Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 6 (с иллюстрациями)

И злая воля, к которой я уже привык, снова впивается в меня.

Мир в фильме так прекрасен, что разница с грязью сегодняшнего мира выделяется еще сильнее, еще ужаснее.

Аах.

Я хочу потерять сознание.

Я хочу избавиться от этой пытки.

– Дайя-сама.

Мое уплывающее сознание вернул к реальности голос, обратившийся ко мне в отвратительно напыщенной форме.

Сопротивляясь бессилию, которое навалил на меня «Кинотеатр», я усилием воли поворачиваю голову на источник звука. У входа в зал стоит незнакомая женщина. В моем ослабленном состоянии я не узнаю ее сразу же, но быстро понимаю, кто она. Ее лицо мне не очень знакомо, но среди моих [рабов] лишь самые оголтелые фанатики обращаются ко мне «-сама».

Однако это не та девчонка из средней школы, которую я как-то встретил в Синдзюку; у меня есть и другие фанатичные поклонницы. Аа, теперь вспоминаю. Женщина, которая идет сюда, – студентка университета, несколько раз пытавшаяся покончить с собой. Как и другие фанатики, она, когда я использовал на ней «Тень греха и возмездие», ошибочно приняла это за богоявление.

Ирония в том, что лишь некто настолько далекий от понятия «чистота» может сейчас вернуть меня в спокойное состояние.

Возможно, это потому, что она напоминает мне о реальности, которую я пережил, – совершенно не такой, как теплая картина, что я вижу в фильме. Просто потрясающе – такая мерзкая женщина, как она, позволяет мне взять себя в руки.

– В чем дело?

Хотя меня тошнит и раскалывается голова, я в достаточной степени собрался, чтобы вспомнить, какое задание поручил этой поклоннице. Я велел ей наблюдать за Кадзу.

Другой фанатичке, той самой школьнице, я [приказал] использовать Моги, чтобы вынудить Кадзу прийти сюда, – переломать Моги все пальцы, если потребуется. И одновременно я [приказал] этой студентке тихонько идти и следить за школьницей. Я почти не сомневался, что Кадзу будет слишком занят, разбираясь с Моги и той маньячкой, чтобы засечь еще одного из моих [рабов].

И еще я [приказал] ей войти потом в «Кинотеатр гибели желаний» и доложить.

Студентка подходит ко мне и склоняется, как верная рабыня. Она явно нервничает.

Я делаю очевидный вывод:

– Угроза не подействовала?

– Да.

Вполне естественный исход, если учесть силу, которую обрел Кадзу. Я отдал тот [приказ] до разговора с «О», а уже потом узнал про умение Кадзу давить «шкатулки». Так что эту атаку я уже списал.

Однако следующих слов я совершенно не ожидал.

– Но это еще не все; он раскусил ваш план!

Не в силах переварить новую информацию, я хмурюсь.

– Что ты имеешь в виду? Что именно он знает?

– Он знает, что ваша цель – стереть память Аи Отонаси, Дайя-сама!

– Что?

Как такое вообще возможно?

Само собой разумеется, я не упоминал этот план никому, кто находится за пределами «Кинотеатра гибели желаний», так что утечь он просто не мог.

– Если ему кто-то рассказал… может, «О»? …Нет, вряд ли она стала бы так делать после своего заявления, что Кадзу ее враг. Остается –

– Прошу прощения, но план выдала Касуми Моги.

– Моги?

Моги знает, что происходит внутри «Кинотеатра»? Как такое может быть?

Лишь секунду я раздумываю над этим вопросом, и ответ становится ясен. Я разворачиваюсь вправо.

– Юри Янаги.

– Э? Да? – заявляет она и распахивает глазки. Вид у нее абсолютно невинный. Однако я потихоньку начинаю уже понимать стиль ее актерства.

– Синдо поделилась с тобой силой? Без моего согласия? – спрашиваю я, полностью ухватив ситуацию.

Янаги больше не утруждает себя притворством и весело лыбится.

– У-ху-ху, – хихикает она, и тут же ее лицо становится ледяным. – Раз ты узнал, ничего не поделаешь. Да, ты прав. И Касуми-сан – мой единственный [раб], – добавляет она.

Ее провокационные манеры заставляют студентку-фанатичку смотреть на нее с нескрываемой враждебностью. Подав ей рукой знак отойти подальше, я продолжаю говорить с Янаги.

– Ты что, забыла, что моя победа поможет тебе сблизиться с Кадзу, или что?

– Хааа? Ты вообще о чем? Я уже говорила: с какой радости я буду подчиняться тому, кто меня убивал? Меня тошнит от одной мысли, что ты думаешь, что девушкой так легко управлять, так что будь так любезен, пойди и прыгни в огонь!

Эта девица – слишком для меня.

Пользуясь своей «шкатулкой», я могу стимулировать ее «тень греха» и пытать ее сколько мне угодно; я могу приказать ей сделать все, что захочу. И все равно она придумывает, как мне нагадить.

Я жду следующих ее слов, рассчитывая угостить ее «тенью греха» сразу, как только она заговорит.

Однако –

– Ш у т к а, – с улыбкой произносит она.

– Что?

– Шутка, Омине-сан! Пожалуйста, не сердись. Все не совсем так, как кажется, – на самом деле я помогаю тебе, как и обещала.

Несомненно, доверять ей я не могу, но все равно решаю погодить пока стимулировать ее «тень греха», а вместо этого выяснить ее истинные намерения.

– Ты утверждаешь, что раскрытие моих планов мне поможет?

По-моему, просто дешевая отмазка.

Однако Янаги отвечает «да!» с полной убежденностью.

Что она о себе воображает?

Янаги не тупа. Она должна прекрасно понимать, что, будучи [повелителем], я фактически держу нож у ее горла. Откуда у нее такая уверенность, что я не воспользуюсь этим ножом?

– Просто подумай, как Кадзуки-кун должен среагировать, когда узнает, что ты собираешься стереть память Отонаси-сан.

До меня начинает доходить, к чему она клонит.

– Ты хочешь сказать, что твои действия – т р ю к, ч т о б ы з а м а н и т ь К а д з у в «К и н о т е а т р г и б е л и ж е л а н и й»?

Янаги медленно, серьезно кивает.

– Да. Или ты не согласен, что это самая мощная угроза? Вовсе не нужно делать гадостей с пальцами Касуми-сан!

Стратегия с участием Моги была всего лишь отвлекающим маневром, бессмысленной уже мерой против «О». Неудивительно, что Янаги поняла, что это неэффективное средство.

– Отонаси-сан. Кадзуки-сан ведь придет, верно? – спрашивает она, поворачиваясь к Ае для подтверждения.

Ая, до сих пор в нашем разговоре не участвовавшая, отвечает: