Проклятие сумрака

— Так ты даже не говорил с ним?

— Пока нет. Но я ему написал. Кстати, возможно, он ответил! Оппа! — Я с понтом достал свой афон, и заглянул во вконтакт.

«Круть! Сиводня в час прайдет собиседавание. Гатовся». — Прочитал я.

— Ну, что? — Спросил озадаченно друг, глядя на моё ещё более озадаченное ебло.

— Говорит, какое-то собеседование провести хочет. Чё он за дурак такой? 5 челов 40+ уровень хотят к ним присоединиться, а он выёбывается.

— Может, ну, его, нахуй?

— Нет уж. Я обещал, что пополню нашу пати, я сдержу слово!

На учёбу мы опоздали. Поднимаясь по лестнице, мы натолкнулись на Алёну.

— Хорошая староста, опаздывает на пару.

— О, привет. А вы какого хрена тоже опаздываете?! — С весёлой миной наехала она на нас и легонько толкнула.

— Лёха увидел на улице, что сегодня в шаурмечной акция: две шаурмы по цене одной, и выкупил весь ассортимент!

Алёна рассмеялась:

— Алексей, молодец, подкрепился перед учёбой!

— Подкрепился-то, подкрепился, а то, что он всю дорогу газы пускает, от которых откинуться можно, это, значит, нас не волнует?

— Блин, Макс… — Алёна вновь рассмеялась.

А Алёшка покраснел.

Мы, наконец, дошли до нужной аудитории и заглянули внутрь. Пара у нас была по английскому.

— Здравствуйте, Нина Ивановна, можно войти? — Тихим виноватым голосом проговорила Алёна.

У жирной поблядени аж ебальник перекосило, когда она увидела меня.

— Почему опоздали? — Высокомерным тоном спросила хуятина.

— Автобус сломался. — Ответила Алёна.

— Проходите, Апалькова, а вы двое, на выход!

— А мы че? Лёха в унитазе очком застрял, я его минут двадцать пытался оттуда вытащить! — Ответил я.

Вся аудитория расхохоталась.

— Заварушкин, вы больше в жизни ко мне на пару не зайдёте! — Безсракова покраснела так, что казалось, что сейчас лопнет.

— Ладно, как скажите. — Я зашагал наружу и поволок за собой Алексея.

Тот больно ударил меня в плечо:

— Заебал, меня позорить!

— Да ладно тебе, все весело посмеялись, даже Нина Иванна. Глубоко в душе посмеялась. Вот, когда все плакать над нами будут, а не смеяться, тогда и стоит волноваться.

Мы стояли у окна, когда мимо нас проходила студентка. Очень миловидная девушка, видимо, как и мы, опоздала на пару, и спешила в нужную аудиторию, но тут она взглянула на меня и, подавив смешок, приложила руку ко рту, и убежала.

— Что ты опять сделал? — Лёха ударил меня в плечо снова.

— Я же местный «дрочила», забыл? Я уверен, что тут где-то висит моя фотография с посмертной надписью «дрочил в туалете».

Лёха тут же прыснул:

— Я и забыл!

— А весь универ помнит! Ебись оно конём.

В этот момент из аудитории вышла Алёна.

— Здрасьте-мордасьте, ты чё, сказала этой хуйне, что её жопой только бегемотов пугать, и она тебя выгнала?

— Прекрати… блин… меня… смешить! Мне журнал посещаемости надо куратору передать.

— О, ну, дело святое.

— Безухова, кстати, сказала, что ты не сдашь ей экзамен.

— Я скорее этой Безуховой присуну в пупок, чем не сдам экзамен.

— Вы, кстати, приготовили валентинки? — Спросила Алёна.

— А, ёбаный рот, день влюблённых же скоро. Не знаю. Кому мы с Алексеем нужны, кроме друг друга?

— Чё вы в самом деле. Как ваша староста даю вам вам указание купить валентинки и подарить симпатичным девушкам.

— Есть, сэр. — Я отдал честь Алёне.

— Вольно! Всё поняли? Проверю. Ладно, пошла я, а то тут с вами заговорилась.

Я взглянул вслед Алёне на её сочную попку, которая красиво выделялась в светлых джинсах, а затем проговорил:

— Алексей, я-то знаю, что ты Нине Ивановне приготовил валентинку в виде огромной говяжьей ножки, на которой написано «ваши усы даже лучше смотрятся, чем мои!». Только смотри, не сожри её, а то я тебя знаю!

Видимо, я сказал это слишком громко, потому что услышал на нижнем этаже задорный хохот нашей старосты.

* * *

Не став ждать моряка с попойки, мы решили сходить в столовку, перекусить. Лёха как раз заглатывал пиццу, когда я его сфоткал. В моей дурной голове зарождался весёлый и ебанутый план.

— Блин, теперь ещё и валентинку дарить… А ты кому подаришь? — Спросил друг.

— Никому. Алёна же пошутила. Кому мы с тобой, нахрен, сдались? Ладно я ещё. Местная дроч-знаменитость, но тебе вообще ничего не светит.

Лёха от этих слов заметно приуныл.

— Не волнуйся, мне тоже никто не даст. — Подбодрил я его.

— Эх… — Алексей тяжко вздохнул. — Как бы мне хотелось встретить такую девушку, от которой едет крыша.

— Нина Ивановна в самый раз. Там от одного вида чердак сдувает.

— Да я серьёзно! Я ни разу в жизни не любил!

— Ой, блять, велико горе. — Я закатил глаза.

— А Алёна тебе не нравится?

— Нравится, но у неё, наверняка, есть парень.

Алексей тяжко вздохнул:

— Неудачники мы с тобой…

— Началась песня. Давай, допивай компот, да пошли на социологию, а то нас ещё туда не впустят.

На пару мы пришли вовремя. Потоковая лекция была самая безумная, ибо в одной огромной аудитории набиралось человек 400, все галдели и ржали. Наша группа затесалась на верхних партах, а я уговорил Лёху сесть поближе, чтобы лучше слышать препода. Все его возражения решил один шлепок по пузу.

«Какое, нафиг, собеседование, дядя? Мы опытные игроки и готовы заключить с вами союз. Чего ещё надо?». — Настрочил я ответ этому ахуевшему кукурузнику.

Вот и пришёл препод. Я шерудил в своём оклафоне, а Алексей достал тетрадь и ручку. Ого, этот волосатый пингвин решил писать лекцию. Видимо, очко сыграло спать на первой парте.

«Праверить тибя надо!» — Ответил Тёмик.

Проверять он меня ещё собрался. Лучше бы грамматику свою проверил.

Только препод начал лекцию, как я запустил прожектор и захуярил фото Алексея, поедающего пиццу, с надписью «Он ел за вас, а вы даже не знаете его имени» на стену.