Путь Владычицы: Дорога Тьмы

Его перехватили свои, задержали, пытаясь успокоить. Охранник не дрогнул, только в глазах промелькнула лёгкая тень испуга, и снова высокомерное выражение разлилось на смуглом лице.

— Зато не жарко, — философски сказал Дыв, затягивая завязки на поясе. — Я думал, вообще голыми поведут… Э!

Хлыст огрел спину, оставляя очередной розовый след, и уже Дыв, единственный кто знал фрейский, обратился к охраннику:

— Дай мне их успокоить, болван! Или ты хочешь, чтобы мы здесь бунт устроили?

Охранник невозмутимо опустил хлыст и больше его не поднимал, ибо обещанный бунт, в самом деле, вполне мог состояться. Появившаяся новая служанка внесла небольшой сосуд, макнула туда рукой и показала пленным на себе, мол, надо натереться.

— Что за дрянь? — спросил Лаурис, принюхиваясь к мази и косясь на окаменевшего охранника. — Это целебная мазь или?..

Дыв перебросился парой фраз со служанкой и перевёл:

— Говорит, просто благовония, чтобы господам не внушить отвращение запахом. У них обоняние, как у … ящериц.

Рыжий Торвальд, на котором штаны, несмотря на их большой размер, смотрелись узко и несуразно, покачал головой, когда Олоф приблизился с ладонью, наполненной маслом. Тощий Янне тоже отказался:

— Пусть нюхают, твари, чем пахнет нормальный человек.

Остальные всё-таки натёрлись и помогли друг другу.

— Что дальше? — спросил Дыв у охранника.

Их вывели из темницы, на сей раз добавилось сопровождение: колонну заключили два стражника, ожидавшие снаружи темницы и тоже с хлыстами.

Миновали всего три пролёта по каменной лестнице, свернули за угол, и носы уловили запах еды. Кто-то выразил надежду, что, может быть, их хотя бы покормят перед смертью.

— Твое желание сбудется, — буркнул Дыв, как только пленников привели в небольшую комнату, снова без окон, с тремя длинными столами и скамейками рядом. На одном стояли плошки с дымящимся содержимым, лежал хлеб, деревянные ложки и два кувшина в окружении деревянных кружек.

Настроение немного улучшилось: последний раз, ещё на каравелле, вечером в клетку швырнули два чёрствых каравая, таких же чёрных, как и сами фрейские бродари, да соизволили просунуть черпак с застоявшейся водой. Пообещали, что кормёжка в следующий раз будет на континенте, — и слово сдержали. Прошло полдня: пока пришвартовались, пока по знойной улице под молчаливое глазение толпы провели во дворцовую темницу, там часа два томительного ожидания и, наконец, купание.

— Ничего, есть можно, — хмуро поковырялся Грегор в чашке. — Дыв, спроси, чьё мясо.

В каше, сытной, сваренной с пшеном, виднелись тёмные куски. Карамалийцы осторожно пробовали, показалось съедобным, — и замолчали, уткнулись в плошки. Мясо овцы оказалось слегка жестковатым, и это потребовало медленной работы челюстей. Только Олоф ковырялся, отодвигая мясо: зачатки друидской магии требовали больше растительной пищи, чем животной. У него забрали и поделили между желающими мясоедами.

Большая часть пленников, расслабившаяся от долгожданной пищи и сладковатого кваса, унеслась мысленно в проклятый день, когда боги посмеялись над карамалийцами, отвели глаза и лишили разума на какие-то минуты, чтобы потом повергнуть в позор наказания…

Идею принцев Ядрана и Давора, пожелавших увидеть Всемирье и набраться мудрости, поддержало много желающих — молодые карамалийцы и с десятка два малерийцев, явно засидевшихся на родине. Ни о каких попутных захватах территорий и провокациях в адрес фрейев речи не шло: принцы всего лишь собирались спуститься на юг, принести жертву на островах у Челюсти Бога и посмотреть, что там, дальше, на востоке, за фрейским и арнаахальским континентами, затем пересечь Океан Безвременья (на сколько хватит сил и провизии, чтобы ещё и вернуться).

