Провидица

— Мадам Босвилльс?

— Возможно. Не так много Бессмертных позволяют Смертным знать о себе. А что касается тела моей матери, оказалось, один из графов перенес его. И тогда я понял, что кто бы ни выставил на аукцион амулет, этот портрет и прочие безделушки, он сделал это чтобы выманить меня. Норны подтвердили это, когда сказали тебе, что используют меня. Они используют и моего отца, который ищет тебя.

Я подняла голову.

— Как думаешь, что ему нужно?

— Я не знаю. Он однозначно темный Бессмертный. — У него был такой взгляд, словно сын не мог дождаться встречи один на один с отцом.

Я содрогнулась.

— Когда ты собирался мне все это рассказать?

Торин провел пальцем по моему носу, поглаживая веснушки.

— А когда ты собиралась рассказать мне о своих видениях о нем?

Я покраснела под его пристальным взглядом.

— Не отвечай вопросом на вопрос.

— Но ты это делаешь постоянно. Ты же не пытаешься меня защитить, правда?

— О, нет. — Я погладила его по плечу. — Эти большие плечи могут выдержать вес всего мира. — И так и было уже довольно долгое время. Сначала, то печальное событие с его матерью, он все видел и нечем не смог помочь ей. Затем осознание того, что виновным оказался его темный Бессмертный отец. — Тебе не надо стараться оградить меня от дел, неважно насколько неприятных.

Он усмехнулся.

— Таких, как когда я сказал тебе не приближаться к ведьмам, потому что они залезают людям в головы, а ты все равно пошла и сделала это.

Я положила голову под его подбородок. Запрещать мне что-то делать, было словно помахать красной тряпкой перед быком. Я устремилась вперед сломя голову.

— Они не все плохие.

Он провел ладонью по моей руке и продолжил, двигаясь к обтянутому джеггинсами бедру. Затем положил мою ногу к себе на талию.

— Так что случилось в магазине?

Он действительно думает, что я могу теперь сосредоточиться? Я поймала его блуждающую по мне руку и сплела свои пальцы с его.

— Ну, я спасла несколько людей и вернула их магию.

Он хмыкнул, его смешок отозвался на его груди.

— Ты видишь лишь позитив в хаосе. Начинай с самого начала.

— Предупреждаю сразу. Я не ходила к ведьмам. Я послушалась тебя и не высовывалась. Я была паинькой. И даже лучше. — Он усмехнулся. — Я была как образцовый пример Провидицы. А затем пришли они, чтобы посмотреть на меня, поблагодарить и дотронуться. — Я вздрогнула. — И все сразу перевернулось с ног на голову. — Я детально описала все и закончила словами: — И они также думали, что это мы позвали на помощь и настаивали, на том, чтобы остаться, а это означает…

— Среди нас есть предатель. Кто бы ни призвал их, он знает, мы здесь, и работает на моего отца.

Эрик. Но пока я смогу доказать это, я не буду его упоминать. Я акцентировала внимание на том, что произошло в школе с Себастьяном и близнецами, а затем в магазине. К тому времени как я закончила, Торин уже сидел на краю кровати.

— Ты можешь узнать то здание из твоего видения?

— Да. Это мельница на перекрестке улиц

Фултон и Северной 10.

— Покажи мне. — Он скатился с кровати.

— Одну секунду. — Я кинулась вниз по лестнице. Феми была с отцом. Я махнула ей рукой. — Мне нужно показать Торину кое-что из моего видения.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Ты в порядке?

Я кивнула.

— Да, я в норме. Видения были просто сумасшедшие.

— Не видения. Темная ведьма залезла тебе в голову.

— Я знаю. Мы с Торином пришли к такому же выводу. Я просто не понимаю, кому понадобилось вредить мне после того, как я им помогла.

— Держись от них подальше, пока мы не выясним, что происходит, ладно?

Я кивнула.

— Я вернусь, чтобы почитать папе.

Наверху я схватила первую попавшуюся обувь и последовала за Торином через портал на верхушку Фаундер Холла, самого высокого здания в Кайвилле. Фаундер Холл был самым старым и главным зданием университета Уолкерсвилля. Его верх украшали купол и шпиль, лучшее место для обзора всего города. Я указала на здание мельницы.

— Если он метит здания, чтобы создать магический круг вокруг города, то он намеревается нанести руны или магические символы на крыши по кругу всего города, — сказал Торин. — Иди на ту сторону, а я пойду на эту.

Я пошла направо, выискивая везде трискелион. Внизу студенты неторопливо шли через дворик в здание. Университет как раз готовился к весеннему Дню открытых дверей.

— Нашел, — крикнул Торин.

Рисунок был не на плоской поверхности крыши. А на боковой поверхности купола, направленной на город. Торин вытащил свой артавус из внутреннего кармана кожаной куртки и совершил прыжок, как в фильме с Джеки Чаном — спрыгнул с крыши и бегом взобрался на купол. Только сделал это эффектнее. Со скоростью Валькирии. Там он нанес связывающую защитную руну на ведьмовской знак.

Затем он приземлился возле меня, спрыгнув оттуда с грациозностью кошки и радостно ухмыляясь.

— Теперь посмотрим, кто выиграет в этой схватке. Следующая остановка — мельница.

Соперничество между отцом и сыном теперь приобрело новое значение.

***

— Сент-Джеймс, ты посмел требовать, чтобы я пришел, — произнес Эхо, заходя на кухню и таща за собой Кору. — Я был как раз на полпути к кое-чему, так что это должна быть веская причина.

— Мой отец заявится в город, — объявил Торин.

Эндрис поперхнулся своим напитком. Блейн и Ингрид обменялись озадаченными взглядами между собой. Ингрид до сих пор вела себя так, словно в упор не видела. Но я не собиралась придавать этому значение.

Эхо рассмеялся.

— Ну, это точно стоило моего внимания.

Прокашлявшись, наконец, Эндрис выговорил,

— Но твой отец мертв, Торин.

— Он очень даже жив и возможно Бессмертный. Темный Бессмертный. Он убил мою мать, чтобы скрыть свои некромантские действия и сейчас идет за Рейн. Мы собираемся остановить его.

Если он хотел добиться эффекта разорвавшейся бомбы, ему это удалось. У всех отвисла челюсть. И опять же, Эхо эта новость не особо удивила.

— Кто-то работает здесь на него, — продолжил он, прищурившись и заглядывая в лицо каждому из стоявших в комнате. Мы переглянулись, словно пытаясь понять, кто из нас виновен.

Он выбрал весьма странный способ, чтобы заставить каждого понервничать. Я не спеша подошла ближе туда, где он стоял, скрестив руки на груди и широко расставив ноги, выказывая своим видом гнев перед собранием провинившихся.