Путешествие Чандры

– Махадэв! – обрадовался лунный дэв и поспешил к своему божеству.

Великий Аскет стоял неподвижно, прикрыв глаза. Трезубец с привязанным к нему барабанчиком – дамаром, тигриная шкура на бедрах, пепел на теле, спутанные волосы, в которых нежно серебрился месяц… Но, когда Шива открыл глаза, Чандра вздрогнул и остановился. Глаза Махадэва сверкали ярко-синим огнём.

– Махадэв? – неуверенно проговорил лунный дэв. Под деревьями безлюдного леса сгустились уже ночные тени, свет там совершенно исчезал. Шива или тот, кто им казался, только усмехнулся, и, отступив в тень деревьев ещё глубже, исчез.

– Джаландар! – выдохнул Чандра в смятении и поспешил как можно быстрее покинуть холм.

– Что это значит? – вопросил Каколь в недоумении.

– Нараяна, Нараяна! – весело откликнулся вновь появившийся в Сурья-локе мудрец. – В мире было и есть, и будет множество асуров. Но самые опасные – порождённые Махадэвом. Некогда Махадэв разгневался на Индру, но не стал его испепелять огнём своего третьего глаза, так как при этом ему бы пришлось испепелить гуру Брихаспати, который всегда заступается за своих учеников. Махадэв бросил свой гнев в Океан, и от этого родился Джаландар – сын Океана, шиванш – частица Шивы. Он стал могучим царем асуров и покорил все миры, кроме лок Триады. Но этого ему показалось мало, и Джаландар принял облик Махадэва и явился на Кайлаш, чтобы похитить Парвати и взять её в жёны. Его замысел был разоблачён, и в конце концов Махадэв убил Джаландара своим трезубцем, а энергия выпущенного гнева вернулась к нему. У Джаландара, в отличие от обычного облика Господа Шивы, были ярко-синие глаза, цвета глубокого океана. Сын Океана носил месяц на голове, как и Махадэв, но то был другой месяц – красный, Раху, а не Чандра.

– Так вот почему Чандра смутился – в облике Махадэва может скрываться и Джаландар, – задумчиво проговорила Дхамини.

– Но кто же там был на самом деле – Махадэв, притворяющийся Джаландаром, или Джаландар, притворяющийся Махадэвом? – упорно выпытывал Каколь мудреца.

– Нараяна, Нараяна! Поживём – увидим! – улыбнулся Нарада Муни в ответ. Пришлось Каколю и другим сдержать своё любопытство до времени.

Спеша с холма, подальше от страшных воспоминаний о Джаландаре, Чандра с оленем услышали всхлипывания в глубине леса. Лунный дэв сразу же изменил намерения и отправился на поиски огорченного существа, кем бы оно ни было. Олень, разумеется, следовал за ним.

Следуя к источнику звуков, Чандра нашёл пещеру, вернее, даже небольшую ямку в склоне холма, служившую жилищем то ли зверю, то ли какому-то разумному существу. У ямки сидела и горько плакала женщина. Лицо она закрыла руками. Судя по всему, женщина совершала глубокую аскезу: волосы её были спутаны, одежда состояла из лохмотьев, а кожа была чёрной и грубой. Никаких украшений на женщине не было, а яма, где она спала, не отличалась удобствами – там даже постели не было.

– Почему ты плачешь? – Чандра попытался заглянуть в лицо женщины, но та резко отвернулась. – Скажи, что тебя так огорчило? Скажи, прошу тебя, твои рыдания разрывают мне сердце…

– Тебе нет никакого смысла быть здесь, Чандра, – глухо проговорила женщина. – Оставь меня.

– Ты меня знаешь? – изумился дэв. – Кто же ты? Не уйду, пока не скажешь, кто ты и что с тобой случилось.

– Упрямый, всегда ты добиваешься своего, – вздохнула женщина. – Неважно, приятно это другим или нет. Что ж, скажу, но как бы тебе не пожалеть об этом.

Женщина медленно отняла руки от лица, откинула волосы на спину и посмотрела прямо в глаза лунному дэву. И, хоть узнать кого-то знакомого в высохшей, почерневшей отшельнице было трудно, Чандра сразу увидел её голубые, как и в молодости, глаза:

– Тара! – выдохнул дэв, и даже прижал руки к груди – так быстро забилось его сердце.

