Путь воина

Корпус уходил и уходил… Гусары, кареты командующего и наиболее знатных офицеров, рота спешенных драгун, обоз, увенчанный повозками с ранеными, вновь две сотни драгун…

Оставляя лагерь, который теперь казался им таким уютным и надежным, жолнеры со страхом и ненавистью посматривали на густую стену казачьего войска. Ощетинившись копьями и непонятным полякам, пугающим их монашеским молчанием, оно стояло немым укором им, которые пришли сюда, на их землю, чтобы подавлять вольность, разрушать храмы, грабить селения и навязывать свою веру.

— Они идут вслед за нами! — крикнул адъютант Потоцкого в то самое время, когда уставший после преисполненной тревог и сомнений ночи командующий хотел оставить седло и хоть немного подремать в своей карете.

Потоцкий привстал в стременах и увидел, как, галантно выпустив из лагеря еще один запоздавший обоз из нескольких повозок, почему-то оказавшихся позади арьергарда, казаки тоже не спеша тронулись в путь, чуть ли не пристраиваясь к его колонне.

«А что, вполне достойный эскорт! — с сарказмом поздравил себя двадцатилетний полководец. — Еще чего доброго, они возьмут твое войско под охрану и передадут отцу на поруки, спасая от отрядов татар. Оказывается, унизить полководца можно и таким способом».

Приказав усилить арьергард еще одним эскадроном драгун, он все же не удержался и, перейдя в карету, откинулся на мягкую спинку сиденья. Кажется, никогда еще эта карета не чудилась ему столь спасительной и умиротворяющей, как сегодня.

«Если Господь пощадит меня в эти дни, — полумолитвенно загадывал Потоцкий, подавляя самые страшные предчувствия, которые вдруг начали одолевать его, — это явится величайшим из его чудес».

Сейчас ему хотелось только одного: хоть на несколько минут забыться. А значит, проснувшись или очнувшись, обнаружить, что войско миновало это страшное урочище и оказалось у спасительных приднепровских холмов.

Закрыв глаза, он возродил в памяти танцевальный зал во дворце князя Иеремии Вишневецкого. Звуки мазурки. Офицерские мундиры королевских гусар и бальные платья дам. Неужели все это когда-нибудь повторится?

Племянница князя графиня Ченстевская, с которой он познакомился в тот вечер, позже примчалась в Белую Церковь и разыскала его буквально за час до выступления в поход. К сожалению, она не была настолько красивой, чтобы окончательно пленить его. Но эта ее пылкость, эта истинно польская страсть… И эти метания в поисках молодого графа Потоцкого, о которых уже стало известно чуть ли не во всех польских дворцах и замках Киевского воеводства…

Так, под звуки мазурки во дворце князя Вишневецкого, постепенно заглушавшие скрип колес его кареты, ржание лошадей и гул многих тысяч простуженных солдатских глоток, он и уснул. Однако, увы, снился ему не бал во дворце Вишневецких, а огромное поле, усеянное алыми маками и человеческими черепами. Маками и… черепами. Причем самой поразительной в этом сне показалась ему странная сцена: крылатые гусары волоком тянут по этому полю огромные пушки, а в бороздах, что оставались после их зловещих военных рал, восходят… красные маки и черепа!

Уже основательно погружаясь в этот полусон-полубред, командующий слышал выстрелы мушкетов, зычные команды офицеров и ржание сотен мечущихся в сутолоке разрушенной колонны лошадей. Однако все это ниспадало на него откуда-то из поднебесья, словно небесное отражение кровавого земного безбожества.

— Ваша светлость! — ворвался в этот адский военно-походный хорал встревоженный голос адъютанта.

— Что там еще? — недовольно поинтересовался командующий, даже не удосужившись открыть глаза.

— Проснитесь, ваша светлость! Там, впереди, засада!

— Какая еще засада, чья?! — прохрипел граф, прежде чем успел открыть глаза. — Кто посмел напасть?!

— Казаки перекопали долину, по которой пролегает дорога, и забросали ее завалами! — докладывал капитан, пригнувшись в седле, чтобы командующий мог видеть его. — Гонец из авангарда говорит, что возле завала замечены татарские разъезды.

— А казачьи разъезды?

— У завала казачьих, кажется, нет, однако они позади и по бокам…

— Какого дьявола?! Хмельницкий выпустил нас из лагеря под слово чести! — прервал его доклад Потоцкий, рванувшись из кареты. — Мы приняли все его условия! Где он?!

— Казаки преследуют нас, но пока что не нападают. Хмельницкий вместе с ними. Возможно, засаду устроил отряд другого атамана.

— Так истребите эту засаду! Где Чарнецкий?! — распоряжался граф, сонно взбираясь на подведенного ему коня.

Но не успел он разобраться, что там произошло впереди колонны, как со всех сторон послышались крики: «Татары! Орда! Нас окружили! В лесу полно ордынцев!»

— Идиот, ты забыл провести переговоры с Тугай-беем! — в сердцах упрекнул себя Стефан Потоцкий. — Ты решился выйти из лагеря, не заручившись поддержкой татар. И Хмельницкий воспользовался этим, зная, что ордынцы выдвинут свои собственные условия.

6

В этот раз западня, устроенная казаками полковника Сирко, не совсем удалась. Да она, собственно, и не могла оказаться удачной. Полк испанцев слишком растянулся, и, пока арьергардная часть его подтягивалась к усадьбе, офицеры авангарда успели сообразить, что тут что-то неладное. Куда девался эскадрон, посланный в разведку? Но и казаки тоже вовремя почувствовали, что хитрить больше нельзя.

После первых же залпов, которые донеслись из усадьбы, «привратные» казаки оттеснили с десяток испанцев, разъединили их и, жертвуя собой, все же сумели вновь запрудить ворота повозками с сеном и бревнами. Оказавшись меж двух огней, они залегли под повозками и отстреливались, пока не кончились заряды.

Поняв, что их товарищи оказались в смертельной западне, часть испанцев, оставшихся вне усадьбы, спешилась и бросилась на приступ ворот. Тут уже не помогли ни фальконеты, ни ружья. Казаки попросту не успевали их перезаряжать. Взобравшись на повозки, вооружившись оглоблями и бревнами, что полегче, они держались, сколько могли, выложили возле себя гору трупов, но и сами гибли от пуль и шпаг врагов.

Только незначительной части полка, побывавшего в стенах усадьбы-крепости, удалось все же прорваться назад, но казаки, конные и пешие, ринулись вслед за ней, хватая на ходу свободных лошадей и ссаживая с седел испанцев, противостоявших им в поле. И потом еще долго преследовали идальго, настигая их небольшие разрозненные группы, истребляя и развеивая по окрестным полям и перелескам.

Когда бой завершился и все вернулись в полуразгромленную усадьбу, оказалось, что казаки потеряли четырнадцать человек убитыми, а французы — двоих.