Простые смертные

Я затаила дыхание, я вообще почти перестала дышать.

– Кто же… – только и сумела вымолвить я.

– Помнишь, ты сказала, что с удовольствием выпьешь чаю и никуда не торопишься?

Та старуха, удившая рыбу на берегу Темзы. Ее, кажется, звали Эстер Литтл. Но откуда Йен может об этом знать? Я, словно Алиса, провалилась в кроличью нору и приземлилась не там, где нужно.

В холле подали голос часы с кукушкой.

– Холли Сайкс, – сказал Йен, а может, Эстер Литтл, если это, конечно, Эстер Литтл, но разве такое возможно? – Я требую, чтобы ты предоставила мне убежище.

Рядом лежали двое мертвых. Ковер уже насквозь пропитался кровью Раймса.

– Холли, это тело тоже умирает. Я отредактирую, то есть облеку в более приемлемую для тебя форму, то, что ты только что видела, ради твоего же собственного душевного спокойствия, а потом спрячусь глубоко, глубоко, глубоко в… – И тут этот Йен-или-Эстер-Литтл рухнул на пол и буквально рассыпался, как груда книг. Теперь у него был открыт только один глаз, и щекой он прижимался к расплющенной диванной подушке. Он смотрел на меня умоляюще, как наш колли Давенпорт – он был у нас перед тем, как появился Ньюки, – когда его приводили к ветеринару и укладывали на операционный стол. – Прошу тебя, Холли.

Эти слова вдруг словно освободили меня от чар; я опустилась на колени возле этой Эстер-Литтл-внутри-Йена, если можно так выразиться, и спросила:

– Что я могу сделать?

Его глаз слегка дернулся под почти сомкнувшимися веками.

– Дать убежище.

Мне ведь тогда просто хотелось еще немного зеленого чая, но раз дала обещание, надо его держать. И потом, как бы ни воспринимать все то, что здесь со мной случилось, сейчас я жива только потому, что Раймс мертв, и убили Раймса то ли Йен, то ли Эстер Литтл, то ли они оба вместе.

– Конечно… Эстер. Как мне действовать дальше?

– Средний палец… – прошелестели мертвые уста умирающего от жажды призрака. – Мне ко лбу.

Я прижала свой средний палец ко лбу Йена.

– Так?

Нога Йена чуть дернулась и замерла.

– Ниже.

Я сдвинула палец чуть ниже.

– Здесь?

Тот угол его рта, который был еще немного жив, дрогнул, и до меня донеслось еле слышное:

– Там…

* * *

Солнце приятно пригревало шею; с моря дул легкий соленый ветерок; внизу, в узком проливе между Кентом и островом Шеппи, гудел какой-то траулер – капитан явно высматривал место, где бы причалить и сгрузить улов. Центральная секция моста, построенного компанией «Thomas The Tank Engine», поднялась между двумя коренастыми башнями, и когда разведенные части моста достигли верхней точки, раздался сигнал, и траулер прошел прямо между ними. Жако был бы в восторге, увидев это, подумала я и стала шарить в рюкзаке, пытаясь выудить банку с напитком «Танго». Неожиданно под руку мне попалась газета «Socialist Worker». А это еще откуда? Неужели Эд Брубек сунул? Глупая шутка. Я уже хотела перегнуться через поручни и бросить газету вниз, но вовремя заметила, что ко мне приближается какой-то велосипедист. Пришлось плюнуть на газету, откупорить «Танго» и следить за дальнейшими манипуляциями с мостом. Велосипедист был немолод, примерно ровесник моего отца, только худой и гибкий, как змея, и голова почти лысая, тогда как у моего отца лицо довольно-таки круглое и весьма пышная шевелюра, недаром его прозвали Волчарой.

– Ну что, все хорошо? – спросил у меня незнакомец, вытирая лицо чем-то вроде свернутого полотенца.

На извращенца он был совершенно не похож, так что я вежливо ответила:

– Да, спасибо.

