Путь тени

Странное сочетание – постоянная улыбка на губах и тоска во взоре. – О том, чего никогда не было на самом деле.

– А? – Мати вскинулась. Она не расслышала его последних слов, отвлекшись.

– Неужели ты могла подумать, что кто-то отдернет полог посреди снегов, да еще в метель? – просила Нани. – Ты ведь караванщица и можешь представить, что за этим последует. Холод быстро вытеснит тепло. И потом его, даже с помощью десятка огненных ламп будет трудно вернуть.

– Да, но… Но почему вы стали рассказывать эту историю? Почему вы придумали именно ее?

– Мы хотели тебя испытать, – переглянувшись с друзьями и получив их молчаливое согласие, ответил Киш.

– Испытать?

– Да, – кивнула Инна, – узнать, способна ли ты сочувствовать абсолютно чужим людям, сопереживать им…

– И, главное, прощать, – Нани не спускала с нее пристального взгляда внимательных глаз.

И Мати поняла: именно это было самым важным для ее новых знакомых.

– Но почему?

Та лишь чуть наклонила голову, ничего не говоря в ответ.

Гостья же не продолжала расспросов. Она привыкла, что люди очень часто среди множества разных ответов, истин, правд, полу правд и лжи выбирают именно молчание. Ведь они – не бог солнца.

– Так что же? Ты умеешь прощать?

Мати кивнула:

– Да, – затем вздохнула. – Сперва, конечно, дуюсь, обижаюсь, даже ругаюсь, но потом… Не прощают лишь те, кто сам не нуждается в прощении.

– Значит, боги не знают прощения… – Инна обхватила руками ноги, притянула колени к самой груди, сжимаясь в комок и глядя исподлобья испуганно, даже как-то… затравленно, что ли…

– Боги… Не знаю…

– Кому же знать, как не тебе? Ведь ты идешь по дороге повелителя небес!

– Боги разные. Есть Шамаш, а есть Лаль… – при воспоминании о повелителе сновидений она помрачнела.

– Лаль? – ее собеседники насторожились, сосредоточились, не желая пропустить ни слова из тех, в которых шла речь о небожителях. И не только из простого любопытства. Ведь для смертного нет знания, важнее того, в чем зерно веры.

– Кто это – Лаль? – спросила Инна -Ш-Ш! Ты что? – шикнул на нее юноша.

– А что такого? Кто он?

– Повелитель сновидений!

– А разве не госпожа Айя… – начала девушка, но Киш перебил ее:

– Легенда о сне! Ты что, не слышала ее?

– А, да! – Нани понимающе закивала. – Ее рассказывали. В одном из прошлых городов.

Только имя… Там не упоминалось имя.

– Ну конечно, Инна! – подруга смотрела на нее с долей нетерпения: "Разумеется, ты не понимаешь! Было бы удивительно, если бы было иначе!" – Ведь никто не произносит имени Губителя! А Обманщик, чем он лучше?

– Обманщик? – спросила Мати -Ну да, – караванщики повернулись к ней. – Так в легенде называют повелителя кошмаров. Это только ты, идущая по дороге господина Шамаша и находящаяся под Его защитой, можешь позволить себе произносить имена.

– Это из-за Лаля я оказалась за многие дни пути от дома, – Мати поморщилась. Ей было противно одно воспоминание о нем. – Ненавижу!

– Он бог, Мати.

– Тоже мне, бог! – презрительно фыркнула девушка, не заметив даже, что чужак назвал ее по имени. Конечно, раз они знают легенды, то знают и его, ведь в них оно есть.

– Ну да, и тот, кто идет по дороге величайшего из небожителей, время от времени забывает, кто он на самом деле, – скривившись, произнесла толстушка.

Мати не нравился ни голос чужачки, ни усмешка на ее губах, ни вообще весь вид, с которым все это говорилось. У нее возникло такое чувство, словно Нани обвинила ее в неуважении к богам, более того – богохульстве.

– Я помню, кто я, – вновь насторожившись, сжавшись, словно готовый отразить нападение зверь, сквозь зубы процедила Мати. – Всегда помню!

– Она не тебя имела в виду… – начала Инна, но резкий взгляд чужачки заставил ее замолчать.

– Все в порядке. Я уже не маленький ребенок, который готов обижаться по поводу и без повода. И, потом… – она резко повернулась к Нани: – Ты хочешь разозлить меня, да? Зачем тебе это?

Девушка ничего не ответила, лишь как-то небрежно повела плечами, словно говоря:

"Понимай, как хочешь. Мне все равно".

– Мати… – вместо нее заговорила Инна. – Взрослые просили нас… Ну… Узнать о прощении. Даже не так… – она с трудом подбирала слова. – Боги… О Них нельзя ведь говорить всуе… Но… Его прощение… Их прощение… – она не знала, что сказать, как выразить словами мысли, так, чтобы не проговориться и, в то же время, сделать их понятными. – Ты простишь нас за то, что мы так встретили тебя?

Ну, неприветливо? – она бросила быстрый взгляд на подругу, затем продолжала. – Нам следовало помнить о гостеприимстве… О том, что ты не простая смертная…

– И ты тоже так думаешь? – Мати смотрела прямо на толстушку, ожидая, что та скажет, решив для себя, что от этих слов чужачки будет зависеть ее ответ.

Нани, скривив губы, как-то неопределенно пожав плечами. Может быть, она просто не слушала гостью, может быть, ей, в отличие от подруги, было совершенно все равно, что подумает о ней спутница небожителя, и все, что заботило ее дух в этот миг, – это недовольство тем, что ей придется какое-то время делить повозку с чужачкой. Чужачкой, претендовавшей не только на один из углов повозки, которую они с Инной по праву считали своей, но и на ее место в центре внимания друзей.

– Может быть, в тебе и есть что-то необычное, – спустя несколько мгновений напряженного сдержанного молчания, проговорила она, – но это скорее твой путь, чем ты сама.

– Я не виновата, что родилась в своем караване, – если бы та просто промолчала, Мати обиделась бы, разозлилась, но от тех слов, что были сказаны, ей стало больно. И куда обиднее, чем от всех остальных, которые могли бы прозвучать.

– Однако ты ничем и не заслужила этого!

– Может быть…

– Не может быть, а точно! Заслужить можно только свою собственную судьбу! А это – дорога твоего отца, не твоя! Ведь ты еще не прошла испытания, верно?

– Верно… – Мати вздохнула, а затем, спустя несколько мгновений, спросила еще: – Я в чем-то провинилась в твоих глазах?

Нани отвернулась. Ей хотелось, чтобы от этого ее жеста веяло небрежностью и безразличием – "Сама знаешь", но на деле вышло слишком резко, нервозно – "Да тебе-то какая разница?"…

– Прости, если что. Я не хотела.

В устремившихся вслед за этим на гостью глазах читалось неподдельное удивление.

Никто не ожидал подобного!

– Ты ни в чем не виновата, – тихо проговорил Киш. Он смотрел на гостью с восхищением.