Промышленный НЭП
Шрифт:
Я с трудом сдерживал волнение. Сталин не сказал еще главного, какова судьба самого эксперимента.
— Теперь о главном, — словно прочитав мои мысли, продолжил вождь. — Цифры, представленные товарищем Красновым, впечатляют. Сорок четыре процента роста производительности труда, двадцать шесть процентов снижения себестоимости, это серьезные достижения. Особенно важны результаты на оборонных предприятиях.
Сталин остановился, обводя присутствующих взглядом:
— Предлагаю продолжить эксперимент, но уже не как эксперимент, а как официальную экономическую политику партии.
Он вернулся на свое место и добавил, глядя прямо на Кагановича:
— Товарищ Каганович сосредоточится на транспортных вопросах, где его опыт особенно ценен. Руководство комиссией по контролю за внедрением ССЭС поручается товарищу Орджоникидзе.
Это был дипломатичный способ отстранить Кагановича от контроля над экономической политикой, сохранив его в руководстве. Типичный сталинский ход.
— Какие будут возражения? — спросил Сталин, оглядывая присутствующих.
— Предложение товарища Сталина полностью поддерживаю, — первым отозвался Молотов.
Остальные члены Политбюро также высказались за предложение. Даже Каганович, поняв, что проиграл, был вынужден согласиться:
— Предложение товарища Сталина считаю правильным. Прошу только освободить меня от подозрений в организации диверсий. Никогда не опускался до таких методов.
— Разберемся, товарищ Каганович, — сухо ответил Сталин. — Если вы не причастны, тем лучше.
На этом заседание завершилось. Когда мы выходили из зала, Орджоникидзе крепко пожал мою руку:
— Поздравляю, Леонид! Это победа! Хотя и с переименованием, но суть-то осталась!
Я кивнул, все еще не веря в произошедшее. Мы победили. Промышленный НЭП, теперь уже под названием ССЭС, становился официальной экономической политикой СССР. Мне удалось изменить экономический курс страны, потенциально спасая миллионы жизней и открывая новый путь развития.
Мои размышления прервал помощник вождя:
— Товарищ Краснов, товарищ Сталин просит вас зайти к нему в кабинет.
Я с удивлением посмотрел на Орджоникидзе. Тот понимающе кивнул:
— Иди. Это хороший знак.
Кабинет Сталина в Кремле, в котором я уже бывал не раз, был относительно скромным по размерам, но обставлен с основательностью. Тяжелые шторы на окнах, массивный письменный стол, несколько книжных шкафов, заполненных книгами в темных переплетах. На стене висел портрет Ленина.
Сталин сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. Увидев меня, он кивком указал на кресло напротив.
— Садитесь, товарищ Краснов. У нас есть о чем поговорить.
Я молча опустился в кресло, ожидая продолжения.
— Ваш эксперимент, — начал Сталин, откладывая бумаги, — действительно показал выдающиеся результаты. Но это только начало. Впереди большая работа по внедрению этой системы во всей стране. Это требует серьезной политической поддержки. Вы понимаете, о чем я?
— Думаю, да, товарищ Сталин.
— Хорошо, — кивнул он. — Тогда перейдем к делу. Я предлагаю вам вступить в
партию. Без кандидатского стажа, сразу в члены. Это необходимо для эффективного руководства экономическими преобразованиями.Я ожидал этого предложения, хотя не думал, что оно последует так быстро. В конце 1920-х — начале 1930-х годов для управления на высшем уровне членство в партии было обязательным условием.
— Я согласен, товарищ Сталин. Для меня это большая честь.
Сталин кивнул:
— Хорошо. Вскоре на пленуме ЦК вас примут в партию. А потом будет решен вопрос о вашем новом назначении.
— Каком назначении, товарищ Сталин?
Сталин посмотрел на меня своими желтоватыми глазами:
— Мы планируем реорганизацию правительства. Товарищ Молотов будет освобожден от должности председателя Совнаркома. Он не справляется с задачами индустриализации. Я рекомендую на этот пост вас.
Я был готов к повышению, но не к такому резкому взлету. Председатель Совнаркома — фактически глава правительства, второй человек в государстве!
— Это огромная ответственность, товарищ Сталин. Справлюсь ли я?
— Вы справитесь, — ответил Сталин с неожиданной уверенностью. — У вас есть необходимые качества: знание экономики, организаторские способности, особое умение, скажем так, видеть перспективу. И главное — преданность делу социализма.
Я понимал, что последнее утверждение было проверкой. Сталин внимательно наблюдал за моей реакцией.
— Я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие, товарищ Сталин. Построение социализма в СССР моя главная цель.
Сталин удовлетворенно кивнул:
— Только учтите, товарищ Краснов, что экономические преобразования неизбежно вызовут сопротивление, и не только со стороны классовых врагов. Многие товарищи в партии привыкли к администрированию, к командным методам. Они будут сопротивляться вашим реформам. Вам придется проявить твердость.
— Я это понимаю, товарищ Сталин.
Сталин встал, давая понять, что аудиенция окончена:
— Тогда до завтра, товарищ Краснов. На пленуме ЦК.
Я вышел из кабинета с ощущением нереальности происходящего. Только что свершился исторический поворот в судьбе страны.
Промышленный НЭП, пусть и под другим названием, победил. СССР вставал на принципиально иной путь экономического развития. А я из экспериментатора превращался в одного из руководителей государства.
Предстояла колоссальная работа. Но я был готов к ней.
Ради этого я и оказался здесь, в этом времени, в этой стране. Ради этого шел на компромиссы с совестью, использовал нечистые методы борьбы, рисковал собственной жизнью.
И теперь открывалась возможность изменить историю, спасти миллионы людей от голода, репрессий, войны. Возможность создать альтернативный СССР, экономически эффективный, технологически развитый, способный конкурировать с Западом не наращиванием военной мощи, а повышением качества жизни собственных граждан.
Я спускался по кремлевской лестнице, и каждая ступень отдавалась в сознании как еще один шаг к новому будущему. Будущему, которого никогда не было в моей прежней жизни, но которое теперь становилось реальностью.