Прощай, полицейский

– А вы?

– Для меня, пожалуй, важнее радости любви. Каждому свое.

– Если вас засекут?

– Невозможно. Если только ты не проболтаешься. Надо научиться молчать хоть раз.

– Когда я получу свой миллион?

– Непосредственно перед операцией. Наш хозяин, фрахтовщик, вручит его тебе. Он получил указания.

Рабер был в нерешительности.

– Я не могу получить небольшой аванс?

Beржа расхохотался.

– Конкретно и положительно. Ты мне нравишься. Завтра здесь будет для тебя сто кусков.

Рабер размышлял.

– Те две почты, это ваша работа?

– Ты в своем уме? Если б я имел два миллиарда, я б уж давно загорал на солнышке. А ты бы жрал ложкой черную икру.

Рабер поправил: не так уж он любил икру. Он предпочитал дичь, бекасов, гусиную печенку, раков. Он был готов долго рассуждать на эту тему, а от перспектив получить миллион у него слюнки текли.

* * *

Сала был сердечен и в то же время держался на расстоянии, как с безнадежным больным, которому с улыбкой предсказывают еще много веселых деньков. Вержа не хотел огорчать его. Он был в хорошем настроении, что скорее раздражало начальника полиции. Сала предпочел бы бурную сцену, долгие рукопожатия со слезами на глазах. Но это было не в стиле Beржа.

– Я имел долгий разговор о вас в Париже, - сказал Сала.

Он вернулся из столицы с ежемесячного совещания департаментских полицейских начальников.

– Все единодушны: то, что с вами делают, чудовищно. Но надо понять и министерство: вас атакуют со всех сторон. Нам придется пересмотреть некоторые наши взгляды, изменить привычки, короче, мы должны быть осторожны. Мы возвращаемся в эпоху лицемерия.

– Выражайтесь яснее, господин начальник полиции: я буду тем чудовищем, чью отсеченную голову покажут народу.

– Да нет же, нет, - возразил Сала.

Он привез обещание: как только закончатся юридические формальности, Вержа помогут.

– То есть, когда я буду осужден.

Сала решил разговаривать сурово, поскольку комиссар не желал понимать.

– Этот исход, мне кажется, трудно избежать.

– Значит, вы знаете, что я виновен.

– Вилла на Юге, это точно?

– Да, - сказал Вержа.
– Какой идиотизм!

– Вы хотите, наверное, сказать, что это просто чаевые по сравнению с другими моими махинациями.

Сала пожал плечами.

– Вержа, ваше положение ясно. Если во время процесса вы будете сдержанны, вас спасут. Если же вы начнете болтать, помощи не ждите. На этот раз вы поняли?

– Когда вы ясно выражаетесь, я всегда понимаю. Чего же опасаются из того, что я могу сказать?

– Вам это хорошо известно. Вы знаете все наши досье.

Он не добавил "увы", хотя ему хотелось.

– Вы можете причинить много зла нашей конторе, которую вы любите, несмотря ни на что.

– Обожаю.

– Сала наклонился к Вержа.

– Вы согласны?

– Я подумаю.

– Мы можем усугубить ваше положение!
– произнес с угрозой Сала.

– Нет, - сказал Вержа по-прежнему любезно.

Начальник полиции утомился. Он невыносим, этот Вержа. Впрочем, он дал это понять самому министру. Сала сменил тему.

– Я должен предпринять ряд мер, - сказал он.
– Подумать о вашей замене. Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне о текущих делах. Надеюсь, вы соизволите это сделать!

Вержа ответил, что готов. Он обрисовал ситуацию, какой он видел ее в настоящий момент. Организовывались многочисленные банды, которые пробовали силы на мелких грабежах, но которые могли однажды пойти на крупное дело. Он упомянул Ги Портора, выразив мнение, что тот будет готов к действию через сорок восемь часов. По лицу Сала Вержа угадал, что начальник полиции предпочел бы, чтобы бандит оказался в тюрьме раньше, чем туда попадет комиссар.

– По сведениям ваших коллег, - сказал Сала, - что-то готовится.

У Вержа был заинтригованный вид.

