Пропавшая

— Ему и так пришлось не сладко, тем более, что ни к какому из кланов он не принадлежит, а только мне. И если ты хочешь быть моим другом, то должен извиниться за свои слова.

Карт подумал и кивнул, соглашаясь. Мы вошли в комнату.

— Мир? — протянул он Ежину руку, — Прости. Я уж такой уродился. Но впредь не буду тебе такого говорить. Ведь ты не откажешь мне в дружбе? А друг — свято для меня. Лана не даст соврать. Правда? — обернулся ко мне.

Я кивнула:

— Точно. Поверь Ежин. Он хоть и вспыльчив, но не дурак. И понятлив, если с ним поговорить.

И повернулась к улыбающемуся Карту.

— А если ты еще раз спровоцируешь моего братишку на такое, то будешь иметь дело со мной. А сейчас все по домам. Ежин? Сам доберешься? Мне надо было бы еще в учебную часть и в библиотеку.

— Я провожу его, — вскинулся Карт, — Не волнуйся.

— Как ты, — обратилась к парню, — согласен? Если что, то сама поеду.

— Согласен, — кивнул тот, и я повела их к выходу.

Там посмотрела, как они садятся в экипаж и Ежин махнул мне рукой на прощание.

— Жду тебя завтра утром у себя, — крикнула им в след.

Еле дождалась Карта. Все еще волновалась, как доехали и не повздорили ли еще по дороге.

— Единожды Ежин проехал со мной сегодня. Как-то запомнил дорогу и как доберется завтра? — мучилась я.

Уже вместе сидя в столовой, тот рассказал, что доехали быстро, успели даже к ужину, Он посоветовал Ежину, как встать раньше и на сколько, чтобы успеть и что надо иметь при себе из одежды, на пару по практике. И еще тот заскочил в магазин за продуктами, так как теперь не мог завтракать в пансионе. Я намотала на ус и решила пересмотреть свои намерения, контролировать его по утрам, перенеся встречи в моей комнате на конец учебы. Оставила записку на столе дежурного о том, чтобы пропускали его ко мне без моего присутствия и выдавали ключ, так как он мой родственник и учится здесь же. Это не запрещалось уставом университета. Я могла пускать к себе, всех, кого укажу в уведомлении для дежурных.

Итак наши дни учебы начались неплохо. Постепенно всё устроилось, мы притерлись ко времени и к поездкам. Выходные проводили вместе в городе: посещали магазины, бывали в парках и сидели в кафе. Иногда к нам присоединялся и Карт. Тогда мы чаще всего направлялись на природу, и я готовила там «шашлыки», которые страшно нравились моим мужчинам. Они не знали такого приготовления мяса, с замачиванием в уксусе и специях и готовившегося на специальных тонких стержнях. Их я заказала в металлической мастерской и мне их сделали по чертежам, с хихиканьем расспрашивая, кого и как собираюсь шпиговать этими железками. Я смеялась и обещала как-нибудь показать, если кто согласится на эксперимент.

Вскоре Ежин начал потихоньку отделяться от нашей компании, проводя иногда время со своими новыми друзьями. Я не обижалась и даже радовалась тому, что он вливается в новую жизнь, что перестал грустить и замыкаться. Молодость брала верх. Все плохое оставалось в прошлом.

В общем, время уже шло к весенним экзаменам. Мы уже чаще встречались в библиотеке или у меня в комнате, обмениваясь знаниями и помогали друг другу в написании курсовых. Скорее я их писала, а они делали за меня бытовые работы по дежурству в общежитии или в комнате.

Потом мы сдавали, мало спали и ели. Ежин, как мог, снабжал нас питанием и часто оставался либо в моей комнате на полу, либо Карт уводил его к себе, когда освобождалась кровать его соседа.

И наконец, все было сдано, мы перевелись на второй курс, а Ежин был принят без вступительных экзаменов на первый. И мы решили устроить вечеринку в эту честь — снять стол в таверне, пригласив своих друзей, вернее друзей Ежина и несколько человек от Карта. Я же, так и не завела подруг, как было с Мартой. Мы, конечно, с ней встречались, иногда болтали ни о чем, но уже такого близкого общения, как было раньше, не случилось и мы поняли, что так нас тоже устраивает: у каждого своя дорога и свои друзья.

Я готовилась к празднику и вдруг поняла, что нечего надеть. Давно не занималась вечерним гардеробом и отстала от местной моды.

