Птичка, которая попала

— М-да, — протянул первый. – Хорошо хоть догнал её и вызвал скорую.

— Не он, — поправил третий – самый пожилой из присутствовавших. – Жених как раз-таки уехал, её какие-то сердобольные мужики подобрали.

— Похоже, женишку придётся попотеть, чтобы заслужить прощение, — ухмыльнулась дама. – Если она, конечно, не спустит всё на тормозах.

— Да ладно, он, скорее всего, не знал, что так выйдет, — вступился усатый.

— Бросать беременную женщину на тридцать шестой неделе посреди ночного города – так себе поступок, — возразил третий. – Ладно, давайте уже распишем лечение и по чайку.

— Хочешь оставить её в реанимации? – Дама решила взять писанину на себя.

— Минимум до утра, — кивнул третий. – Чую, она нам сегодня ещё даст дрозда.

Но дрозда врачам дала не пациентка, а её посетители. Сами понимаете, в восемь утра к ней никого не собирались пускать, тем более в реанимацию. Во-первых, не родственники, во-вторых, не до них. Ибо пришли результаты утренних анализов. Как вы сами можете догадаться, в них не осталось ничего от вчерашних кошмаров (группа крови и резус-фактор не в счёт) – организм благополучно избавился от последствий и чувствовал себя прекрасно! Насколько вообще может себя прекрасно чувствовать женщина на девятом месяце беременности.

— Мне ваши корочки ни о чём не говорят, — выдала Тимуру гардеробщица. – Пациентка что, находится под следствием? Или как-то по-иному фигурирует в уголовном деле?

— Нет, — не ожидал такого отпора Тимур, впрочем, он быстро опомнился и включил свой волшебный голос: — нам необходимо с ней поговорить.

Взгляд женщины слегка «поехал», потом вновь сфокусировался, и она без возражений выдала им накидки и бахилы. После проводила до нужного отделения и передала дежурной медсестре. Та в свою очередь провела их в палату, где только-только обустроилась Мила после того, как её перевели из реанимации.

— Ой, — только и смогла выдать женщина, когда пред её очами предстал вчерашний спаситель. – Доброе утро.

Она несмело улыбнулась и зябко поправила больничный халатик. Как и положено выдаваемой одежде среднестатистической больницы, весьма поношенный и исстиранный до состояния ветоши.

— Доброе, — неожиданно для самого себя улыбнулся Фаргон. Тепло и открыто. – Мы вам телефон зарядили.

Он протянул ей гаджет, который чуть не выпал из дрогнувшей руки. От прикосновения дрогнувшей.

— Спасибо! – Голос от неожиданных ощущений дал «петуха».

Мила торопливо включила телефон, дабы хоть как-то себя занять и тут же скривилась от бесконечных уведомлений. От Марины – своей правой руки, от мамы, даже от соседки, которой она зачем-то понадобилась в семь утра, но ни одного от Миши.

«Интересно, он думает, что я к Марине поехала?» — мелькнула мысль и тут же пропала, ибо она кое-что вспомнила.

— А-а, — протянула Мила, резко осознавшая, что вчера её спас ни много ни мало, а тот странный тип, который угрожал шампурами несчастной белке пару недель назад. – Это вы?

И невольно опустила взгляд туда, куда его «ранил» племянник. Смутилась и вообще уставилась в пол.

— Я, — только и смог выдавить гизар, вдруг почувствовавший пульсацию не только в районе откушенного хвоста.

Какого? Это чужая самка! Ему нравится Мария! Что вообще, ждрых его раздери, происходит?

— У нас к вам серьёзный разговор, — сам того не понимая, разрядил обстановку Тимур.

Ему было фиолетово, кто и почему покраснел, уткнулся в пол и прочее. Есть вопрос поважнее – заводить дело на вчерашнего хмыря или нет? Разумеется, он не стал выкладывать все планы, просто включил свой голос в режим «откровенность» и пригласил даму присесть. Фаргон так и остался посреди палаты. Памятником самому себе, ага.

