Путь Владычицы: Дорога Тьмы

— Объясни ему, я устал, — брезгливо сказал король кому-то и направился к трону.

От двери, до сих пор укрываемый тенями неосвещённого угла, сдвинулась фигура. Горан дошёл до решётки, но не встал на неё, как это только что делал его хозяин, и заговорил на фрейском:

— Дыв сын Кариата, ты, безусловно, разбираешься в скрытых желаниях и тонкостях еды, ты легко отличаешь сорта дешёвого и дорогого рафа. При других обстоятельствах мы бы предложили тебе должность рафодела, но… но ты был слишком настойчив в своих вопросах, полагая, что я выпил достаточно. Облегчи себе конец, признайся в злом умысле против Тьмы Созидающей, Его величества и кого-либо из принадлежащих его роду. Признаешься — и умрёшь быстро. С тебя не будут снимать кожу по частям. Мы оставим твои ногти и волосы целыми, твоё тело вернётся домой, и твои родные смогут оплакать тебя, как того требуют ваши традиции.

Дыв сделал рывок, пытаясь освободиться от рук фрейлеров, не получилось — и он разозлился:

— Я! Не! Виновен! Мои вопросы — всего лишь любопытство карамалийцы, впервые за свою жизнь увидевшего больше, чем Кар-Эйра!

Возникла короткая пауза, в которую Горан переглянулся с Его величеством, тот перевёл взгляд на рыжего малерийца, и фрейлер насмешливо продолжил, обращаясь к Дыву:

— Умеешь ты говорить, раб. Однако у нас сомнения по поводу твоей честности. Не далее как прошлой ночью ты пробрался к Советнику. Мы полагаем, что это происходило не в первый раз. Говоришь, ты не малериец? Как тебе удавалось усыплять стражу? Тебе была дана свобода за твоё поведение. Но ты обменял её на своего товарища. Глупо и дёшево. Теперь он останется жив, а умрёшь за него ты. Если только ты не какой-нибудь пятый Советник своего глупого короля.

Дыв снова дёрнулся:

— Отпустите, я сам всё расскажу!

Горан кивнул фрейлерам позади Дыва:

— Отпустите его, но помни, раб, если ты задумал что-то, дальше Сердца Тьмы тебе не уйти. Оно давно ждёт предателя.

Помощник кивнул в сторону, и решётки раздвинулись над бездной, из которой сразу поднялся ровный чёрный столб. Дыв и Торвальд отшатнулись, первый машинально схватился за кожаный браслет, обхватывающий правое запястье.

— Я всё скажу, — морщась продолжил он. — Только можно убрать нас подальше от этой дряни?

Фрейлеры дружно вздохнули от возмущения, но Горан не стал делать замечаний:

— Оттащите их пока, послушаем, что будет петь наш сладкоголосый. Глядишь, и рыжий от радости поумнеет. Говори, сын Кариата. И быстрее, ты тратишь наше время.

Дыв вздохнул, расправляя плечи. Встать ему не разрешили, продолжая держать за плечи.

— Возможно, я и виновен, с вашей точки зрения. Но разве вы не поступили бы на моём месте точно так же? — сказал он на фрейском, косясь на Торвальда. Советник неплохо знал язык ящериц, не настолько бегло, однако при желании смог бы оправдаться. — Его высочество Ядран и Давор умоляли нас не совершать ошибок, которые могли бы спровоцировать войну между нашими государствами. Я надеюсь, вы это понимаете.

— Не добавляй лишнего!

— Хорошо. Поэтому я старался изо всех сил. Да, рисковал собой, чтобы сохранить жизнь моему товарищу. Но он сделал бы то же самое. Разве это предательство по отношению к нашему хрупкому перемирию? Я предал своих стражей, но никого более. Приказа не ходить к сиру Торвальду мне никто не давал…

Горан зашипел, вздыбливая на шее шероховатый покров:

— Не о том ты говоришь, раб! Тьма Охраняющая предупреждала нас о другом!

