Путь Владычицы: Дорога Тьмы
Шрифт:
Вспыхнул второй корабль, и толпа, торопящаяся к причалу, отхлынула обратно. Юг освещался, поначалу робкое зарево охватывало деревянные корабли, одно и за другим. И Алрик наконец разглядел, когда красный свет объял половину юга, — то не ветер метался над океаном. Отчётливая тень с огромными крыльями парила над портом, поджигая сверху корабли — и малерийские, и фрейские.
— Назад! Всем назад! — заорал сир Алрик, плохо понимая — куда бежать теперь, когда миссия оказалась сорванной.
Какую-то тварь упустили, не рассчитали, и теперь наверняка оставшийся в живых ящер…
— Неужели это дон Горан? —
Его толкнули к ближайшему дому: толпа неслась обратно и врассыпную. Сейчас сложно было понять, что происходит, и Алрик помедлил, пытаясь сориентироваться в незапланированной ситуации, а потом всё-таки побежал на пристань, чтобы узнать, кто из товарищей, находящихся на кораблях, смог выбраться.
24. Конец Фрейнлайнда
Кайа рассматривала улыбающегося малыша:
— Слишком похож на него! А потому должен умереть! — наконец вынесла вердикт и подняла повыше, готовясь разорвать. Тьма прилила к голове, меня облик с получеловеческого на звериный.
— Моя донна! Да за что же казнить дитя? Оно ведь ещё даже разума не имеет! — сказал вдруг дрожащий мужской голос.
Кайа рыкнула, поворачиваясь к двери. Бледный Йоран трясся, как молодое дерево в бурю, но не уходил.
— Давать советы МНЕ?! — она развернулась, ухватывая небрежно малыша одной рукой и причиняя ему боль. На захлебнувшийся крик она издала утробный рокот и снова вернулась было к намеченному, но Йоран не отставал.
— Обождите, хозяйка! Позвольте мне подержать малыша! А вы прогуляйтесь, подумайте… Убить — оно всегда можно… Воскресить сложнее. Вдруг да захотите его пощадить? — мужчина медленно двигался в сторону чудовища, вытягивая руки.
«УБЕЙ ЕГО! ЧЕГО ТЫ ТЯНЕШЬ?» — взревел в голове голос Марны.
«А ведь он прав, твой ублюдок нам может быть полезен!» — задумчиво сказал Инграм.
Кайа прикрыла глаза, вызывая последние образы, принесённые ей вместе с Тьмой. Инграм видел больше других — и даже то, как Дыв держит служанку Лотту, думая, что это Кайа… И то, как волокут тела отца, матери, сестёр… Никого больше у Кайи нет! Она одна!
Одна и её ублюдок! Наследничек…
«Подари ему крылья, когда он вырастет, — мурлыкал Инграм, — расскажи всё! Отомсти своему карамалийцу, сравняй с землей его Кар-Малерию… Но сначала… Пусть твой ублюдок убьёт всех родственничков, как они убили нас!»
Кайа вынырнула из глубин Тьмы Говорящей — Йоран уже держал малыша и кутал его в первую подвернувшуся тёплую тряпку. Идея Инграма, мыслившего дольше прочих, была совсем неплоха… Очень даже… Но голос Марны, умиравшей тоже долго, упорствовал: «Убей всех сама! Заставь их всех пожалеть!»
Отец не успел послать ничего, кроме ненависти к предателям-принцам.
Матушка говорила то же, что и Марна.
От Солвег остались сожаления и желание жить.
С Севимом и малерийским принцем-неудачником тем более связи не было.
Но Тьма! Главное, Тьма жаждала мести! Вырвавшись на свободу в щель, образовавшуюся корнями внезапно выросшего старого дерева, она неслась к тому, кто мог всё исправить. Тьма обещала силу и власть, но для начала надо было проявить твёрдость духа.
Однако, никому в своей жизни, после проклятого Дыва, Кайа не верила так сильно, как Инграму. Даже сейчас, после
его смерти.— Я отомщу за вас! Они все пожалеют! — рыкнула она тысячью голосов ушедших в небытие предков.
Но что делать с ублюдком? Тот медленно успокаивался на руках старого фрейлера и перешёл на икоту.
— Слушай меня, несчастный! — Кайа приблизила морду с суженными зрачками к мужчине, — я пощажу тебя в память о твоей доброте ко мне! Но помни: никто не смеет советовать мне!
— Так то ж ясно! — пробормотал Йоран.
— Заткни его! И…
— Ему бы молочка, чтобы успокоиться да поспать… Младенцы много спят, моя донна…
Ящерская морда свирепо взметнулась:
— Неслыханно, слуга! Ты хочешь, чтобы я дала ему свою грудь?!
Йоран глаза не поднимал:
— Так ведь другого ему и не надо, моя донна. Я мог бы сходить в деревню… вместе с ним… поискать кормилицу, пока вы… осваиваетесь, моя донна!
Звериный рык и взмахнувшие крылья заставили фрейлера присесть, прижимая к себе ребёнка — стена рядом рухнула от удара хвоста, и зимний предштормовой дух ворвался в разрушенное помещение.
Жгло и ломило всё тело — над головой, среди тяжёлых вечерних облаков, мелькала полная луна. А Тьмы было слишком много! И совершенно не было дела до какого-то карамалийского ублюдка.
Но голос Инграма перебивал шипение Марны, брату хотелось увидеть падение Кар-Эйры.
— Слушай меня, старик! — Кайа поежилась, уменьшаясь в объёме, схватила фрейлера за горло когтями. — Если кто-нибудь когда-нибудь узнает, откуда у тебя этот… уродец, я найду тебя и повешу на собственных кишках!.. Аша! Аша, иди сюда, лентяйка, пока я тебя не вытащила сама!
Ноздри Кайи раздулись — запах Аши, почему-то не исчезнувшей после взросления хозяйки, шёл из-под кровати. Животное осторожно высунуло морду.
— Ты идёшь вместе с ним! В деревню!.. А ты… — теперь приказ адресовался Йорану, — Отвечаешь за него своей головой!.. Ты прав, старик. Пусть немного подрастёт, чтобы научился испытывать страх! Тогда мне приятнее будет его убить!.. И заткни ты его!
Кайа поморщилась, ибо мелкое исчадие начал пищать. Взмахнула крыльями, обрушивая часть кровли, и взлетела.
Тьмы было слишком много, слишком… И она требовала мести.
«Ха-ха-а-а! Не могла убить ублюдка!» — визжал призрак Марны.
«Он не понимает, — огрызнулась мысленно Кайа, — хочу, чтобы те, кого я буду убивать, сожалели и молили о пощаде!»
«Умница, малышка! — поддержал Инграм. — Самое время придумать план и захватить их всех в рабство! А потом… убивать… каждого… на глазах у остальных… Оставить последними белокосых принцев…»
Душа брата предлагала свой план, замечательный план!
Кайа покувыркалась в воздухе, прислушиваясь к восхитительному ощущению от свободного полёта, затем понаблюдала, как Йоран торопится по тропинке с ношей, слишком громкой даже для высоты, на которой парила мать; как спешит по мокрой корне снега за слугой Аша…
«Будь расчётлива, дочь! Ты не должна попасться на уловки лукавых малерийцев!» — вдруг напомнила о себе матушка.
Да, Кайа совсем одна. Она ведь даже не мужчина, не такая смелая, как брат и отец! Поэтому ей вдвойне нужно быть осторожной. Марна на этот довод презрительно фыркнула, зато Инграм поддержал.