Проклятый Лекарь

— Бред! — Волков фыркнул. — Это редчайшее заболевание, один случай на миллион! К тому же, анализы на все распространённые инфекции чистые!

— А биопсию тонкой кишки вы делали? — спокойно уточнил я.

— Нет, но это инвазивная процедура, для неё нужны веские основания… — фырчал Волков.

— А ПЦР-диагностику на Троферима Уиппла делали? — продолжил я.

— Я же сказал, это редчайшее заболевание! — почти взорвался Волков.

— Продолжайте, Пирогов, — вмешался Сомов, заинтересованно наклонившись вперёд. На его лице играла лёгкая улыбка. Он наслаждался представлением.

Глава 10

Я встал и подошёл к большой маркерной доске на стене.

— Классическая триада — артралгия, лихорадка, диарея. Все зацикливаются на ревматологии, потому что это очевидно и лежит на поверхности. Но вы упускаете главное.

Я взял маркер и начал рисовать схемы, связывая симптомы, которые, казалось бы, не были связаны между собой:

— Пациентка жаловалась на диарею и потерю веса? Да. Это кишечные проявления, которые часто игнорируют. Жаловалась на забывчивость и проблемы с концентрацией? Да. Это неврологические проявления. Болезнь Уиппла — это системное заболевание, оно поражает не только кишечник.

— Откуда вы знаете про забывчивость? — напрягся Волков. — Я этого не озвучивал!

— В истории болезни было, — я пожал плечами. — В разделе «жалобы при поступлении», на второй странице. Вы, видимо, пропустили. И ещё, — я повернулся к нему, — потемнение кожи на костяшках пальцев. Вы списали это на «возрастные изменения». Но это классическая гиперпигментация, один из ключевых признаков при Уиппле. Артралгия, диарея, деменция, гиперпигментация. Сложите два и два, коллеги. Картина ясна как день.

В ординаторской повисла тишина.

Волков стоял, открыв рот, и его лицо переходило от красного к бледному. Он был разгромлен. Публично и унизительно. Костя-подхалим смотрел на меня с новым, подобострастным восхищением. Варвара и Ольга — с изумлением, смешанным с чем-то ещё. Они видели не просто «везунчика», а диагноста.

Сомов с удовлетворённой улыбкой кивнул. Он поставил на меня, и я выиграл для него этот раунд.

— Логично, — сказал он. — Егор, немедленно назначьте пациентке биопсию тонкой кишки и ПЦР-диагностику. Если Пирогов прав, ей нужен длительный курс антибиотиков. Очень длительный. Иначе рецидив и смерть.

Волков молча кипел от злости, но спорить не смел.

После разбора ещё нескольких случаев, уже без моего участия, Сомов подозвал меня и дал мне список из пяти пациентов.

— Стандартные осмотры, Пирогов. Ничего сложного.

Он сказал «ничего сложного», но все в комнате понимали, что это была лишь формальность. Сегодняшняя дуэль изменила расстановку сил.

Я вышел из ординаторской, оставляя за спиной униженного Волкова и ошарашенных коллег. Это было приятное чувство. Власть — это не только магия и легионы мертвецов. Иногда это просто знание, которое ставит на место зарвавшегося идиота.

Я мысленно позвал Нюхля. Костяная ящерица немедленно материализовалась у моих ног, невидимая для всех остальных, и с нетерпением посмотрела на меня своими зелёными огоньками. «Что, хозяин? Новое задание? Кого укусить?»

«Видишь того злого дядю с красными пятнами на шее? Который сейчас выглядит так, будто проглотил лимон целиком? Следуй за ним. Сделай его день… интересным. Но без укусов. Мы переходим на новый уровень. Психологическое давление».

Нюхль радостно клацнул челюстями.

«Для начала стащи что-нибудь важное. Ключи от его кабинета, например. Пусть ищет, потеет, опаздывает на приём».

Ящерица кивнула и тенью поскакала за Волковым, который как раз выходил из ординаторской.

План мести был прост и элегантен в своей мелочности. Сначала стащить ключи от кабинета. Потом можно будет перекладывать его стетоскоп в самые неожиданные места — в мусорное ведро, в чайник, в карман к другому врачу.

Двигать документы на его столе, пока он не смотрит. Издавать странные, необъяснимые звуки во время важных осмотров…

Мелочно? О да. Но эффективно? Посмотрим через неделю, когда он начнёт сомневаться в собственном рассудке и бояться заходить в свой кабинет.

Следующие два часа прошли в монотонной, удручающей работе. Пять пациентов, пять стандартных, скучных проблем. Контраст между моими ожиданиями (сложные случаи, умирающие пациенты) и реальностью (банальные болячки) был огромен.

Первой была пожилая дама, которая жаловалась на давление, но при этом требовала разрешить ей пить крепкий кофе три раза в день. Я терпеливо прописал ей диету и скорректировал дозу препарата, выслушав пятнадцатиминутную лекцию о том, что «в её время такого не было» и «все эти ваши новомодные таблетки — одна химия». Она ушла, вполне довольная моим вниманием, оставив мне жалкие полпроцента благодарности и потраченные нервы.

Второй — мужчина средних лет, который был абсолютно уверен, что у него опухоль мозга, потому что у него «стучало в висках». После десятиминутного осмотра я нашёл банальное защемление шейного нерва, провёл короткий сеанс точечного массажа и отправил его к неврологу. Он ушёл, сияя от облегчения. Процент Живы за то, что я избавил его от ипохондрии.

Третья — молодая девушка с гастритом, вызванным диетой из кофе и сигарет. Диета, антациды, контроль через две недели. Ещё полпроцента.

Четвёртый и пятый — супружеская пара с обычным ОРВИ, которые требовали к себе внимания, как к умирающим от чумы. Я выписал им стандартное лечение и оформил больничный лист, получив в сумме ещё один процент.

Итого — три процента. Три! Я едва покрыл дневной расход. Это была не работа, а благотворительность. Я тратил свои уникальные способности на лечение насморка и повышенного давления.

Мне нужны умирающие, а не ипохондрики! Где все те, от кого отказались другие врачи? Где сложные, запущенные случаи, которые Сомов мне обещал?

— Нюхль! — позвал я мысленно, когда вернулся в пустую ординаторскую.

Ящерица тут же материализовалась передо мной, гордо держа в костяных зубах связку ключей с брелоком в виде герба Волковых.

— Молодец, — я забрал ключи. — А теперь хватит играть с Волковым! Это всё весело, но непродуктивно!

Я положил ключи на стол Сомова — пусть Волков думает, что сам их там забыл. Моё раздражение росло.

— Ищи мне настоящих пациентов! — приказал я фамильяру. — Понимаешь? Тех, кто стоит на пороге! Тех, кому осталось несколько часов или дней, а не лет! Мне нужна большая рыба, а не эта мелочь!

Нюхль перестал играть. Зелёные огоньки в его глазницах вспыхнули ярче. Он понял. Понял всю серьёзность моего положения. Он коротко, по-деловому кивнул и растворился в воздухе, отправляясь на настоящую охоту.