Прошедшие войны

Вопреки желанию Бушмана, через сутки она объявилась вновь. Физик был зол, он не хотел прикасаться к женщине: она ему стала противна.

— Вы хотите, чтобы я из-за Вашей задницы здесь сгнил, — говорил он с тихой яростью, отворачиваясь от ее слюнявого рта. — Андрей Моисеевич, Андрюшенька, миленький! Если бы знали, как я люблю Вас, как я страдаю! Я готова на все ради Вас!.. Вы — настоящий мужчина! — говорила Полина Матвеевна, с силой сжимая в объятиях хилого физика.

Наконец Бушман сдался, и тяжелое тело сдавило все его нутро. Он задыхался, беспомощно дергался, а она все целовала и целовала его худую грудь, тело, лицо. Тогда же поразительный ум физика определил следующую закономерность — когда есть страсть, любовь и желание — любой вес пушинка, если этого нет, то все становится невыносимо нудным и тяжелым. С этими мыслями Андрей Моисеевич еле-еле выкарабкался из-под нее и лег сверху. И тогда он впервые задумался о составе ее запаха и понял, что это смесь пота, пудры, нафталина, хозяйственного мыла и дешевых духов. Он стал задыхаться, ему было плохо, он мечтал о времени, когда она уйдет.

Через сутки Полина Матвеевна снова пришла, однако дверь в цех была плотно закрыта. Бушман видел, как огромная тень, как медведь, ходила вдоль окна, стучала в дверь, скребла, но физик был неумолим. А на следующий день его вызвали к начальнику. Это конец, доигрался. Ведь знал, что добром это не кончится. «Какой я идиот!» — думал Андрей Моисеевич, входя в большой, светлый кабинет начальника. Тот, не вставая, поднял большую, с крупными чертами голову, отложил очки, несколько секунд оценивающе смотрел с ног до головы на маленького заключенного.

— Оказывается, Вы специалист по электромагнитным волнам? — Да, гражданин начальник.

— Ладно. Я готовлю материал об Вашем досрочном освобождении. На днях сам отвезу Ваше дело в Москву. Вот напишите рапорт в такой форме… А завтра Вас отвезут в другую колонию для внедрения там передового опыта.

Ровно три месяца — все лето — возили Бушмана с места на место. Жил он в общих бараках, про него часто забывали и не кормили. Приходилось спать где попало и вовсе не спать. Было очень тяжело, но его согревала мысль, что вскоре его освободят, и он безропотно, сжав зубы, выносил все тяготы жизни заключенного. Во время переездов он много видел, много слышал, обо многом узнал.

С первым снегом его привезли обратно. Начальник колонии еще не вернулся, и Полина Матвеевна уже месяц как уехала по нездоровью в Магадан. За лето привезли огромное количество нужных и ненужных станков и оборудования, пригнали много новых заключенных, новых солдат и офицеров охраны. По двенадцать-четырнадцать часов в сутки приходилось работать Андрею Моисеевичу для установки и наладки нового оборудования в различных новых и старых объектах колонии.

А с наступлением первых морозов рухнули и приятные мечты Андрея Моисеевича. В колонию прибыл новый начальник, из старых чекистов. Человек малообразованный, жестокий, бесчеловечный. Вместе с ним пришла ошеломительная для Бушмана весть — бывший начальник арестован в Москве как японский шпион и расстрелян. Несколько дней бедный физик был в отчаянии, не находил себе места. Произошло крушение всех его надежд на досрочное освобождение. У него опустились руки, он не мог работать, не мог ничего сообразить. И только появление в цехе сияющей Полины Матвеевны вернуло его сознание в норму. После обеда, когда народа в цехе было мало, они встретились. Несмотря ни на что он был рад этой встрече. Присели в сторонке, говорили мало, речь не клеилась, каждый думал о своем.

— Андрей Моисеевич, я беременна, — наконец радостно сказала Полина Матвеевна.

— Да? Я рад за Вас! Это хорошо! — машинально ответил Бушман.

— Уже четыре месяца, — продолжала она.

— Хорошо. Это даже прекрасно! Поздравляю! Ведь Вы, наверное, мечтали о ребенке. И возраст у Вас не юный, — говорил рассеянно физик.

— А Вы знаете, кто отец ребенка?

