Птичка в клетке

Я разрыдалась. Ревела в голос, на всю квартиру. Потом стала смеяться. Ржала, как ненормальная, и рвала на мелкие кусочки письмо. Напоминала безумную, хотя, возможно, в тот момент такой и являлась.

Любит и отпускает… Ну, что ж, судьба значит у меня такая: терять близких людей. Смирюсь, подниму голову и пойду дальше. Я, конечно, не понимала, почему два любящих человека не могут быть вместе, но решительно выкинула эти сентиментальные бредни из головы и сосредоточилась на Ирине. Она единственная, кто у меня остался. Вадим предал меня, а она не предаст никогда, и я ее — никогда.

Моих накоплений на первый взнос в тот реабилитационный центр, который я выбрала, хватит с лихвой. Позже, можно будет попробовать устроиться в него медсестрой, я же прошла экспресс-курсы сестринского дела. И знание немецкого языка на базовом уровне тоже имела. Я времени зря не теряла, пока сидела дома у Вадима в заточении. На просторах интернета, чего сейчас только не найдешь.

А, вообще, я готова работать сиделкой, уборщицей, посудомойкой, неважно кем, лишь бы быть рядом с Ириной. Сжала руки в кулаки:

«Я справлюсь. Я обязана быть сильной ради сестры, ради себя! Я начну жизнь с чистого листа, в другой стране, где меня никто не знает. У меня все получится, главное верить, ведь надежда умирает последней…»

Эпилог

Сделанного: не воротишь,

Сказанного: не вернешь,

Его предательство, словно яд, въелось в кожу,

И не отмоешь его, не сотрешь…

Он

Я стоял в саду известного в Цюрихе реабилитационного центра и судорожно сжимал коробочку с кольцом в кармане, словно она могла внезапно исчезнуть. Я не видел Настю ровно год, именно такое количество времени мне понадобилось, чтобы осознать, что не могу жить без этой девушки, что все происходящее со мной до встречи с ней было спектаклем, антуражом, декорацией к черно-белому кино. Я сделал самую большую ошибку в своей жизни: отказался от нее, бросил, как и все остальные. Не поддержал, не помог, просто оставил ее одну выживать в этом жестоком мире вместе с ее больной сестрой-инвалидом, потому что испугался!

Да-да-да, я — взрослый, прожженный жизнью мужик испугался полностью раствориться в Насте, ведь она подавляла меня, делала зависимым. Эта хрупкая, маленькая, но очень смелая девушка обладала огромной силой духа, поражала своей целеустремленностью, вызывала восхищение твердостью характера и неиссякаемой энергией.

В свои восемнадцать лет, пережив ряд трагедий, она не сломалась, не замкнулась, сохранила индивидуальность, открытость и дружелюбие. И, не смотря на то, что ее часто обижали и издевались в школе, Настя никогда не переставала верить в добро, в людей, в лучшее. Она открылась мне, доверилась, а я предал ее… Она, словно маленькая, но сильная птичка расправила свои раненные крылья и полетела навстречу судьбе, любви, мечте, солнцу, а я сломал ей их.

Жаль только: понял это очень поздно. Но надеялся на то, что у меня еще есть шанс все исправить, ведь настоящие чувства преодолевают преграды, так ведь говорят?

Я так и не женился на Лиле, признался в измене, а она… о, ужас… поняла меня. Не закатила истерику, не устроила скандал, а спокойным, уверенным голосом произнесла:

— Милый, ты очень устал. Мы долго жили вместе, тебе нужна была разрядка. Я готова простить и забыть все, что ты мне рассказал.

Вот так легко: простить и забыть!!! Ну, как так? Где взрыв эмоций, где разбитая посуда, где обычная для таких ситуаций фраза:

— Козел, скотина, я тебя ненавижу, видеть тебя не хочу!

Где, где????

А такого и в помине не было, потому что и любви уже давно не было. Она ушла, исчезла, пропала! Я осознал это четко, на все сто процентов. Мы жили по привычке вместе. Нас все устраивало, и перспектива остаться снова в одиночестве не прельщала. Но я так больше не хотел. В отличие от Лили, благодаря Насте, я вспомнил, какими могут быть отношения между мужчиной и женщиной: дикими, необузданными, страстными. И, как приятно ощущать себя желанным, единственным, обожаемым.

И вот, спустя год я стоял, как школьник возле доски, нервничал и ждал Настю. Я узнал ее издалека. Она катила впереди себя коляску с сестрой и была все также прекрасна.

— Привет.

— Привет. Ирина, познакомься — это Вадим, мой хороший знакомый. Он помог нам с тобой попасть в этот великолепный центр.

— Здравствуй, Ира.

Я присел и взял ее руку в свою. Особой реакции не увидел, но глаза Настиной сестры проследили за моими действиями, а потом внимательно посмотрели на меня. Это был осознанный взгляд, но она не проронила ни слова.

— Ты знаешь, у нее огромный прогресс. Она слышит, понимает, реагирует, немного пожимает руку и улыбается, когда видит меня. Врачи считают это чудом…

Она говорила и говорила без остановки. Про Ирину, про центр, а я не мог оторвать от нее зачарованного взгляда. Все мысли куда-то улетучились. Вот она: рядом. Можно до нее дотронуться, как я давно об этом мечтал. Опустился на одно колено, а она резко замолчала.

— Ты что, совсем, что ли, Вадим? Поднимись, встань немедленно. Мы привлекаем к себе внимание, — произнесла она, поглядывая по сторонам и пытаясь поднять меня с земли.

— Выходи за меня замуж, — сказал я и открыл коробочку.

Бриллиантовое кольцо засверкала всеми цветами радуги на осеннем солнце. Она приложила ладошку ко рту. На ее глаза навернулись слезы.

— Вадим, ты что, с ума сошел? — с ужасом произнесла она.

Я заметил, что у нее затряслись руки.

— А, как же Лиля?

— Мы поняли, что у нас ничего не получится, но это долгая история. Сейчас не обо мне, а о нас. Выходи за меня, Настя, пожалуйста. Я все сделаю для тебя и для Ирины: лучшие реабилитационные центры, сиделки, лекарства, что там еще надо, только скажи. Настя, Настенька, я так сильно люблю тебя…

— Все, хватит, — она перебила меня, а потом, отвернувшись, продолжила: — Поезд уехал, Вадим! Как банально бы это сейчас не звучало, но поезд уехал. Я выхожу замуж за другого. Ничего уже не вернуть назад! Кстати, ты тоже приглашен, бракосочетание состоится 29 сентября…

Я обнял ее колени, прижался сильно-сильно.

— Я знаю, поэтому и приехал. Как подумаю о том, что ты мучаешь себя, живя с нелюбимым человеком. Настюш, скажи, зачем мы рушим все, что между нами было?

— Было, Вадим, вот именно, ключевое слово — было. А он — это то, что есть у меня сейчас, понимаешь? И я люблю его!