Промышленный НЭП
Шрифт:
— Не вешайте мне лапшу на уши, Шаляпин. У нас есть свидетельства, что система Краснова привела к подрыву трудовой дисциплины, к насаждению мелкобуржуазной психологии, к конкуренции между рабочими.
— Это неправда! — Шаляпин взволнованно подался вперед. — Эксперимент дал прекрасные результаты. Производительность выросла, качество улучшилось…
— Вот оно что, — Горбунов откинулся на спинку стула, изучающе глядя на арестованного. — Значит, вы убежденный сторонник этой вредительской системы? Интересно…
Он сделал запись в блокноте и продолжил более жестким тоном:
—
— Но это же не так! — воскликнул Шаляпин. — Система Краснова не отменяет централизованного планирования, она лишь делает его более гибким, эффективным…
— Вот значит как, — медленно произнес Горбунов, постукивая карандашом по столу. — А о контактах Краснова с иностранными специалистами вы что-нибудь знаете?
— Да, к нам приезжали американцы, немцы. Они консультировали по техническим вопросам.
— И о чем они говорили с Красновым наедине?
— Я не знаю, — растерянно ответил Шаляпин. — Я не присутствовал на этих встречах.
Горбунов неожиданно стукнул кулаком по столу, заставив арестованного вздрогнуть:
— Не лгите следствию! У нас есть свидетельства, что вы лично переводили беседы Краснова с американцем Томпсоном! Что вы можете сказать об этом?
— Я… я действительно несколько раз переводил. Но там не было ничего противозаконного. Они обсуждали методы организации производства, технические вопросы…
— А передача секретных экономических данных? А получение инструкций от иностранных разведок? — продолжал напирать следователь.
— Этого не было! — Шаляпин с отчаянием взмахнул руками. — Клянусь вам! Все встречи проходили официально, с ведома руководства…
Горбунов резко сменил тактику. Он откинулся на спинку стула и заговорил почти дружелюбно:
— Послушайте, Шаляпин. Я вижу, вы попали в неприятную историю. Но вы можете помочь себе и следствию. Нам известно, что Краснов и его группа намеренно внедряли методы, подрывающие социалистическую экономику. Признайтесь, что вы были невольным исполнителем их вредительских планов, и мы зачтем это как смягчающее обстоятельство.
Инженер молчал, опустив голову.
— Подумайте о своей семье, — продолжил Горбунов тихим, вкрадчивым голосом. — У вас жена, дочь-школьница. Что с ними будет, если вы упрямо будете отрицать очевидное?
Шаляпин поднял воспаленные глаза:
— Что вы хотите от меня?
— Правду, — следователь придвинул к нему лист бумаги. — Напишите, как вы участвовали во вредительской деятельности под руководством Краснова. Как по указке иностранных специалистов внедряли методы, подрывающие плановую экономику. Как способствовали расхищению социалистической собственности через систему так называемого материального стимулирования.
— Но это же ложь! — воскликнул Шаляпин. — Эксперимент Краснова действительно повышает эффективность производства!
Горбунов вздохнул с наигранным сожалением:
— Вижу, вы не понимаете серьезности своего положения. Может быть, несколько
дней в одиночной камере прояснят ваши мысли?Он встал и выглянул в коридор, в комнату вошел конвоир.
— Увести! — распорядился следователь. — И никаких передач, никаких прогулок.
Когда арестованного вывели, Горбунов достал из ящика стола бутылку боржоми и налил в стакан. День выдался тяжелым.
Пятый допрос, а Шаляпин все еще сопротивлялся. Но это временно. Через неделю-другую он сломается. Все ломаются.
Дверь допросной открылась, и вошел Рогов.
— Как продвигается? — спросил он, присаживаясь на стул, где только что сидел арестованный.
— Пока сопротивляется, — Горбунов пожал плечами. — Но это ненадолго. Крепкий интеллигент попался.
— Твои методы известны, — усмехнулся Рогов. — Сломаешь кого угодно. Но в этом случае торопиться не надо.
— Почему? — удивился следователь. — Товарищ Каганович требует результатов как можно скорее.
— Да, но нам нужны качественные показания. Шаляпин ценный свидетель. Он лично работал с Красновым, присутствовал на встречах с иностранцами. Его показания должны быть убедительными.
Горбунов понимающе кивнул:
— Тогда другая тактика? Не давление, а постепенная обработка?
— Именно, — подтвердил Рогов. — Пусть сначала признает незначительные нарушения. Потом постепенно подводи его к мысли, что эксперимент Краснова объективно вредит социалистической экономике, даже если сам Шаляпин этого не осознавал.
— Понял, — Горбунов сделал пометку в блокноте. — Когда нужны первые оформленные показания?
— Через неделю готовится большой доклад для товарища Сталина. К этому моменту нам нужен хотя бы один подписанный протокол с признанием вредительского характера эксперимента.
Горбунов задумчиво побарабанил пальцами по столу:
— Знаешь, что меня смущает? Все эти диаграммы и цифры… Эксперимент Краснова действительно дает результаты. Арестованный не врал, когда говорил о росте производительности.
Рогов внимательно посмотрел на следователя:
— Послушай, Горбунов, не забивай себе голову лишними мыслями. Наше дело — выполнять задание. А задание сейчас — получить доказательства вредительского характера эксперимента. Понимаешь?
— Понимаю, — мрачно кивнул следователь. — Но все-таки странно. Зачем закрывать эксперимент, который приносит пользу?
— Большая политика, — туманно ответил Рогов. — Нам с тобой в ней не разобраться. Просто делай свою работу.
Он поднялся и направился к двери.
— Да, и еще, — обернулся Рогов на пороге. — С Шаляпиным поаккуратнее. Никаких крайних мер. Он нам нужен вменяемым и способным связно излагать мысли.
— Понял, — Горбунов поднялся, показывая, что разговор окончен. — Буду действовать тоньше. Как психолог, а не как… — он не закончил фразу.
Оставшись один, следователь долго смотрел на закрытую дверь. Потом достал из сейфа папку с настоящими материалами по делу Краснова. Отчеты о производственных показателях экспериментальных предприятий впечатляли. Улучшения по всем направлениям, от снижения себестоимости до качества продукции.