В общем, наврала она врачам. Не сказать, чтобы сильно, но утаила один любопытный факт: после того, как жених резко затормозил, он взял её за плечи и на эмоциях довольно ощутимо встряхнул. По большому счёту ничего особенного, в обычном состоянии на неё это никак бы не повлияло, но ребёнку сие явно не пошло на пользу. Сама Мила не знала, как к этому относится, ибо сильную боль почувствовала лишь после небольшой прогулки.

— Я, — она мяла подол и без того потрёпанного жизнью халата и смотрела на Фаргона огромными глазищами. – Я вспомнила, как вы меня взяли на руки, а потом…

Она запнулась, ибо боялась произнести то, что видела собственными глазами. Не факт, что она бы вообще вспомнила об «отрубленной» руке, разве что пару раз та привиделась бы ей в ночном кошмаре, но беседа «под магией» вернула память.

Гизар отмер, подошёл к Миле, угрожающе навис над и без того оробевшей женщиной и вкрадчиво спросил:

— Ты ведь никому не скажешь?

— К-конечно, — икнула от неожиданного приближения женщина.

И сама не понимая, зачем это делает, протянула руку к кончику косы, которая свесилась через плечо и маячила перед глазами. Фаргон, словно завороженный, следил за движением пальчиков. Пара секунд, и вот уже указательный пробует на гладкость иномирный волос, а гизара словно прошивает разрядом – не меньшей силы, как если бы она прикоснулась к кончику хвоста. И в данный момент ему глубоко плевать, что того давно нет. И на отсутствие крыльев тоже плевать, лишь бы она продолжала это делать…

Прервал идиллию звонок от жениха. Мила встрепенулась, опомнилась, отдёрнула руку и схватила телефон. Увидев изображение звонившего, скривилась. Потом взяла себя в руки и ответила:

— Алло, — голос сухой, словно она ведёт переговоры с террористом. – Нет, я не у Марины. И не у мамы. Да, с любовником. На кровати. Это всё, что ты хотел узнать? – И нажала отбой.

Любимая тема ревности к несуществующему любовнику ей давно надоела. Первое время она возмущалась, потом подуспокоилась, объясняла, что любит только его, ну а когда живот стал очевиден, принялась иронизировать, что да, именно к нему она сегодня и ездила, а не задержалась на работе. Потом выгибала бровь, крутила у виска и шла заниматься насущными делами. Через несколько минут благоверный отходил, принимался извиняться за вспыльчивость и в который раз повторять, что она красавица и прочие приятности. Так и жили. Но гизар-то этого не знал! Он вытаращил глаза, что весьма непросто при их глубокой посадке и лёгкой раскосости, и уставился на неё, как на распоследнюю блудницу.

— Она пошутила, — Тимур вовремя сообразил, что произошло недопонимание, и поспешил успокоить подопечного.

— Да за такое… да я бы… да кто так шутит? – Фаргон никак не мог определиться с формулировкой и то и дело начинал фразу, бросал, вновь начинал уже по-другому, в общем, пребывал в самом что ни на есть расстройстве.

— Сам дурак, — махнула рукой Мила. – Спрашивается, о каком любовнике может идти речь с таким пузом?

Она наглядно, специально для упёртых шовинистов очертила окружность живота.

— Мало ли, — гизар нервно прошёлся туда-сюда и вновь навис над манящей по самые подкрылки самкой.

— Ну, знаете ли, это даже не смешно! – Её вновь прервал новый звонок всё от того же Миши.

Тимур, пользуясь случаем, отвёл в сторонку нервного подопечного и наглядно объяснил, что на таком сроке речи не только о любовниках, но и вообще о сексе как таковом быть не может. Если только медленно и печально. Да и то не стоит, коли не хочешь досрочно родить.

Пока одни выясняли особенности процесса детовынашивания, собственно виновница спора, закатив глаза, выслушивала весьма своеобразные извинения вроде: погорячился, был неправ, но где же ты тогда. Ответом ему был возмущённый вскрик вошедшего врача: