете, вышли из машины в расположении археологической экспедиции. Еще одна машина привезла оперативников, подъехала также «труповозка».
Пилипенко начал с опроса Лебедевой.
– Я всегда прихожу на работу раньше других, – сказала руководительница экспедиции. – Сразу ее увидела.
– И что же вы сделали? – спросил Пилипенко.
– Вызвала «скорую». Думала, она еще жива.
– А полицию?
– Полицию вызвали врачи.
– Это неправильно, – назидательно заметил Пилипенко. – В следующий раз сразу вызывайте полицию.
– В следующий раз?! – возмутилась Лебедева.
– Таня, он шутит, – вставил Жаров, прекрасно понимая подоплеку этой мрачной шутки. – Мой друг всегда шутит с серьезным лицом.