Проклятие на троих
Шрифт:
Маша обреченно приоткрыла знакомую уже дверь:
– Здравствуйте! - крикнула она в пустоту библиотеки. - Не могу сказать, что невезение доставляет мне удовольствие, но мне вас не хватало!
Если привидение разбирается в искренности порывов, оно должно понимать: Маша говорит абсолютно честно, и если и есть в ее словах доля лести, то совсем небольшая, можно сказать, микроскопическая.
Ответом ей была тишина. Неужели в прошлый раз привидение так обиделось? Маша уже хотела начинать извиняться, как под сводами библиотеки раздался голос:
– А я говорил тебе, что
Маша вздохнула: вот негодяй!
– Нет, - ответила она. - Боюсь, вы забыли упомянуть это ничего не значащее обстоятельство.
– Ну значит, говорю сейчас, - заявило привидение.
– Отлично, - сказала Маша. - Значит, я предупреждена.
Снова ссориться с библиотекарем - ну уж увольте. Тем более, что читать по-местному она не умеет и единственная ее надежда заключается в том, что он даст ей вольный пересказ необходимой литературы в кратком содержании и объяснит наконец, что ей делать.
– Я хочу снять проклятие.
– Похвально, - раздалось сверху. - Не имею ни малейших возражений - снимай.
– Ну вы же знаете, что я не смогу. Я вообще в этих проклятьях не разбираюсь. Поэтому мне нужна помощь.
Ваша. Как друга.
На этот раз привидение молчало долго:
– А разве мы друзья?
Маша пожала плечами:
– Мне кажется, да. Когда вы говорили, что я похожа на Агнессу, то есть на себя саму, мне показалось, что вы с ней старые приятели, то есть со мной. И то, что я этого не помню, не значит, что этого не было.
Она смотрела по сторонам: плохо, что у этого привидения не было никакого воплощения. Если бы оно было, она бы могла жалобно-жалобно заглянуть ему в глаза.
– И чего же ты хочешь?
– Я хочу, - Маша столько раздумала об этом, проговаривала это про себя, что из смутного желания что-то изменить и исправить родилось нечто конкретное и выразимое словами. - Я хочу, чтобы я и Лунный рыцарь обрели свободу, чтобы не были вынуждены встречаться раз за разом, жизнь за жизнью себе и друг другу на погибель. Хочу, чтобы и он, и я могли сами решать, кого нам любить. Иначе получается полная ерунда.
Привидение хохотнуло:
– То есть, ты действительно веришь в то, что кто-то из людей решает, кого ему любить. Боюсь, эта часть твоего желания неисполнима, но со всем другим можно подумать.
Маша прошлась вглубь библиотеки и уселась на стул. Раз уж неприятности все равно ждут, и не ходить к ним не получится, нужно хоть получить максимум удовольствия от общения, а заодно и что-то узнать о той себе, с которой она не знакома. Она откинулась на спинку стула и попросила: - Расскажи мне о ней, об Агнессе. Мы ведь с ней совершенно разные. Разве похожа я на злобную ведьму?
– Она тоже была не похожа.
Маша прикрыла глаза, и перед ее внутренним взором открылась тесная лачужка, полная кисловатых запахов слежавшихся трав - незнакомых запахов, чужих и опасных. Амулеты кругом, колдовские знаки, значения которых она не понимала, и оттого они казались еще страшнее.
Все здесь было зловещим. Но не из-за этого разрывалось ее сердце на части. Она не вспоминала ни родителей, ни отчий дом,
хотя, наверное, надо было вспомнить. Нет, перед глазами у нее была одна и та же улыбка. Украдкой сорванный поцелуй и жаркое обещание. Вместе! Обязательно вместе! Навсегда!Рыжая женщина с глазами и повадками кошки зашла в лачугу, взяла ее за руку, приподняла подбородок, заглянула в глаза:
– Ты будешь очень сильной ведьмой. Я не думала, что земля вообще может родить такую, но ты есть, и было бы глупо тебя потерять.
– Я хочу домой. Вы меня не заставите, я не буду учиться, - маленькая Агнесса сжала зубы и зло сощурила глаза.
– В той дыре, в которой ты жила, о школах и не слышали, - с улыбкой сказала ведьма. - А если бы слышали, то, наверное, знали бы, что учителя в этих школах уверены: лучше всего науки постигаются при помощи розг. Но нам нет необходимости пороть наших учениц: кому нужна битая ведьма? - Женщина улыбалась, и от этой улыбки по жилам растекался ужас. - Нам такое не нужно. Ты сама попросишь обучить тебя науке.
– Ни за что! - выкрикнула девочка.
И только когда ведьма вышла из лачуги, она разрыдалась.
– Что это было? - Маша открыла глаза и начала оглядываться по сторонам.
– Ты ведь хотела узнать, какая она была. Вот ты и узнаешь. Начала узнавать…
Неплохо, конечно, но она хотела не только этого.
– А как снять проклятие? Ты расскажешь мне?
Что-то пролетело рядом и словно мягко коснулось ее щеки, и это прикосновение показалось ей знакомым, слишком знакомым.
– Обязательно, как только ты будешь к этому готова.
– А когда я буду…
Привидение не дослушало:
– Не то что я был не рад тебя здесь видеть, но тебе следует приходить сюда как можно реже. Все-таки невезение - это совсем не то, что тебе нужно. Ты сама поймешь, когда можно будет вернуться. Ступай!
Почему-то ей расхотелось задавать вопросы и спорить.
– Конечно, спасибо.
Маша вышла из библиотеки и, едва закрыв дверь, растянулась на грязном полу.
Кто бы сомневался!
– 30-
– Почему я не удивлен? - сильные руки подняли ее с пола.
И это было скорее хорошо, чем плохо. Когда тебе тотально не везет, пытаясь встать, можно заработать дополнительные травмы. Маша уже начинала подумывать о том, чтобы выбираться из темного коридора ползком. Но вряд ли это бы ее спасло. А учитывая проклятье, она наверняка бы встретила тут всех и сразу: ректора, Виолу, неприятную Мадлену, которая хоть и оставила ее в покое, но по такому случаю обязательно бы нарисовалась.
Так что твердая рука и крепкое плечо - это отлично. Если не учитывать, кому они принадлежат.
– Спасибо, Рафаэль, - сдержанно проговорила Маша.
– Действительно. Все так делают. Вообще если человеку сказать - не ввязывайся в неприятности, он сразу же пойдет в библиотеку, после которой неприятности - норма жизни.
– Не сразу, - буркнула Маша, - сначала я попросила тебя помочь.
Она видела, что недовольство Рафаэля все-таки ненастоящее. Взгляд, которым он ее окинул, был полон чего-то новенького.