Пусти козла в огород

Тут же обнаружилось, что вернуться за сумочкой я не могу по очень веской причине: до смерти боюсь эту сумасшедшую Фаинку. Кто знает, что еще ей в голову взбредет? А вдруг она дойдет до рукоприкладства?

Однако выбора не было. После минутных колебаний я набралась храбрости и вернулась. Робко приоткрыла дверь, безмолвной тенью просочилась в кабинет и… с трудом удержала крик изумления. Фаина сидела уже не за столом, а на диване. Рядом с ней пристроился симпатичный мужчина интеллигентного вида. Фаина с нежностью держала его руки в своих крепких и волосатых руках, а взгляд ее выражал такую безграничную любовь, на которую, пожалуй, не способна и я. Симпатичный мужчина платил Фаине тем же, смотрел на нее с робкой влюбленностью. Если бы не полосатая пижама, отличающая психов, клянусь, подумала бы черт-те что. Да и любой подумал бы.

Несмотря на то, что я вошла в кабинет и уже с тоской поглядывала на сумочку, лежащую на столе, эта сладкая парочка меня не замечала, так голубки увлеклись своими отношениями.

Пользуясь их увлеченностью, я попробовала сделать несколько шагов к столу, но Фаина увидела меня и гаркнула:

— В чем дело, Мархалева?

Втягивая голову в плечи, я пробормотала:

— Сумочку забыла.

— Сумочку? Так бери и уходи, — смягчаясь, посоветовала она.

Я тут же сообразила, что обижать меня в присутствии этого психа она не станет. Сообразила и сразу почувствовала себя уверенней. Сумочку взяла, но уходить не спешила. Подошла к дивану и поздоровалась с психом, собираясь, пользуясь случаем, продолжить с Фаиной прерванный разговор. Она нахмурилась и спросила:

— В чем дело?

Я лучезарно улыбнулась, а псих обрадовался. Он выпростал руки из лап Фаины и, как ребенок, потянулся к моему воротнику, точнее к бутоньерке, приколотой к нему, — в ней были незатейливые цветы шиповника, рекомендованные мне цветочницей. Она заверяла, что все простое нынче в моде, и даже советовала купить букетик сорняка, на что я не решилась. Однако тут же выяснилось, что промахнулась я и с шиповником. Этот болван, простите, псих, протянул руки к моим цветам и с восторгом воскликнул:

— О-о! Роза канина!

Я ничего не поняла, но на всякий случай любезно кивнула и вежливо осведомилась:

— Простите, что вы сказали? Ответ мне выдала Фаина.

— Роза канина в переводе с латыни означает собачий шиповник! — гаркнула она, вскакивая с дивана и хватая меня за руку.

Я опомниться не успела, как оказалась за дверью. Фаина прижала меня к стене и зашипела:

— Мархалева, иди к черту, дай мне работать.

— Кажется, я тебе не мешала, — попыталась возразить я. — Твой псих сам ко мне пристал.

— Да, — согласилась Фаина, — пристал, потому что он известный всему миру ботаник, поехал на научной деятельности, а в клинике слишком мало растений. Ты возбудила его, понимаешь, он же ботаник!

— Хочешь сказать, что я веду растительную жизнь? — с обидой поинтересовалась я.

— Нет, всего лишь хочу сказать, что ты сильно его возбудила, понимаешь? На этот раз я согласилась:

— Понимаю. Всегда так действую на мужчин, что в этом плохого?

— Дура, это опасно, потому что он псих! — рявкнула Фаина и скрылась за дверью кабинета.

— Все мужчины психи, и возбуждать их всегда опасно, — фыркнула я, но тревожить эту парочку не посмела, а отправилась к Алисе.

ГЛАВА 11

Алиса была в мастерской, и я страшно возмутилась, просто в бешенство пришла.

— Ничего не могли с ней поделать, — виновато пожала плечами Симочка.