— Ах, эта вечная проблема всех женщин — в чем идти!

Подумав над этим вопросом, решила пробежаться по магазинам и найти то самое, единственное, которое будет по душе. И нашла. В одной небольшой мастерской, увидев его в маленькое витринное окошко. На манекене было выставлено желтое платье в пол, без всяких кружев и воланов. Оно туго обтягивало тело, спадая к низу волной, схвачено было сзади в пучок, создавая каскад из шелковой ткани. Рукав до локтя, заужен, шея открыта, углом вниз вырез, грудь поддерживается плотным материалом. Приталенное до бедер, оно было отделано легкими, еле уловимыми блестками.

Это платье, по виду — абсолютное совершенство, было мне впору. Так я определяла свои наряды всегда и сразу, еще по земному опыту.

— Это МОЕ платье!

И я решительно вошла в помещение.

Глава 29

Я с торжеством смотрела на округлившиеся глаза и открытый рот моих спутников, когда скинула плащ на руки гардеробщику в фойе таверны. Даже присутствующие тут другие мужчины, со своими дамами, да и сами дамы, обратили на меня свой взор. Я, заметив это, с легкой непринужденностью, встряхнула своими короткими завитыми кудрями, над которыми бились два часа мастера парикмахерской, оглядела себя еще раз в большое настенное зеркало, заправила незаметно кулон принца в вырез и потрогав брошь, что пришлась кстати к моим серьгам с длинными зеленоватыми камнями, схватила своих опешивших мужчин под локти и повела их вверх по лестнице, устланной ковровой дорожкой. Нас встретил, по-нашему метрдотель, а здесь распорядитель и провел за заказанный стол. Здесь уже сидели приглашенные друзья с нашего курса и из Ежиной группы. Парни, увидев нас, встали, а некоторые даже открыли рот.

— На меня! — вопило с восторгом мое внутренне я, — А что же вы думали. Это вам не местные модницы. Это скорее мода землянок. Учитесь! И завидуйте молча.

Что и делали, сидящие за другими столами, женщины. Иногда я ловила их злые взгляды и удивленные их мужчин.

Мы начали свое веселье. Пили часто и ели много. Все-таки первые наши успехи, за что стоило и напиться. Я пила не очень, приглядывала за Ежиным да и за Картом тоже, еще не зная, что от них ждать, ибо видела тех трезвыми и далеко не всегда сдержанными. Девочки начали приглашать ребят к танцам, и Карт тоже пытался меня вытащить на танцпол. Я отказывалась, ведь только сейчас до меня дошло, что не знаю здешних и не умею танцевать. А на земле могла зажигать, да еще как. Но там все было не так. Здесь, как уже обратила внимание, танцевали парами, как когда-то в нашем двадцатом веке, даже напоминали некоторые средневековые, когда пары перетекали из одной фигуры в другую, обмениваясь партнерами. Мне показалось это очень любопытным, и я с интересом наблюдала за ними.

Карт, подсев ко мне поближе, по-хозяйски положил руку на спинку стула и даже пощекотал по шее пальцем. Я уклонилась и зашипела, а он засмеялся, но убрал руку. Ежин приглашал девочек по очереди, и, глядя на раскрасневшуюся мордаху, поняла, что ему это нравится. Я понимала его, вспоминая свои такие же годы. Все впервые: свидания, прикосновения, поцелуй. И это замечательно — он уже редко хмурился и вздыхал, вспоминая свою прежнюю жизнь. Все дальше уходило прошлое и все глубже захватывало настоящее.

Пока я так рассуждала, вдруг услышала голос и сердце дрогнуло. Подняла глаза и оно остановилось — передо мной стоял принц и протягивал руку, а рядом, навытяжку стояли мои мужчины и смотрели на меня с удивлением, будто увидели что-то странное и нежданное.

Медленно, как во сне, встала, подавая ему свою ладонь. Я не слышала его слов, не слышала голосов своей компании, шума вокруг, я смотрела в веселые глаза моего принца и впитывала его синеву. Как на гипнозе, переставляла ноги, подчиняясь ему в каком-то танце, поворачиваясь по легкому движению руки и улыбалась его улыбке. Он вертел меня, как хотел, при этом что-то говорил, а я, как марионетка, подчинялась ему, и мне не было трудно, как будто я умела и знала все па этого танца. Это я потом поняла, когда он остановился и взглянул серьезно. И тут явно услышала его голос.