Он утерся и посмотрел на мост с такой гордостью, словно сам его строил.

– Таких мостов больше не строят!

– Да, наверное.

– На Британских островах всего три таких разводных моста, как Кингзферри. Самый старый – нарядный маленький мост в викторианском стиле над каналом в Хаддерсфильде, но он только для пешеходов. А этот был открыт в 1960 году. Во всем мире есть еще только два таких же моста, приспособленных как для автомобилей, так и для поездов. – Он сделал несколько глотков из бутылки с водой, и я спросила:

– А вы что, инженер?

– Нет-нет, я всего лишь любитель редких мостов. Мне нравится их фотографировать. Мой сын тоже очень это дело любил. Вообще-то, я хотел вас попросить… – Он вытащил из сумки, прикрепленной к багажнику, фотоаппарат: – Вы не могли бы снять меня на фоне этого моста?

Я заверила его, что охотно это сделаю, и присела на корточки, чтобы в кадр уместились и лысая голова этого типа, и поднятая центральная секция моста.

– Три, два, один – пуск! – И камера зажужжала.

Потом он попросил меня сделать еще один снимок, я сделала и вернула ему фотоаппарат, а он поблагодарил меня и стал возиться в своих пожитках. Я потихоньку прихлебывала «Танго», удивляясь тому, что есть мне почему-то совсем не хочется, хотя уже почти полдень, а с тех пор как я сбежала из церкви от крепко спавшего Эда Брубека, мне удалось подкрепиться только пакетиком крекеров «Ритц». И, что еще страннее, во рту у меня был вкус каких-то весьма качественных сосисок, даже отрыжка была сосисочная, что уж вообще никак объяснить было невозможно. Неподалеку от нас у шлагбаума остановился белый «Фольксваген Кемпер». В машине сидели две девушки и двое парней; все четверо курили, поглядывая на меня, и на лицах у них было прямо-таки написано: «А эта-то, интересно, что здесь делает?» В машине у них вовсю орал магнитофон. Чтобы доказать им, что я не какая-то жалкая никому не нужная бродяжка, я снова повернулась к велосипедисту и спросила:

– Значит, вы сюда издалека приехали?

– Да нет, сегодня у меня путь был недолгий, – сказал он. – Из Брайтона.

– Из Брайтона? Но ведь до него чуть ли не сто миль!

Он глянул на какое-то приспособление на руле и сообщил:

– Всего семьдесят одна.

– Значит, это у вас хобби такое – фотографировать мосты?

Велосипедист задумался.

– Это скорее ритуал, а не хобби. – И, заметив мое замешательство, пояснил: – Хобби ты занимаешься для удовольствия, а ритуалы помогают тебе жить дальше. Видите ли, мой сын умер, вот я и фотографирую мосты – вместо него и для него.

– Ох, я… – Я очень старалась скрыть, до какой степени меня потряс его неожиданный ответ. – Извините меня!

Он пожал плечами и отвел глаза.

– Это случилось пять лет назад.

– А что… – Господи, ну почему бы мне было просто не заткнуться? – Это… какой-то несчастный случай?

– Лейкемия. Он сейчас был бы примерно вашим ровесником.

Снова раздался сигнал, и проезжая секция моста стала опускаться.

– Как это, должно быть, ужасно! – сказала я и тут же почувствовала, насколько фальшиво прозвучали эти слова.

Длинное тощее облако, похожее отчасти на ирландскую гончую, а отчасти на русалку, зависло над горбатым островом Шеппи. Я все пыталась придумать, что бы мне еще сказать этому человеку, но так и не придумала. «Фольксваген» взревел и сорвался с места в ту же секунду, как подняли шлагбаум, оставляя в воздухе клубы мелкой каменной пыли. Велосипедист тоже сел на велосипед, повернулся ко мне и сказал:

– Берегите себя, юная леди, не тратьте свою жизнь попусту.

Он развернулся и поехал обратно в сторону дороги А-22.