Проклятие замка Комрек

– Вот, – сказал он ей, стягивая с головы байкерскую балаклаву. – Надень эту штуку как маску. Может, поможет спасаться от вони.

Он помог ей ее надеть. Несмотря на жуткую ситуацию, он не мог удержаться от улыбки, когда ее большие и глубокие шоколадные глаза посмотрели на него поверх маски. Она была похожа на красивую террористку.

Дельфина содрогнулась и обхватила себя руками за плечи.

– Почему здесь так холодно? – спросила она, стянув балаклаву вниз, чтобы можно было говорить. – Боже мой, я только вчера была здесь с Льюисом, и всюду были яркие краски. Дэвид, что случилось с цветами?

Он знал, что злые силы могут иногда порождать такие губительные метаморфозы, как эта, одним своим присутствием, их вторжение в природу и влияние на нее бывают катастрофичны, но если бы он сказал ей об этом, она могла бы просто начать относиться к нему как к пациенту. Вместо этого он полез в глубокий карман своей куртки и достал пару перчаток, которые надевал на взморье.

– Вот, надень их. Они тебе немного велики, но хоть немного защитят тебе руки, если кошки сюда проберутся. Вот что, – продолжал он, – есть здесь что-нибудь такое, где мы могли бы запереться, какая-нибудь кладовая или что-то вроде? – Он быстро осмотрелся вокруг, оценивая все недостатки. Здание, построенное в основном из стекла, не было подлинной крепостью, хотя окрашенный в белый цвет железный каркас, безусловно, будет держаться. Несколько закругленных столбов поднимались к наклонному стеклянному потолку, подпирая его, а еще имелись места для сидения, где гости могли созерцать красоту вокруг, красоту, которая выродилась за ночь в нечто прогорклое, гнилое и внушающее отвращение.

Дельфина помотала головой.

– Нет, кладовой здесь нет.

– Хорошо. В таком случае нам надо вооружиться чем-то более действенным, нежели кусок дерева. Где смотрители хранят свои инструменты?

Она посмотрела на него непонимающим взглядом – страх мешал мыслям. Потом:

– Погоди – здесь есть место, где хранится садовое оборудование.

– Покажи мне.

Дельфина повела его в заднюю часть павильона. Пока они шли между двумя рядами разлагающихся суккулентов, над головами у них проплыла тень. Вверху они увидели очертания кошки, небрежно шедшей по наклонному стеклу.

– Они перепрыгивают со стены на крышу, – пробормотал Эш, увидев, что эта сторона строения располагалась в пределах всего нескольких футов от ограждающей стены.

Появилась еще одна тень – вторая кошка перепрыгнула на крышу.

– Надеюсь, стекло здесь прочное, – заметил Эш, поторапливая Дельфину.

Другие кошки на земле продолжали бросаться на двойную входную дверь, и парапсихолог, оглянувшись, увидел, что первоначальная трещина в стекле стала намного длиннее. Между тем все большее число кошек рыскало по наклонной крыше.

Они поспешили через ряды поврежденных растений и вскоре достигли пятифутового барьера, за которым Эш увидел аккуратно уложенные садовые инструменты. Что еще лучше, все они выглядели неиспользованными, словно их выставили там исключительно для показа. Все были тщательно отполированы, с острыми режущими кромками из нержавейки и крепкими деревянными ручками.

Эш быстро обошел барьер. Теперь была его очередь дрожать от царившего здесь холода: пот, стекавший у него по спине при бегстве от злобной стаи хищников, теперь стал подобен ледяной воде, лившейся по позвоночнику.

Он быстро осмотрел приспособления, которые должны были стать его оружием, и обнаружил, что у него широкий выбор. Имелась острая мотыга, лопата с широким полированным лезвием из нержавеющей стали, бордюрные вилы, пара ножниц с длинными ручками, а также мелкие предметы, одинаково полезные в более тесном бою: прополочные вилы, нож для обрезки, маленький топор и зловещего вида кустовой крюк.

Вверху вдруг раздался дребезг стекла, и дикая кошка упала через крышу на землю в нескольких футах от них. Эш схватил длинную мотыгу и набросился на хищную тварь, прежде чем та успела в полной мере прийти в себя после падения. Он вонзил лезвие мотыги в незащищенную шею кошки, и ее шипение обратилось в визг, когда острая кромка нанесла ей глубокий порез. Кошка корчилась на полу, а когда она перевернулась на спину, следователь ударил ее по выставленному брюху. Когда лезвие мотыги погрузилось ей в желудок и кровь захлестала из смертельной раны, ее визг резко оборвался, но мерзкая тварь все еще корчилась на засыпанном стеклом кафельном полу.

