Промышленный НЭП
Шрифт:
— К Краснову, — коротко бросил он водителю.
Зал заседаний Ученого совета Института марксизма-ленинизма утопал в табачном дыму. Массивные портреты Маркса, Энгельса и Ленина сурово взирали на собравшихся со стен, словно наблюдая за дискуссией с высоты своего революционного авторитета. Тяжелые бархатные шторы на высоких окнах почти не пропускали дневной свет, отчего настольные лампы создавали особую, почти конспиративную атмосферу.
За длинным полированным столом расположились члены совета. Заслуженные ученые с богатым революционным
В центре, на председательском месте, восседал профессор Бронштейн, сухощавый старик с аскетичным лицом и клинообразной седой бородкой, старый большевик, соратник Ленина и один из основателей института.
Лопухин, грузный мужчина с массивной лысеющей головой и характерными залысинами, был звездой сегодняшнего заседания. Его доклад «О тенденциях современной буржуазной политэкономии и их марксистской критике» занимал центральное место в повестке дня. Специально к этому выступлению в зал пригласили аспирантов и студентов старших курсов.
Среди них находился и молодой аспирант Бродский, худощавый юноша с пытливым взглядом и аккуратными круглыми очками. Он сидел во втором ряду, нервно постукивая карандашом по папке с бумагами, лежавшей на коленях.
— Товарищи! — громогласно начал Лопухин, обводя аудиторию взглядом опытного оратора. — Современная буржуазная экономическая мысль переживает глубочайший кризис, связанный с противоречиями капиталистической системы. Американские и европейские теоретики тщетно пытаются найти выход из тупика, в который их завел капитализм…
Бродский внимательно слушал, иногда делая пометки в блокноте. Его внешнее спокойствие контрастировало с внутренним напряжением, он точно знал, что должен сделать, и ждал подходящего момента.
Лопухин продолжал свою речь, все больше воодушевляясь:
— Особенно показательны работы американской школы, представленной такими экономистами как Келлер, Бронсон, Харрисон. Их попытки «реформировать» капитализм, сделать его более гибким и адаптивным к кризисам — не что иное, как последняя судорога умирающей системы!
Бродский поднял руку, привлекая внимание докладчика. Лопухин нахмурился, он не привык, чтобы его прерывали, особенно молодые аспиранты.
— Вопросы будут приниматься после доклада, товарищ, — холодно заметил он.
— Простите за вмешательство, товарищ Лопухин, — с уважительной настойчивостью произнес Бродский, поднимаясь с места. — Но у меня возник важный вопрос именно по упомянутым вами американским экономистам.
Бронштейн, председательствующий на заседании, заинтересованно подался вперед:
— Давайте выслушаем молодого товарища, Лопухин. Возможно, его вопрос действительно имеет значение для текущей дискуссии.
Лопухин недовольно поджал губы, но вынужден был согласиться:
— Хорошо. Какой у вас вопрос, товарищ…
— Бродский, Михаил Соломонович, аспирант кафедры политэкономии, — представился молодой человек. — Товарищ Лопухин, работая в библиотеке института, я случайно обнаружил подшивку американского журнала «Economic Review»
за 1924 год. И меня крайне заинтересовала статья экономиста Келлера «Динамика экономических циклов в постиндустриальном обществе».Лопухин слегка побледнел, но сохранил внешнее спокойствие:
— И что же вас заинтересовало в этой буржуазной работе?
— Дело в том, — Бродский извлек из папки несколько листов бумаги, — что я обнаружил поразительное сходство между текстом Келлера и некоторыми фрагментами вашей диссертации 1926 года.
По залу пробежал взволнованный шепот. Лопухин побагровел, сжимая кулаки:
— Что за нелепость! Возможно, некоторое совпадение подходов, марксистская наука позволяет нам предвидеть ход мысли даже буржуазных теоретиков…
— Простите, товарищ Лопухин, — мягко, но настойчиво продолжил Бродский, — но речь идет не о совпадении подходов, а о дословном совпадении целых абзацев. Позвольте продемонстрировать.
Он поднял руку, и один из его товарищей-аспирантов начал раздавать членам совета заранее подготовленные листы с параллельными текстами, фрагментами статьи Келлера и диссертации Лопухина.
— Как вы видите, товарищи, — продолжал Бродский, — совпадения очевидны не только в основных положениях, но и в формулировках, примерах, даже в стилистических оборотах. Единственное отличие, что статья Келлера содержит прямые ссылки на других западных экономистов, которые в тексте товарища Лопухина отсутствуют.
Члены совета внимательно изучали розданные материалы. Лица становились все более мрачными. Профессор Зинченко, старейший член совета, известный своей принципиальностью, надел пенсне и особенно внимательно сравнивал тексты.
Лопухин пытался овладеть ситуацией:
— Товарищи, это недоразумение! Возможно, некоторые формулировки действительно схожи, но это объясняется объективностью научных выводов. К тому же, моя работа содержит марксистский анализ, полностью отсутствующий у Келлера!
— Позвольте не согласиться, товарищ Лопухин, — вмешался Бродский, доставая из папки еще один документ. — Вот заключение переводчика о точности перевода статьи Келлера. Как видите, совпадения не могут быть случайными. Они систематичны и охватывают около сорока процентов текста вашей диссертации.
Профессор Зинченко снял пенсне и, поднявшись, медленно произнес:
— Товарищи, я изучил представленные материалы. И вынужден с прискорбием констатировать, это не научная дискуссия, это обыкновенный плагиат.
В зале поднялся шум. Лопухин, окончательно потеряв самообладание, вскочил со своего места:
— Это провокация! Я требую проверить происхождение этих якобы американских журналов! Возможно, они фальшивые, подброшенные врагами! И этот аспирант, — он указал дрожащим пальцем на Бродского, — явно действует не в одиночку!
Бронштейн, сохраняя внешнее спокойствие, постучал карандашом по столу, призывая к порядку:
— Успокойтесь, товарищ Лопухин. Подлинность журналов будет проверена, как и все остальные обстоятельства дела. Но предварительный анализ действительно указывает на серьезные заимствования.