— Софья Адамовна, только тебя Алиска и слушается, — запричитала хитрющая Марго. — Иди, сейчас же гони ее в постель.

Я отправилась в мастерскую. Алиса, подражая художникам прошлого, работала в просторной блузе и брюках. Увидев меня, она наивно обрадовалась и закричала:

— Как вовремя ты пришла! Как раз нужен твой совет. Вот посмотри, как думаешь, не добавить ли сюда немного белого?

Я глянула на замаранный красками холст и сказала:

— Добавь любого, уже не испортишь.

— Ты умница! — воскликнула Алиса и щедро ляпнула… синей краски.

— Больше, — посоветовала я.

— У тебя великолепный вкус, — обрадовалась Алиса, мгновенно следуя моему совету.

Я с ужасом наблюдала за ее творчеством, позабыв даже, для чего пришла.

— Как поживает Фаина? — отходя в сторону и любуясь плодами своей деятельности, вдруг поинтересовалась Алиса. — Ты не забыла передать от меня привет?

— Если честно, то не успела, — призналась я. Брови Алисы взметнулись и спрятались под челку.

— Фаина так занята? — спросила она, тут же про меня забывая и вновь увлеченно отдаваясь краскам и холсту.

— Фаина флиртует с психами, — сообщила я, однако Алиса меня не услышала.

Высунув от усердия язык, она усиленно размазывала синюю краску по грязно-желтому пятну. К моему удивлению, получилось нечто интересное, зеленовато-непонятное. Все загадочное меня манит, поэтому я приблизилась, чтобы внести свою лепту: взяла кисточку и добавила немного розового цвета. Алиса пришла в восторг, подпрыгнула и закричала:

— Ура! Это то, чего здесь так не хватало!

— Да? — удивилась я. — Думаешь?

— Уверена! Ты гений! Гений! Теперь картина задышала! Она дышит!

Я присмотрелась и решила, что Алиса (возможно, впервые в жизни) права, мой последний мазок действительно преобразил картину. Она не просто задышала, она ожила.

— И мне, что ли, художницей сделаться? — задумчиво спросила я. — Ведь для этого совсем не обязательно уметь рисовать. Сейчас так много всяких модных течений, можно прославиться, практически не напрягаясь. Кстати, а что мы тут изобразили?

Алиса обиженно надула губки:

— Ну как же, Соня, это же пейзаж, разве не видишь? Это лес, — она ткнула пальцем туда, где побывала и моя кисть, — а это река.

Я прозрела:

— Ах, вот оно что! Да-да, теперь вижу! Теперь, когда ты мне все объяснила, вижу уже и сама. Действительно прелестно. Когда бы на твоем вернисаже кто-нибудь ходил за мной и объяснял, может, и там бы все поняла.

Сказала это и тут же пожалела. Алиса вдохновилась и бросилась ворошить свои картины.

— Почти все, что было на вернисаже, здесь. Сейчас тебе покажу, — приговаривала она.

И она начала показывать мне свои картины, не скупясь на комментарии. Не стану описывать своих впечатлений, одно лишь скажу: больше всего привел меня в ужас Казанский собор в видении Алисы. Впрочем, если бы я внесла туда некоторые коррективы, то ожил бы и задышал даже тот урод.

На свою беду, я поделилась этой мыслью с Алисой. По обыкновению она пришла в восторг и радостно закричала:

— Давай! Давай внесем твои коррективы!

Слава богу, явилась Марго и выгнала нас из мастерской. Мы все спустились в холл. Алиса принялась расспрашивать меня о моем походе к Фаине. Я не стала расстраивать ее и, чтобы избежать допроса, попросила Симочку помузицировать, наперед зная, что Алиса поддержит эту идею. Так и случилось. Пока Симочка и Алиса играли в четыре руки Бетховена, мы с Марго развлекали себя обсуждением недостатков Нюры. Именно ее почему-то больше всех невзлюбила Марго.