Прости, если сможешь

На Макса не взглянула. Не нашла в себе сил. Мне было плевать, что он про меня подумает. Мне столько лет по ночам снилось, как он меня насилует. Теперь будет сниться, как он у меня забирает дочь. Это чудовище — мой самый страшный кошмар. Как же вытащить из его когтей мою девочку?

В классе мы пока были одни.

— Дима, как там Мила?

— Плачет всё время. Макс с ней, кажется, всю ночь сидел, ругался потом сильно. Она плакала — не хотела без вас спать. Утром не захотела есть. Потом пришла моя няня Полина. Она с ней осталась. Простите меня, Анна Петровна, это я во всём виноват!

Дима заплакал, а мне стало не по себе.

— В чём ты виноват? Что ты такого мог сделать?

— Это я рассказал Максу про Милу! Мы смотрели альбом с фотографиями. Там была моя мама маленькая и бабушка с дедушкой. И мне показалось, что там на фотографии Мила, а оказался он. Мне пришлось рассказать ему о ней. И потом я слышала, как он с кем-то говорил, что должен забрать её во что бы то ни стало. Я не хотел, честное слово! Я даже не думал, что так получится. Я не знал, что он — папа Милы! Я надеялся, что он будет теперь моим папой.

— Не плачь, мой хороший. Он и так теперь твой папа, а Мила — твоя сестра. Рано или поздно он и сам бы всё узнал. Твоей вины в этом нет. Я только тебя очень прошу, позаботься о моей доченьке. Чтобы ей там не было одиноко, чтобы она не плакала. Я, конечно, постараюсь её забрать. Но пока у меня ничего не получается.

— Если вы говорите, что Мила — моя сестра, значит, меня вы тоже можете забрать вместе с ней? Я хочу жить с вами и Милой. Пожалуйста!

— Дима, я не думаю, что это реально. Но ведь мы с тобой тут столько времени вместе проводим. Так что не вешай нос! Всё наладится.

В классе начали собираться дети. День выдался очень тяжёлым. Бессонная ночь и волнения выбивали меня из колеи. После ночного сидения на полу в коридоре болела спина. Меня знобило, клонило в сон. Голова раскалывалась, а таблетки помогали лишь на короткое время. Сама не помню, как досидела до 16 часов.

После работы я позвонила в социальную службу и попыталась выяснить, к кому я могла обратиться с консультацией по моему вопросу. Меня перекидывали с одного номера на другой, в итоге у них закончился рабочий день, а ответа на мой вопрос я так и не нашла.

Меня била мелкая дрожь, ничего не хотелось делать. Поэтому дома я, не ужиная, сразу завалилась в кровать. Пустую без моей Милы. У меня началась истерика, но усталость взяла своё — и я уснула.

Проснулась ночью в холодном поту от привычного кошмара. Только сегодня на фоне дикой боли я слышала во сне где-то рядом плач моей доченьки. Но моё лицо тыкали в подушку и держали голову, не давая повернуться и посмотреть на Милу.

Дышать было трудно, болела голова. Измерила температуру — 39,1. Приняла жаропонижающее, выпила воды и легла. Подумалось, что надо бы сделать чай, но сил на это не было. Я опять ненадолго уснула. И снова меня разбудил тот же сон. Светало. Написала сообщение завучу, что заболела и проводить уроки сегодня не смогу. Дальше были выходные, за которые я надеялась прийти в норму.

Ещё одно сообщение отправила своему семейному врачу. Если до понедельника я не выздоровею, то придётся открывать больничный. Это было мне крайне невыгодно, поскольку больничные оплачивались с большими задержками и не в полном объёме. Мы с коллегами старались как-то выкручиваться, подменяя друг друга, чтобы не терять деньги.

В следующий раз я проснулась, когда солнце стояло уже высоко. Я пропотела, температура снизилась, но головная боль не прошла и сил не прибавилось. Надо было встать и всё-таки заварить себе чай, но голова кружилась, меня подташнивало.

Я опять начала проваливаться в сон, когда зазвонил телефон. Это был Дима.

— Анна Петровна, что случилось? Нам сказали, что вы заболели.

— Да, Дима, у меня высокая температура и горло болит. Но я постараюсь к понедельнику выздороветь. Как Мила?

— Она опять всё время плачет. Дядя Макс ругается. Приходил врач, Макс требовал, чтобы её забрали в больницу. Врач что-то спрашивал про аллергию, чем она болела раньше, а дядя не знал, что ему сказать, и от этого ещё больше злился.

— Дима, может быть, у тебя получится позвонить мне из дома и дать Миле трубку? Я попробую её успокоить. Ну или если что-то ещё случится, то звони мне или пиши в мессенджер, пожалуйста.

Вечером забежала на минутку Лариса. Принесла мне назначенные врачом лекарства, мёд и какие-то полезные травы для чая. Как хорошо, что у меня в этом городе была хоть одна живая душа, готовая обо мне позаботиться!

Глава 21

Максим

Когда я планировал забрать Милу у матери, я даже предположить не мог, что с ней будет так трудно. Она у меня в квартире провела две ночи. И, кажется, ни на минуту не сомкнула глаз, всё время плакала. То затихала и только всхлипывала, то начинала рыдать сильнее.

Я знал, что маленькие дети иногда плачут по ночам, но Миле было почти 5 — в этом возрасте дети уже должны спать нормально. На контакт со мной она почти не шла. Я решил, что, возможно, у неё что-то болело. Вызвал на всякий случай врача. Тот предположил, что её слёзы — результат стресса из-за того, что она очень скучала по матери.

Для него, няни и всех остальных мама Милы на время уехала, а я вынужден был взять её к себе. Кажется, даже я сам пока подсознательно не допускал мысли, что она теперь будет жить со мной всегда. Но и отдавать её Ане я не собирался.

Врач назначил Миле успокоительное, но Полина сказала, что девочка отказывалась есть, пить сироп и выплёвывала таблетки. Похоже, она решила свести меня с ума. Из милой, спокойной и послушной малышки она неожиданно превратилась во вредную капризную девчонку.

Я уже начинал сомневаться в правильности своего решения. Стоила ли моя месть таких нервов для меня и моей дочери? Я ни на мгновение не забывал, что Мила — её дочь. Но ведь она была ещё и моей дочерью! И осознание этого взрывало мой мозг. Я ненавидел всё, что было связано с этой сукой, но как мне быть с моей дочерью? Это был какой-то злой рок. Как получилось так, что ребёнка мне родила не одна из многочисленных девок, а та единственная, которую я когда-то безумно любил и теперь так же сильно ненавидел?