Он поспешил вернуться за ширму, где стояла Дельфина, и заметил, что ей хватило здравого смысла, чтобы найти себе оружие: садовый нож, смертоносный и эффективный на вид, с блестящим изогнутым лезвием и длинной деревянной рукояткой. Даже прежде чем Эш успел до нее добраться, за спиной у него снова разлетелось стекло. Развернувшись, он увидел, что через крышу упали еще две диких кошки, веса которых стекло не выдержало.

Обе они по отвесной линии пронеслись через пространство между потолком и полом, приземлившись среди осколков стекла, что, казалось, совершенно их не потревожило. Лишь слегка ошеломленные падением, дикие кошки приценивались к Эшу своими подлыми, злобными глазами. Поскольку мотыга с длинной рукояткой по-прежнему крепко держалась в брюхе первой кошки, исследователю требовалось другое оружие. Он выхватил из крепления бордюрные вилы из нержавеющей стали, и четыре их заостренных зубца угрожающе блеснули.

– С этими двумя мне может понадобиться твоя помощь! – крикнул он Дельфине, присевшей на корточки за ширмой.

Она мгновенно вскочила на ноги, обеими руками стискивая длинный нож с изогнутым лезвием.

– Что мне делать, Дэвид?

Он не успел ответить, потому что обе дикие кошки мчались к нему, издавая на ходу этот необычный шипяще-лающий звук. Разделаться с первой было несложно – когда она прыгнула на Эша, тот просто держал перед ней вилы и позволил кошке насадить себя на них. Но ее товарка, отстававшая лишь на долю секунды, добралась до ног парапсихолога. Эш закричал от боли, когда смертоносные зубы животного вонзились в него чуть ниже колена. Первая кошка агонизировала на конце вил, и Эш был безоружен. Боль, причиняемая острыми зубами и скребущими когтями животного, была настолько острой, что Эш едва не завопил.

К счастью, дикая кошка была слишком поглощена своей раненой жертвой, чтобы заметить другого врага. Дельфина ударила длинным крючковатым лезвием по позвоночнику зверя, и нож вонзился так глубоко, что она с трудом вытянула его обратно. Такой удар должен был мгновенно положить конец атаке на Эша, но это была необычная кошка: животное настолько обезумело от крови, что продолжало бросаться на исследователя. Дельфина, несмотря на собственный ужас, снова с силой воткнула изогнутый нож в зверя, на этот раз направив его в яростно подергивающуюся шею и плечи, почувствовав, как вошло острие лезвия, прежде чем потащить его через покрытую мехом спину разбушевавшейся твари.

Эш шатнулся назад, ударившись плечами о доску с садовническим инвентарем, меж тем как челюсти умирающего животного оставались сомкнутыми вокруг его ноги.

– О Боже… – простонал он, когда боль достигла своего пика, угрожая лишить его сознания. Гримасничая, он пытался расцепить огромные челюсти дикой кошки.

– Ох, Дэвид, Дэвид… – причитала Дельфина, опускаясь на колени и пытаясь ему помочь.

– Я в порядке. Честно, в порядке. – Эш морщился, засунув пальцы в пасть твари. – Это вроде чертова медвежьего капкана, – пробормотал он и снова застонал. Прочная материя джинсов уберегла его от худшего, хотя через самый крупный разрыв все еще сочилась кровь. Между тем кошка, жизнь которой убывала, по-прежнему вяло свисала с него, и ее кустистый полосатый хвост слабо ходил из стороны в сторону, словно метла ленивого дворника.

По стеклянной крыше над ними продолжали двигаться темные четвероногие мародеры, отбрасывая тени, подобные иллюзорным призракам. Повинуясь инстинкту, дикие кошки искали другой путь, не желая повторять непреднамеренный спуск своих сородичей.

Эшу с огромным усилием удалось, наконец, разжать челюсти дикой кошки. Освободившись, он пнул ногой теперь уже мертвое тело. Затем, отчасти поддерживаемый Дельфиной, оглянулся на главные двери павильона. Он увидел, что первоначальная трещина в нижней панели становится все больше и от нее разбегаются другие трещины, подобно ответвлениям молнии. Стая по-прежнему жаждала крови, не отпугиваемая насильственной смертью уже трех, проникших внутрь.