– Это ответ на вопрос, кто я, – горько произнесла мать Буддха. – Почему же я плачу? Из-за тебя, Чандра, и плачу. Связь с тобой покрыла меня грехом, от которого я не могу избавиться уже много лет! Грех сделал чёрной мою некогда светлую кожу, но главное – он сжигает меня изнутри. Я не могу ни есть, ни спать, нет мне покоя – как будто все мои внутренности жжёт незримое пламя. У меня уже нет больше сил терпеть мой грех, я пыталась его замолить, но напрасно! Никакие аскезы не могут помочь.

– Тара… – прошептал Чандра, протягивая руки к той, что когда-то была его возлюбленной, хоть и чужой женой. – Позволь мне искупить мой грех, позволь помочь тебе…

– Ты не можешь помочь, никто не может, – отрезала Тара, снова отворачиваясь. – Я преисполнена стыдом, но бывшее нельзя сделать не бывшим. И мне лучше умереть – давно надо было это сделать.

С этими словами Тара выхватила нож и приставила его к своему сердцу.

– Нет, Тара, нет! Не делай этого, умоляю! – вскричал Чандра, заливаясь, в свою очередь, слезами. – Ты сделаешь несчастными всех – и Брихаспати, своего мужа, и Буддха, своего сына! И я этого не вынесу, как могу я лить безмятежный свет, когда тебя не будет в этом мире, Тара? Какой пример будет миру, неужели все, совершившие грех, будут кончать с собой из-за этого? Должен быть другой выход, Тара, пожалуйста, остановись!

– Из-за таких сладких речей, из-за твоей красоты я и ступила на путь греха, Чандра, – сурово отрезала Тара. – Ты, должно быть, не хочешь, чтобы все, видя тебя, говорили: «Смотрите, вот Чандра, из-за него женщина покончила с собой». Но что же делать мне?

– Мы что-нибудь обязательно придумаем, только брось нож, – всхлипнул дэв. – Пока ты жива, есть ещё надежда что-то изменить. Но смерть лишает личность этого. И не думай, что умереть – значит освободиться, Тара! Новое перерождение не даётся просто так, у каждого действия есть последствия, которые настигают в следующей жизни.

– Везде боль, замкнутый круг, – проговорила Тара и сникла. Рука с ножом опустилась, и Чандра, воспользовавшись этим, шагнул к Таре, осторожно вынул нож и откинул подальше, а сам обнял женщину очень нежно.

– Нет, нет, дорогая! Не может быть, чтобы не было никакого выхода. Всевышний не может допустить, чтобы его творения отчаивались. Иди сюда, позволь мне позаботиться о тебе теперь…

Наконец Тара поддалась увещеваниям и нежным прикосновениям Чандры и, прижавшись к нему, снова расплакалась.

– Как я могу быть уверена, что ты снова не обманешь, не бросишь меня? – вздохнула наконец женщина.

– Не бойся, твой Чандра кое-чему научился за эти годы, – ответил дэв серьёзно, вглядываясь в глаза Тары. – Я обещаю, что сделаю тебя снова счастливой. Чего ты сейчас хочешь, моя красавица?

Женщина, которую сейчас трудно было назвать красавицей, не улыбнулась, но в глазах её промелькнуло странное выражение довольства, которое она постаралась от Чандры скрыть.

– Тебе придётся много постараться, чтобы сделать меня счастливой, Чандра. Я изменила своему почтенному супругу, Брихаспати, и не могу вернуться к нему – слишком стыдно. Примешь ли ты меня в свой дом, Чандра?

– Конечно, Тара! Пойдём в Чандра-локу, – с готовностью предложил лунный дэв, и уже собрался прикрыть глаза, чтобы перенести Тару, оленя и себя в знакомый серебряный дворец. Но женщина остановила его.

– Нет-нет, в Чандра-локу ещё рано! Я не могу ступить в небесные локи, не очистившись от греха. Здесь, не очень далеко, есть заброшенный город. Там давно никто не живёт, но дворец сохранился хорошо. Давай отправимся туда сначала.

– Как скажешь, милая, – нежно ответил Чандра, смотря на Тару сияющими глазами. Он, казалось, видел её молодой и прекрасной, а не скрюченной и чёрной.