Большинство из собравшихся были опытными моряками, хотя бы раз побывавшими на Арнаахале, но вдруг всех захватил азартный дух путешествия, и решили: почему бы и нет? Восторгу юных кар-малирийцев тем более не было предела.

Подготовились за месяц. К пристани пришёл сам король Стефан Мудрый благословить старших сыновей. На отсутствие младшего, Исака, который поначалу больше всех бредил путешествием, но потом вдруг сник, тактично решили не обращать внимания. Все понимали: несмотря на радужность целей, в пути могло случиться всякое, а Кар-Малирии нужен наследник. Не вернутся старшие — младший поддержит отца.

Относительно Фрейлайнда наказ был наистрожайший: помнить о договорённостях, не провоцировать ящеров, не пересекать границу, установленную фрейями после победы над магами света, и вообще… Стефан Мудрый недаром так был назван подданными — будто предчувствовал несчастье…

Спустились к Челюсти Бога, жертву принесли, как полагалось, напоив древнего уснувшего Создателя кровью молодых ягнят, — и можно было плыть дальше. Но получил принц Ядран откровение и должен был провести в молитве на Роге Бога, одинокой крупной скале-острове, что примыкает к Челюстям, — столько времени, сколько потребуется для святого подвига. Может, то была шутка Создателя? Молился Ядран дня четыре, успела молодёжь заскучать, и вдруг спустился, сказал, что молитва принята, и можно плыть.

Пустили в авангард корабль с карамалийцами под руководством молодых сыновей Торвальда, магов огня (по дружбе с принцами выпросили себе должность). Обогнули они Рог Бога, и вдруг, откуда ни возьмись — фрейский корабль. Будто затмение нашло — крикнул дежурный бродарь со смотровой мачты, что видит каравеллу с наведённым оружием — и началось… Дагер и Нельс, сыны Торвальда, не долго думая, выпустили огненные сполохи, следом шкипер заорал, велел приготовиться к ближнему бою…

Никто не мог объяснить, с чего вдруг чёрное с серебром знамя фрейев показалось всем красным. Но было поздно в любом случае — фрейская торговая каравелла шла ко дну, приближались две другие…

Призрак войны осветил свои сонные глазницы и в предвкушении щёлкнул голодными челюстями. И молодые принцы, помня наставления отца, пошли на все требования фрейев и даже больше — сами предложили в залог пленных, чтобы потом вернуться за теми и сторицей заплатить за причинённый ущерб казне владеющих силой Тьмы. Молодое поколение, выросшее после войны и ни разу не видевшее лиц с чешуйками, покорно молчало, признавая глупую вину. И лишь Рыжий Торвальд вмешался.

Уважаемый маг огня, Рыжий Торвальд, который плыл на втором корабле с принцами, вызвался загладить вину ценой своей свободы — заменил сыновей, что, в общем, была щедрая цена. Не смогло отцовское сердце допустить, чтобы плоть от его плоти стали рабами проклятых ящеров. Хозяин фрейских каравелл, мастер Оржан, поморщился, но разрешил, предупредив, мол, заранее предупреждает о последствиях.

Так Рыжий Торвальд сын Эллов, оказался среди пленных, которые в большинстве были, как минимум, младше его лет на двадцать. И только тощему Янне минуло три десятка, он до минуты обмена был старшим на корабле, но теперь Торвальд являлся главным в этой толпе несчастливых мореплавателей.

И всё же Торвальд не знал фрейского языка так хорошо, как следовало, это осложняло переговоры с надсмотрщиками, а парням, особенно Лаурису с его крепнущей магией воды, постоянно требовалось пить. Причём вода должна была быть свежая. Парень уже в первый день заключения отравился, еле откачали…