— Как кто? — наконец Андрей Моисеевич очнулся. — Кто?

— Вы, дорогой Андрюша.

— Не говорите глупостей… Вы замужняя женщина. Вам не стыдно?

Он вскочил, хотел бежать, но Полина Матвеевна схватила его руку, усадила обратно.

— Дорогой, Андрюша! Вы не знаете как я Вам благодарна! Как я Вас люблю! Я Вас ничем не обяжу, не волнуйтесь. Вы и так сделали мне очень много приятного. Сейчас я оформлю кое-какие бумаги, рассчитаюсь и уеду. Из-за моей беременности мужа переводят в Магадан. Так что на днях я уезжаю. С мужем я больше жить не буду. Не могу… Рожать поеду домой, к родителям, на Кубань… Так что прощайте, дорогой, Андрей Моисеевич! Спасибо Вам! Я вечно буду Вас любить!

Всю последующую ночь Бушман не спал, разные авантюрные мысли посетили его голову. Он встал, зажег керосинку, долго курил, смотрел какие-то книги, писал. На следующее утро искал Полину Матвеевну, но ее не было. Спросил про нее у подружек — те ответили, что она увольняется и собирает свои пожитки. Тогда физик пошел на крайность — и попросил передать, что он хочет ее видеть. На следующий день они встретились. Оба молчали, нервничали. Пунцовый румянец играл на щеках Полины Матвеевны, глаза ее ласкали любимого.

— Вы любите меня? — наконец в упор спросил Бушман.

— Андрюша! — она сжала на груди руки и с удовольствием стала их поглаживать.

— Неужели Вы бросите меня здесь? Неужели мы расстаемся навсегда? — физик говорил тихо и сурово.

— Что мне делать? Даже не знаю, — слеза появилась на ее щеке.

— Только, пожалуйста, не плачьте. Возьмите себя в руки, — он бережно обхватил ее широкую руку, слегка погладил. — Вы хотите быть со мной всю жизнь?.. Мы будем счастливы! Вы будете самой счастливой женщиной! У нас будет много детей!.. Я люблю Вас, люблю! — страстно шептал Бушман, крепче сжимая ее руку. Полина Матвеевна закрыла глаза, ее большое тело чуточку дрожало, то ли от руки физика, то ли от чего-то еще. Она молчала.

— Вы готовы помочь мне?.. Никакого риска не будет. Но потом мы будем жить счастливо, красиво. О Вас, о Вашем таланте узнает весь мир. Я это сделаю… Вы любите меня?

— Да, да! Что я могу сделать?

— Вы должны сегодня ночью прийти ко мне.

— Андрей Моисеевич, новый начальник. Все так строго… К тому же муж ведь теперь на службу не ходит.

— Что, он и пить перестал? — перебил ее Бушман.

— Нет, пьет, как свинья.

— Вот и напои его. А порядки здесь всегда были строгие, — и уже помягче он продолжил: — Неужели ты забыла мои ласки? — Ой, Андрюша. Приду, приду! Хоть убьют — приду.

— Только без глупостей. Будь осторожна и знай, мы всегда будем вместе. Я сделаю тебя самой счастливой женщиной… До ночи!

Ночью, оба дрожа от страха, встретились. Как и в первую ночь, страстно любили, но все делалось значительно быстрее, второпях. Затем оделись, молчали, Бушман курил.

— Мне надо идти, — сказала наконец Полина Матвеевна.

— Подожди, — Андрей Моисеевич встал, глубоко вздохнул. — Могу я тебе верить?

— Да.

— Тогда внимательно слушай.

Бушман медленно, внятно посвятил ее в свой план. Новый план побега. Она молча слушала, кивала головой, плакала.

— Теперь повтори, что ты должна сделать? — в конце спросил Бушман.

Она дрожащим голосом стала говорить.

— Нет, не так, — и физик стал ее поправлять, — повтори снова.

Она повторила.

— Все, как видишь, просто. Ты практически ничем не рискуешь, — он снова закурил. — Скажи мне в последний раз — ты согласна?

Она молча кивнула головой.

— Я не слышу.

— Да. Я на все согласна ради тебя. Только смогу ли я?

— Конечно сможешь. Ты ничем не рискуешь. Еще раз подумай и ответь — ты согласна?