Проклятие сумрака

Мама дала ему подбодряющий подзатыльник, и отец нехотя продолжил:

— … а я сказал «видимо, дирижабль заплыл в сортир, и ему говном снесло кабину». Сразу после этой фразы дверь аудитории открылась с другой стороны и вышел тот препод.

Я так и прыснул.

— Не знаю, что он делал один в закрытой аудитории, может в прожектор залипал по своему обыкновению, но после этого к нему на пересдачу я ходил двенадцать раз. Я не горжусь этим, то было ребячество. С тех пор я стал работать над собой, осознав тот факт, что я уже взрослый и интеллигентный человек.

— Повзрослеть мы всегда успеем, а подурачиться только сейчас. У меня ещё всё впереди. — Отмахнулся я.

— Но урок ты извлёк? Понимаешь, что надо быть сдержаннее? Пятёрка у тебя была в кармане вместе с айфоном, а теперь…

— Ой, Олег, вот тебе делать ничего, как мучить парня. — Вмешалась мама и достала из-за спины белую коробку.

— Серьёзно? — Ахуел я.

— Ну, я был уверен, что ты сдержишь слово, и сразу же после нашего уговора поехал и купил телефон. Пусть он будет тебе напоминанием о том, что твои родители верят в тебя, несмотря ни на что. — Ответил батя.

Мама вручила в мои дрожащие руки коробку.

— Да я сам в себя не верю! Но спасибо. От души просто. Несмотря на мой прокол…

— Пользуйся на здоровье. — Отец хлопнул меня по плечу. — Жду от тебя красный диплом.

— А? Чего? — Я не слышал, что он сказал, потому что был занят распаковкой телефона.

— Ну что, Максим, кушать пойдёшь? А то ужин ты пропустил. — Поинтересовалась мамка.

— Да, пойду! Дай десять минут!

Родители ушли, оставив меня наедине с аппаратом. Я долго любовался его дизайном, чёрным цветом, отражением счастливого полудурка на выключенном экране. Затем я переставил симку в мой новенький айфон и включил его. Ебать, как же я был счастлив. Сейчас мне хотелось в первую очередь опробовать прожектор. Я зашёл вконтакт, чтобы найти какой-нибудь видосик и заценить, как он будет смотреться на стене моей комнаты, но тут увидел непрочитанное сообщение.

— Да кому я нахуй всрался? — Удивился я.

По спине пробежали мурашки, когда я увидел, что писала мне Алиса. Писала она следующее:

«Прости, что вот так всё случилось. Я знаю, что эта недосказанность тебя доканала, особенно, когда ты стучался ко мне в квартиру, и увидел меня на остановке. Думаю, надо перед тобой объясниться. Во-первых, у меня умерла сестра. Какая-то тварь ударила её в живот, а так как желудок уже прогнил под действием наркотиков, случилось кровоизлияние. Она умерла спустя пару часов, когда её нашли. Я тогда была в Новосибирске, но меня нашли и там. Сюда я приехала на опознание, и чтобы кремировать труп моей сестры. Сам понимаешь, разговаривать и видеться я ни с кем не хотела в этот период, даже с тобой. Во-вторых, да, я жила на своей старой квартире, пока находилась в нашем городе, так что извини за ту ночь, когда ты долбился ко мне в дверь, а я не открывала. Не знаю, как ты узнал, что я там, но это уже не важно. Извини, я ещё пока не отошла от смерти сестры, и я вернулась в Новосибирск. Не хочу больше жить в нашем городе, ничего хорошего мне он не сулит. Прости ещё раз за всё. Если не захочешь со мной разговаривать, я пойму. Удачи тебе.»

— Ну… ни… хуя… себе… — Только и смог, что вымолвить я.

Алисе я так и не ответил — просто не нашёлся, что сказать. «Я знаю, кто убил твою сестру, но у меня нет ни фото преступника, ни имени» — точно не катит. «Сочувствую, я не знал, извини за то, что наехал» — вообще ванильное говно. Иными словами, я не знал, как ответить Алисе. И решил, что напишу тогда, когда найду ответ.

Глава 18

Завоевание

— Да что ты от меня-то хочешь?

— Хочу, чтобы вы нашли убийцу, медузу мне на пузо!

— Парень, ёпт тебя за ногу, ты сам-то себя слышишь? Кто-то сказал в игре, что ударил кого-то и отобрал приставку, но у тебя нет ни фото, ни имени этого человека. Так что ты хочешь от нас?

— Вы же можете, блин, связаться с авторами этой игры! В самом деле.

— Можем! Мы всё можем. Не волнуйся, сделаем. — Старший следователь сдался, и ответил «на отъебись» лишь бы отвязаться от меня.

Час мы с Алексеем потратили, чтобы найти нужный отдел, затем ещё полчаса, чтобы выйти на следователя Крылова, который рассказывал мне уж очень хуёвые басни, и ещё я целый час проторчал в отделе, ругаясь со следователем.

— Всё, иди домой, парень. Мы сделаем всё, что сможем. — Ответил тот.

Крылов был таким типикал следаком из русских фильмов. Сидел не в форме полицейского, а в чёрном свитере, худой, с бородкой, достаточно молодой и похуистичный. Рядом сидел, судя по всему, его товарищ в форме. Не знаю, какое у него было звание, но судя по пузу, до майора точно дослужился.

— И если там твой реплей загрузится, и ты фото найдёшь, то беги к нам, очень поможешь. — Добавил его товарищ в форме.

Я стоял и смотрел на этих двух господ полицейских, не зная, как их убедить в том, что это дело первостепенной важности.

— Ещё что-то? — Спросил вежливо следователь.

— Нет, ничего. — Выдохнул я.

Только я закрыл за собой дверь, как услышал их голоса:

— Далась ему эта наркоманка.

— Да хрен бы с ней плавал. Врачи сказали, что у неё и так почти все органы отказывали. Не ударили бы её в тот вечер, сама бы откинулась через день-другой.

— Ну, и нахрен он так собачится? Думать надо было, когда она наркотой стала баловаться. Этих нарколыг в клинику сразу надо засылать. Раз попробовал, уже всё. Считай пропащий человек.

— Не говори, Вася, я вообще за это дело браться не хотел. Девка один хрен смертный приговор сама себе подписала.

Внизу меня ждал Лёха.

— Ну?

— Да нихера они не будут делать. — Тяжело вздохнул я. — Им не интересна смерть наркоманки.

— Но это же убийство! Любая жизнь важна! — Возмутился друг.

— Забей, у меня и правда нет никаких зацепок. Ну, встретил я её в испытании мастерства. У меня даже реплей не сохранился. Сраные койны!

— Попробуй написать в поддержку. Будет лицо — будет продвижение дела.

Мы с Алексеем потопали на выход из отдела, который находился в такой пиздище, что охуеть можно.

— Зайдём в пекарню, жрать хочу, не могу. Последний раз в универе на обеде лопал. — Предложил я.

У Лёхи при этом аж глаза засветились. От пары булочек он не готов был отказываться.

Затарившись пирожками, мы потопали к остановке. Тут проще было уехать на трамвае. Потом на автобусе. А потом на ещё одном автобусе. Пиздец, ну, и занесло нас сюда.

— Ты Алисе писал? — Спросил друг.

— Нет. Не знаю, что ответить.

— Ну, скажи, что сочувствуешь.

— Ой, да больно её утешит моё сочувствие. Она сама сказала, что никого не видеть, не слышать не хочет. Толку мне сейчас что-то из себя выжимать? Подожду немного, потом что-нибудь придумаю.

— Только не тяни с этим.