Просто неотразим

– Ты позаботился о том, чтобы осчастливить меня прошлой ночью, не так ли?

Джон удивленно посмотрел на нее.

– Слово «осчастливить» не хуже других, но я бы употребил «насытить». Если же тебе больше нравится «осчастливить», что ж, мне приятно это слышать. Ты была счастлива. Я был счастлив. Мы оба были счастливы до безумия.

Джорджина указала на него безголовой куклой.

– Ублюдок. Ты использовал меня.

– Да? Это когда же? Когда ты кусала мне мочку или когда твои руки были у меня в штанах? Я вижу ситуацию чуть иначе: мы оба использовали друг друга.

Джорджина устремила на него убийственный взгляд. Они говорят о разных вещах, хотя все было именно так, как видится Джону.

– Ты обманул меня.

– В чем же?

Чтобы не дать ему возможности солгать еще раз, Джорджина решительно прошла в кухню, перемотала назад пленку автоответчика и нажала кнопку прослушивания. Когда в помещении зазвучал голос адвоката, она повернулась к Джону и стала наблюдать за выражением его лица.

– Ты делаешь из мухи слона, – сказал он, когда пленка остановилась. – Это не то, что ты думаешь.

– Это твой адвокат?

– Да.

– Тогда дальнейшее общение между нами будет происходить через адвокатов. – После непродолжительной паузы она ледяным тоном добавила: – И держись подальше от Лекси.

– Ни в коем случае.

Джон, огромный, сильный, привыкший добиваться своего исключительно силой воли, навис над ней как скала. Но это не испугало Джорджину.

– Тебе нет места в нашей жизни.

– Я отец Лекси, а не какой-то там выдуманный козел по имени Энтони. Ты все время морочила ей голову. Настало время узнать правду. Какие бы проблемы ни стояли между нами, это не изменит того факта, что Лекси – моя дочь.

– Она в тебе не нуждается.

– Пошла ты!

– Я не подпущу тебя к ней.

– Ты не сможешь меня остановить.

Джорджина знала, что он прав. Но знала она и то, что пойдет на все, лишь бы не потерять дочь.

– Держись подальше, – в последний раз предупредила она, поворачиваясь к двери.

И тут же застыла на месте. В дверном проеме кухни стояла Лекси. Она была все еще в пижаме; взгляд ее был прикован к Джону, будто она видела его впервые. Джорджина не знала, давно ли Лекси тут стоит, и испугалась, что она все слышала. Схватив девочку за руку, она потащила ее из дома.

– Не делай этого, Джорджина, – крикнул ей вслед Джон. – Мы можем обо всем договориться.

Джорджина не обернулась. Она и так отдала ему слишком много. Свое сердце, свою душу и свое доверие. Но она не отдаст самого главного, что есть у нее в жизни. Она сможет жить с разбитым сердцем, а вот без Лекси – нет.

Мей подобрала газету, лежавшую на террасе, и прошла в дом. Лекси сидела на диване перед телевизором. У нее в руке была булочка с малиново-кремово-сырной начинкой. Такие булочки были любимым лакомством Лекси, и в настоящий момент она надеялась подсластить свое горе. Только после вчерашнего ночного звонка Джорджины и ее рассказа о том, что случилось, Мей сомневалась в действенной помощи булочки.

– Где мама? – спросила она и бросила газету на стул.

– В саду, – ответила Лекси, не отрывая взгляда от экрана.

Мей решила пока не трогать девочку и прошла в кухню, чтобы сделать себе чашку эспрессо. Затем она через заднюю дверь вышла в сад и нашла Джорджину, которая срезала увядшие цветки с розовых кустов и бросала их в тачку. От утренней росы, собравшейся на нежных лепестках, оранжевый ацетатный халат Джорджины заметно намок. Под халатом на ней была майка и светлые хлопчатобумажные брюки. Волосы были неаккуратно собраны в хвост, а лак на ногтях облупился. Мей сразу поняла, что дело с Лекси обстоит еще хуже, чем она предполагала.

– Ты хоть спала ночью? – спросила она, останавливаясь на нижней ступеньке.

Джорджина покачала головой и срезала очередной цветок.

– Лекси не желает разговаривать со мной. Она молчала, когда мы ехали домой, не хочет говорить и сегодня. Спать она легла только около двух ночи. – Джорджина отбросила цветок в тачку. – Что она там делает?

– Смотрит телевизор, – ответила Мей, ступая на выложенную плиткой площадку. Она поставила чашку с кофе на кованый столик и села на стул. – Я не представляла, что она так сильно расстроилась. Это на нее не похоже.

Джорджина на мгновение оторвалась от работы и оглянулась через плечо.

– То, что она не хочет разговаривать, тоже на нее не похоже. – Подойдя к Мей, она положила секатор на стол. – Просто не знаю, что делать. Я пыталась заговорить с ней, но безуспешно. Сначала я думала, что она рассердилась из-за того, что я так быстро увезла ее оттуда. Теперь я понимаю, что я просто выдавала желаемое за действительное. Скорее всего она слышала, как мы с Джоном ссорились. – Джорджина в изнеможении опустилась на стул рядом с Мей. Вид у нее был несчастный. – Теперь она знает, что я обманывала ее насчет отца.

– Что ты собираешься делать?

– Я должна встретиться с адвокатом. – Зевнув, Джорджина оперлась подбородком на подставленные руки. – Не знаю еще, кого нанять и где взять деньги.

– Может, Джон все же не будет настаивать на опеке. Может, если бы ты с ним поговорила, он бы…

– Я не хочу ни о чем с ним говорить, – перебила ее Джорджина, сразу оживившись. Она выпрямилась. – Он лжец и подлец, у него нет никаких принципов. Он сыграл на моей слабости. Ты была права. Надо было давным-давно спать с мужиками напропалую. Я отпустила вожжи и превратилась в нимфоманку. Думаю, секс – это не то, в чем себя следует ограничивать, чтобы тем самым доводить себя до безумия.

У Мей от изумления отвисла челюсть.

– Иди ты!

– Вот я и иду. К безумию.

– С этим хоккеистом?

Джорджина кивнула.

– Опять?

– А ты думала, что мне одного урока достаточно?

Мей не знала, что и сказать. Она в жизни не встречала более сдержанную в сексуальном плане женщину, чем Джорджина.

– Как это произошло?

– Не знаю. У нас вроде бы наладились отношения, и тогда все случилось.

Мей не считала себя неразборчивой в связях. Просто она не всегда говорила «нет». Джорджина же говорила «нет» всегда.

– Он заморочил мне голову. Он был нежным и таким добрым с Лекси, что я потеряла бдительность. Нет, конечно, я не забыла, что он может быть подлецом, просто я позволила себе расслабиться. А ведь ему даже не было надобности заходить так далеко. Я и так соглашалась на все, о чем он меня просил. – На глазах Джорджины выступили слезы гнева и обиды. – Ему не было необходимости спать со мной. Я же не ящик для пожертвований.

Мей был уверена: даже сейчас, когда Джорджина выглядела не лучшим образом – с мешками под глазами и облупившимся лаком, – ни один мужчина не отнесся бы к ней как к ящику для пожертвований.