– У них нет ничего конкретного, - добавил Сала.
– Но они не могут объяснить иначе убийство Донне и других осведомителей. Впрочем, они топчутся на месте. Вы придерживаетесь того же мнения?

– Вполне вероятное предположение, - заметил Вержа мягко.

– Это большая потеря для нас.

– А также для общества, - сказал комиссар со всей серьезностью.

Сала спросил себя, не смеется ли над ним Вержа. Но лицо комиссара было совершенно серьезно.

– Я думаю, что левые готовят удар, - сказал Вержа.

Начальник полиции сморщился. Эти левые были его постоянной заботой.

– В каком направлении?

– Не знаю. Но не удивлюсь, если это будет в анархистском духе, Бонно и другие.

Он испортил Сала день, что прекрасно сознавал. Шеф полиции будет думать только об этом.

– Вы проследите?
– спросил Сала.

– Пока смогу.

Сала встал и подошел к комиссару. Он пожал ему руку.

– Вы знаете, что мы сделаем все, чтобы спасти такого человека, как вы, - сказал он.

Вержа вежливо поклонился.

– Не сомневаюсь в ваших намерениях. Но их одних недостаточно.

– По крайней мере, мы вас в будущем устроим.

"Устраивай себя сам!" - подумал Вержа и удалился.

* * *

Они собрались в уютной квартире Сильвены. Здесь ощущался ее легкий пикантный аромат. Мора смотрел на нее, пока она наливала им виски. Он сожалел, что она не с ним, а с Вержа, и не скрывал этого от комиссара, который прекрасно его понимал.

Они сидели рядом на диване. Сильвена протянула каждомупо стакану, подняла свой и сказала:

– За наш успех!

Они выпили. Затем Вержа поставил стакан на низенький столик из прозрачного стекла.

– В течение трех-четырех дней у вас обоих будет много работы.

Он обратился к Сильвене:

– Присядь.

Она послушалась, устраиваясь на звериной шкуре, которая лежала перед ними.

– Ты отправишься в Женеву, - сказал Вержа.
– Возьмешь три билета на самолет, вылетающий в Нью-Йорк - Каракас в следующую среду утром. На имя мосье и мадам Педро Гонзалес и мосье Аристидо Пальма.

Он указал на Сильвену.

– Мадам Педро Гонзалес - это ты. Твой муж - это я. Аристидо - это Мора.

Он достал из кармана большой конверт и маленькую деревянную коробочку. Из конверта в его ладонь выпали три совершенно новых паспорта.

– Помнишь доктора Альмару?
– спросил он у Мора.

Лицо Мора прояснилось.

– А я его не помню, - тихо произнесла Сильвена.

– Это один венесуэльский полицейский, - сказал Вержа.
– Десять лет назад он приезжал во Францию с согласия французских властей. Это одно из первых мероприятий по сотрудничеству в области борьбы с контрабандой наркотиками. Альмара знал одного венесуэльского торговца, который, как мы подозревали, собирался с помощью наших гангстеров организовать торговлю наркотиками во Франции. Альмара таков! Когда он на деле, он не позволит другим выловить рыбку. Однажды вечером он, я и Мора, который только поступил в полицию, отправились на сборище заправил наркотического бизнеса. Но соотечественник Альмары был опасный человек. Когда он увидел Альмару, то понял, что все пропало. Мы были на вилле, где находились вместе с нами трое или четверо марсельцев и южноамериканец. Отличная перестрелка! Альмара был ранен, и я прикончил венесуэльца как раз, когда он приставил свой кольт к черепу Альмары. Ну и вот, У них там еще знают, что такое благодарность. В мае шестьдесят восьмого года я получил небольшой пакет и письмо. В пакете были паспорта. Письмо от Альмары, и в нем говорилось, как ими воспользоваться. "В Европе дела плохи, - писал Альмара.
– Если однажды к тебе начнут приставать, бери эти паспорта и приезжай сюда; я всегда найду способ устроить твою жизнь". Каждый год я получаю марки на продление паспортов. Я никогда больше не видел Альмару. Но теперь, думаю, встреча скоро состоится. Если бы у меня не было выездных виз, я, возможно, и не подумал бы сделать то, что собираюсь.