Прыжки по лужам

– Джастин и Кит много говорили о своих подружках и о том, чем они занимаются...

Затем он продолжил стационарную тираду о моих женских прелестях и о том, как они предполагали, что он сделает с ними. А также, что их девушки любили делать для них.

– Ну, нет. Я понимаю, о чем ты говоришь, - я пыталась остановить его, подняв руку, в то время как еле сдерживалась от смеха и в тоже время умирала.

Я сбавила скорость машины, осторожно думая на счет моего следующего предложения.

Остановившись на пустом участке лесистой грунтовой дороги, я заглушила двигатель и повернулась на сидении, чтобы оценить его.

Этим утром мы определенно опоздаем.

Об этой части наших отношений мы мало говорили - все произошло само собой.

Но, думаю, что услышав это от двух людей, которых он считал «нормальными», Колтон сильно на этом сфокусировался.

Очень сильно.

– Это то, что ты бы хотел сделать?

Его глаза смотрели в окно, пока он думал:

– Я видел такое раньше. Хотя я не совсем уверен, в чем смысл.

Итак, он смотрел видео.

Видите?!

Прям, как обычный парень!

– Потому что это хорошо ощущается. Как, например, когда я касаюсь тебя, пока мы целуемся.

Коварная улыбка. Конечно, хорошо!

– В действительности, в этом нет такой уж необходимости, ну, знаешь... Это не то, что люди должны делать, чтобы показать свою любовь.

В то время я понятия не имела, почему пыталась отговорить его.

Возможно, глубоко внутри себя я знала причину.

– Колтон?

Он посмотрел на меня тем взглядом, его губы выглядели такими мягкими, и его лицо было озадачено.

– Ты... Ты бы хотел? Я имею в виду, это не обязательно.

Я любила его.

Я хотела этого.

Но только, если он хотел.

Он должен хотеть. И это должно быть его решением, а не по какой-либо другой причине.

Его «да» колебалось. Он выглядел неуверенным, и если быть честной, то я тоже.

– Да.

– Да?

– Да.

И затем мое беспокойство проявилось.

Что, если это было плохим фильмом?

Я могла быть очень, очень, очень плоха в этом.

Я запаниковала.

У него заняло пару мгновений, чтобы принять свой ответ, и через пару глубоких вдохов его глаза на секунду посмотрели в мои. Затем он кивнул, и мы затихли, когда перемещались на заднее сидение.

Я немного была напугана.

Ладно, сильно напугана.

– Просто скажи, если это будет слишком или не будет ощущаться хорошо, ладно?

Я знала, что он будет честен. Это не было проблемой.

Проблема была в том, что я никогда не делала этого прежде.

Я не торопилась, но он дрожал, его глаза были полузакрыты, а губы трепетали под слегка раскрасневшимися щеками.

Его грудь вздымалась и опускалась в неустойчивом ритме, и я приготовилась, что он попросит меня остановиться.

Но он не сделал этого.

Через несколько минут я забеспокоилась и снова посмотрела вверх, чтобы увидеть, как его лицо кривится от беспокойства.

Поэтому я замерла:

– Мне стоит сделать что-то другое?

Он закрыл глаза и поднес кулак ко лбу, терпя бедствие.

– Слишком много, - выдохнул он.
– Я не могу... Я не могу...

И он медленно начал расстраиваться.

Я давно не видела, как он паниковал, за исключением Рождества, но это, казалось, было так давно.

Слова душили его и то, как его тело реагировало, ощущалось хорошо, но не сейчас.

Сейчас все отличалось от тех вещей, которые мы делали раньше.

– Все в порядке, - сказала я ему, отодвигая испытанные мной чувства в сторону, когда слышала его.
– Мы можем остановиться. Мы не обязаны.
– Обещала я ему.

Правда была в том, что я чувствовала себя неудачницей.

Но это было не про меня.

Он становился более возбужденным, качая головой вперед и назад, закрыв глаза, и поднял кулаки к крыше машины.

Слова, выходящие из его рта, были повсюду, но я могла понять, что он имел в виду.

Он просто хотел делать то же самое, что и другие, и был расстроен, что для нас это было так трудно.

– Для других это не сложно, - его глаза были открыты, и он смотрел в окно, его руки были прижаты к потолку, в то время как он тяжело дышал.

– Ну и что? Ну и что, что другие делают эти вещи? Мне все равно, - я потянулась к его лицу, сдерживая слезы, которые вновь угрожали показаться.

Потому что в его глазах также были слезы.

– Мне все равно, что делают другие люди. Потому что никто из них не ты.

Он закрыл глаза.

– Я хочу только тебя, несмотря ни на что, хорошо? Только ты и я. Остальное не имеет значение.

Это было правдой. Все, что мы испытывали физически.

Я не могла сказать, что эта конкретная активность была неприятной.

Он и так предложил намного больше.

Я залезла на его колени, расставив ноги по сторонам, ухватив своими ладонями его затылок, и прижимаясь к нему лбом.

В таком положении мы молчали около минуты прежде, чем он перестал дрожать. Сначала его руки легли на мои ноги и сильнее прижали к его телу.

Я согнула бедра и сжала их напротив него, ощущая, как рвано он дышит.

А затем он медленно открыл глаза:

– Это заставляет шум исчезнуть.

– Да? Когда я так сжимаю тебя? – я снова сделала это.

Он кивнул, позволяя своим векам закрыться.

– Я запомню это, - прошептала я, крепко целуя его в лоб.

Его руки начали бродить по моей спине и под моей футболкой, и он сделал долгий и медленный выдох:

– Ты мой покой, Лили.

– Я та, из-за кого ты на взводе, в первую очередь, - пробормотав, покачала я головой.

Его пальцы прошлись по моей талии:

– Насколько я помню, ты была той, кто мог успокоить меня.

– Как это возможно? Когда мы были детьми, я каждый раз почти умирала, когда мы были вместе. Я - путаница. Я - хаос.