Прости за все

Игорь поглядел на Веру, ожидая похвалы за умение общаться с ребенком. В другое время она, действительно, порадовалась бы за то, какой у них с Аликом контакт, но сейчас ей было не до этого. Едва дождавшись, пока сын выйдет из ванной, она уложила его в постель, поцеловала и ушла к себе.

Ее преследовала навязчивая идея – увидеться с Рустамом без посторонних глаз, один на один. Но как это сделать? И захочет ли он вообще разговаривать с ней? Он наверняка понял, что Алик его сын, но признает ли это вслух – вовсе не факт.

Вера в раздумье опустилась на широкую, двуспальную кровать, покрытую вышитым льняным покрывалом. Игорь прикрыл дверь и сел рядом, обняв ее за плечи.

– Верочка моя! Я так соскучился!

– Глупости, – не сдержалась Вера. – Как ты мог соскучиться, если мы всю дорогу были вместе?

– Так то ж на людях, – горячо возразил Игорь. – А мне так нравится быть с тобой наедине, целовать тебя! Вот так. – Он жарко и жадно коснулся Вериных губ. Ее передернуло от отвращения.

– Мне кажется, нам обоим необходимо принять душ, – проговорила она, стараясь как можно более смягчить тон.

– О, кей. – Игорь с неохотой поднялся и взял с тумбочки полотенце. – Чур, я первый. А потом помогу тебе искупаться. Идет?

– Идет, – с трудом подавив вздох, согласилась Вера.

Игорь скрылся за дверью. Вера продолжала сидеть в оцепенении, не трогаясь с места.

Что делать? Нужно воспользоваться моментом, пока Игорь в душе, ускользнуть из спальни и попытаться найти Рустама. Но как она отыщет его в этом огромном доме? Может быть выдумать какой-нибудь предлог и спросить у Фагимы? Нет, это опасно.

В коридоре послышались шаги. Вера вздрогнула и невольно сжалась в комок на кровати. Это не мог быть Игорь, его походка была мягкой, как бы скользящей, а шаги за дверью напоминали поступь Командора – громкие, твердые, уверенные. Дверь распахнулась, на пороге возник Рустам. Лицо его было сумрачным, лоб пересекала глубокая, вертикальная морщина.

Он оглянулся и, убедившись, что рядом никого нет, зашел в комнату. Вера молча смотрела на него, щеки у нее пылали.

– Ну, здравствуй, – произнес Рустам, не приближаясь к постели, на которой сидела Вера, а оставаясь у самого порога.

– Здравствуй, – пролепетала она едва слышно.

Он усмехнулся.

– Сколько же мы не виделись? Лет семь или меньше?

– Ровно семь лет.

– Ты очень изменилась. Стала настоящая красавица. Материнство тебе к лицу.

– Спасибо. – Вера облизала пересохшие губы. – Ты… ты знаешь, чей это ребенок?

Рустам помедлил немного и кивнул.

– Да, знаю. Прости, я не думал. Мне и в голову не могло придти…

– Почему не могло? – с горечью проговорила Вера. – Разве я не женщина? Не такая же, как твоя жена? Она же рожала от тебя детей.

Лицо Рустама разгладилось.

– Конечно, ты женщина. И женщина очень хорошая. Замечательная, – произнес он мягко. – Я не это имел в виду.

– А что?

Он пожал плечами.

– Да ничего. Наверное, я просто эгоист. Заботился лишь о себе, чтобы самому было легко и хорошо. Ты ничего не говорила, и я подумал, что нам… тебе ничего не угрожает.

Вера кивнула, закусив губу.

– Я звонила тебе. Много раз. Когда узнала наверняка. Телефон был отключен.

– Да, знаю. Сразу после твоего отъезда у меня его украли. Пришлось купить новый.

– Это, правда? – Она посмотрела на него пристально, глаза в глаза.

– Конечно, правда. Неужели ты могла подумать, что я нарочно выключал его, чтобы ты не дозвонилась?

– Я… я так и думала. Почему ты не позвонил сам?

– Некогда было, кызым. Замотался, навалились дела. Когда разгреб их, решил не тревожить тебя. Думал, тебе так будет спокойней. Все равно ничего бы у нас не вышло.

– У нас вышел Алик! – сказала Вера и встала с постели.

Рустам тотчас шагнул назад.

– Не надо, кызым, не подходи.

– Почему? – она улыбалась, а по лицу ее текли слезы. – Почему же? Боишься, что я тебя съем?

– Боюсь. Ты когда-то обожгла меня. Я… не мог тебя забыть. Долго. До конца так и не смог.

– Брось! Ты забыл меня сразу же, как только привез на вокзал.

– Это не так.

– Тогда почему?! Почему отпустил? – Она кричала почти в голос, навзрыд, уже не опасаясь, что ее могут услышать. Кричала и шла вперед.

Вот он. Совсем рядом. Только руку протянуть, и можно коснуться пальцами его лица. Вера чувствовала идущий от него запах одеколона. Того самого, который сводил ее с ума. Господи, сколько раз она мечтала об этом! Неужели все сбылось?

– Руста-ам, – не то выдохнула, не то простонала Вера.

– Отойди, кызым, – проговорил он тверже. – Слышишь? Отойди. И успокойся. Где Игорь?

– Какая тебе разница, где он? Я плевать на него хотела!

– Как ты можешь? – Лицо Рустама потемнело от гнева. – Он сказал, что вы жених и невеста. Он мне как сын. Я не допущу, чтобы его жизнь была разбита.

– А моя? – Вера вдруг почувствовала, что смертельно устала. Она стояла перед Рустамом, бессильно опустив руки, ощущая себя маленькой и слабой, точно шахматная пешка перед ферзем. – Мою жизнь тебе не жалко? Ведь я люблю тебя. Все эти годы любила. С мужем рассталась, едва Алик родился. Он тоже твой сын, родной сын.

Рустам тяжело вздохнул.

– Сядь, кызым. Я прошу тебя. Сядь, я тебе расскажу.

Вера кивнула, медленно вернулась к постели, забралась на нее с ногами. Ее знобило.

– Мне было десять лет, когда умер отец. Мать вышла замуж второй раз. За русского. Через год у них родился ребенок. Девочка. Она была белокурая, как отчим, и такая же голубоглазая, как он. Ее назвали русским именем, Маша. Я в ней души не чаял. Она казалась мне ангелом: такая крошечная, хрупкая, такая светлая и розовая. Мы дружили всю жизнь. Она рано вышла замуж, едва ей стукнуло восемнадцать. Ее муж был хорошим парнем, и тоже русским. Почти сразу же родился Игорь. Маша часто привозила его к нам в дом, он играл с моей старшей, нянчил среднюю и младшую.

А потом случилось страшное. Маша должна была лететь в командировку, она была талантливым инженером, ее уважали на заводе. Володя повез ее в аэропорт на своей «Волге» По дороге в них въехал КАМАз. Водитель уснул за рулем. Погибли все трое. – Рустам сделал паузу и откашлялся.

Вера молчала, на ее щеках подсыхали влажные дорожки от слез.

– Вот так, в одночасье, Игорь остался круглым сиротой, – глухо произнес Рустам. – Ему было всего четырнадцать. Я взял его к себе. Бог тогда еще не дал мне сына, и он стал мне, как сын. Кровь и плоть моей любимой сестры, моей Машеньки. Пойми, кызым, я не могу стать у него на пути. Пойми и не искушай меня. – Он быстро подошел к Вере, нагнулся и поцеловал ее в щеку. Затем повернулся и скрылся за дверью.