Вдруг тяжёлые створки дверей гулко бухнули, и тонкий женский голос отразился эхом в трёх закрытых стенах залы:

— Отец! Его величество! Не трогайте… — Кайа резко остановилась, судя по удивлённой интонации, не ожидая увидеть некоторых персонажей. — Сир Торвальд?.. Горан? Что происходит, отец? Ваше величество!

Король фрейев аналогично не ожидал вмешательства, рявкнул:

— Возвращайся к себе, Кайа! Это не дело юной принцессы — вмешиваться в Совет.

Девушка задохнулась от удивления, гнева, помедлила, обводя взглядом собравшихся. Вид рыжего малерийца, которого держали за волосы, взбесил её. Она подбежала и забарабанила руками по стражникам, держащим её любимого раба:

— Отпустите его, я приказываю!.. Горан, что происходит?

— Тьма Охраняющая несколько дней назад послала Его величеству предвидение о предателе, скрывающемся среди нас, — спокойно ответил Горан. — А сегодня стало точно известно, что это один из рабов.

Кайа сжала кулаки:

— А почему не ты предатель? Ты можешь им быть!

— Мы уже исследовали этот вопрос, Кайа. Горан не предатель, Тьма опознала рабов, — король шёл к дочери, — уйди, Кайа, не лезь в государственные дела.

— Сразу двоих? — растерялась девушка, — но…

— Мы это и пытаемся выяснить, моя доннина, до аудиенции кар-малерийских принцев, — терпеливо сказал Горан.

— Они приехали! — на мгновения Кайа забыла причину своего появления и побежала на террасу, с которой город и порт лежали, как на ладони. — А где их корабль?

Король подошёл сзади и положил руки на плечи:

— Иди спать, Кайа.

— Где? Покажи!

— Вон тот, с огнями. Они ждут разрешения войти в город. Но пока мы не вычислим предателя, малерийцы будут ждать. Иди, Кайа!

Девушка уткнулась отцу в грудь, пробормотала:

— Я привязалась к ним, отец. Не наказывайте их сильно. Дыв — смешной, а сир Торвальд — умный…

— Это не нам решать, Кайа, — сухо произнёс король, нажал на плечи дочери, разворачивая её к выходу. — И-ди!

Она послушно дошла до двери, створки перед ней распахнулись, но Кайа упрямо остановилась:

— Нет! Я тоже хочу знать, кто предатель.

Минуты две она поперепиралась с Гораном, отцом, отвоевала себе право остаться, сославшись на слова о собственной избранности. В конце концов, ей разрешили тихо посидеть в стороне, и она взобралась на нишу, основание одного из окон, служащих больше для проветривания, которое требовалось Очагу, чем для естественного дневного освещения.

Горан продолжил допрос, предупредив рабов, что терпение его и короля заканчивается. Поэтому у каждого из них есть минута, чтобы оправдаться, сдать своего товарища и спасти себя. Первым взял слово Дыв, продолжающий стоять на коленях:

— Хорошо, я скажу правду. Клянусь, я не знал, что ваша тьма посчитает это преступлением. На самом деле я… влюбился в одну из ваших дочерей, Ваше величество. Знаю, что не достоин ответной милости, но… это всё, в чём я грешен.

Ухмыльнувшийся король скрестил руки:

— И кто же эта счастливица?

Дыв (нарочно, что ли?) тянул с ответом, Кайа от любопытства едва не спрыгнула вниз.

— Это ваша младшая дочь, Ваше величество. И я… предлагал ей уехать со мной, пока тьма не одарила её, в Кар-Малерию…

— Что?! — за себя и короля удивлённо спросил Горан. Повертел головой — на сюзерена и на девчонку, вцепившуюся руками в нишу. — Что ты мелешь, раб?!

— Кайа? — в голосе Его величества послышалась гамма смешанных эмоций.

И принцесса, чувствуя, как горят её щеки, вздёрнула дерзко голову: