Путешествие Чандры

– Какая тёмная ночь, а ведь сегодня не новолуние, – задумчиво произнёсла Тара, почти невидимая. – Дорогой, почему нам не зажечь свет? Ты так неожиданно вернулся из собрания, так обрадовал меня, дай мне посмотреть на тебя прежде, чем ты вернёшься к дэвам?

– Не стоит… – негромко произнёс голос, так похожий на голос Брихаспати. Но Тара, не слушая, быстро зажгла свечу – и тут же выронила её, потому что на супружеском ложе увидела совсем не своего супруга.

– Не нужно было тебе этого делать, Тара, – произнёс Чандра в темноте. – Лишние знания – лишние огорчения.

– Ты! – задохнулась женщина, она прижалась к стене, поднеся руки ко рту, как будто хотела затолкать обратно рвущийся из неё крик, и только смотрела в темноту огромными глазами.

– Да, это я, твой Чандра, – усмехнулся дэв. – Признайся, ты же этого и хотела? Я видел, как ты смотришь на меня, как ждёшь каждой нашей встречи. Мне пришлось за тобой побегать, видишь, я прикрыл свой диск тучами, чтобы было совсем темно, и пришёл к тебе. Мне даже не сильно пришлось притворяться Брихаспати – только изменить немного голос. Но как ты не поняла, что я – это не он? Говорят, сердце верной жены всегда чует правду… Может, ты не такая верная, как притворяешься перед другими, а, Тара?

– Ты меня обманул! Притворился им! Я не хотела того, что случилось! О, как же мне теперь быть? – рыдала Тара. – Лучше бы мне умереть!

– Вот это лишнее, – мягко заметил Чандра. – Зачем все эти ужасы? Он, может, и не узнает ничего.

– Но я-то знаю! Я знаю, что осквернила супружеское ложе, что предала моего господина! Как я ему в глаза посмотрю! Нет, жизнь в таком состоянии для меня невозможна!

С этими словами Тара резко открыла дверь ашрама, чтобы бежать к реке – и замерла на пороге, потому что за дверью стоял Брихаспати. Он вернулся раньше, так как хотел порадовать супругу и услышал последний их разговор с Чандрой. Брихаспати был белее мела, вся кровь отхлынула от лица. Тара отшатнулась от него и бессильно опустилась на пол. Закрыв лицо руками, она отчаянно зарыдала.

– Чандра! – рявкнул Брихаспати, приходя в себя. – Сейчас я прокляну тебя за это гнусное, подлое дело!

– Не стоит вам этого делать, – Чандра испугался, но всё же держал себя в руках. – Тогда все узнают, что ваша супруга – нечестивая, развратная женщина.

– Я бы хотела умереть, чтобы искупить свой позор и освободить себя и вас, мой господин, – с трудом произнесла Тара, не поднимая головы, через рыдания. – Но не могу этого сделать! Потому что чувствую, что в этот час во мне зародилась новая жизнь. Твой ребёнок, Чандра, твой!

– Вот ещё сложности, – поморщился Чандра. – Гурудэв, давайте договоримся так. Вы не будете ничего говорить никому, и я тоже. А ребёнка вы спрячете так, чтобы никто не узнал о поведении вашей жены – ведь тогда и ваше доброе имя пострадает. Обещайте мне это!

– Видимо, другого выхода нет, – неохотно проговорил Брихаспати, обдумав всё. – Я обещаю, что об этой истории не узнает никто, и спрячу твоего ребёнка. Но ты должен дать ему благословение и имя.

– Ой, это так необходимо? Хорошо, пусть он носит имя Буддх – я знаю, что это будет мальчик.

– И благословение, – неумолимо напомнил Брихаспати.

– Ну… пусть у него будет прекрасная память, – неохотно произнёс Чандра. – Выучите его всему, чему захотите, главное, никому не показывайте.

С этими словами Чандра поспешно оставил рыдающую Тару и бледного от гнева и стыда Брихаспати.

– С тех пор я не видел твою мать, Буддх, – сказал Чандра в настоящем, опуская глаза. – И гурудэв держал своё слово, пока Шани не убедил его, что правда важнее обещаний её скрывать. Остальное ты знаешь. Это… мне стыдно за то, что произошло, Буддх.

– Вы поступили подло, – тихо сказал Буддх, но глаз при этом не опустил, а, напротив, смотрел на отца с вызовом.

– Признаю это, – негромко ответил лунный дэв, как-то съёживаясь под пронзительным и непримиримым взглядом сына. – Но, учитель, что стало с Тарой потом? Она не…

– Нет, с собой она не покончила, – грустно сказал гурудэв, глянув на Буддха. – Правда, её состояние и жизнью назвать трудно. Пойдемте со мной, я покажу вам обоим Тару.

Уже давно рассвело, так что не было необходимости зажигать лампу. Брихаспати долго вёл отца и сына, которые избегали смотреть друг на друга, по лесной тропинке. Наконец они пришли на пригорок у реки. Там, в колышущихся травах, стоял большой чёрный камень. Форма его напоминала сидящую в позе медитации фигуру человека.

– Вот Тара, – сказал Брихаспати, и Чандра с Буддхом в изумлении уставились на человекоподобный камень.

– После рождения Буддха Тара выбрала это место для аскезы. Она сидела здесь долгое время, постепенно уходя всё глубже и глубже в свою внутреннюю суть. Однажды я увидел, что Тара стала камнем, – Брихаспати сжал пальцы на своих чётках рудракши, чтобы справиться с чувствами, – видно было, что до сих пор испытывает боль из-за утраты любимой жены.

– Как вы будете это исправлять, Чандра-дэв? – потребовал ответа Буддх. Брихаспати глянул на лунного дэва молча, но в его глазах читался тот же вопрос.

Чандра задумался.

– Вы оба хотите, чтобы Тара вернулась к жизни и была с вами? – спросил он осторожно.

– Да, я хочу, чтобы гуру и его супруга воссоединились, – живо откликнулся Буддх.

– Буддху нужна мать, – заявил, в свою очередь, Брихаспати. Чандра опустил глаза – Буддх и гуру говорили о семье, в которой ему, Чандре, места не было. Но лунный дэв не стал лить по этому поводу слёз, он думал об опыте отречения, который испытал в Восьмом доме. «Подумай, что было бы истинным благом для твоего сына», – вспомнил он слова Даттатреи.

– Господь, прошу, просвети, дай знаний, как можно вернуть Тару к жизни, – прошептал Чандра, складывая руки в молитвенном жесте. И, не успел он уронить слезу, как на пригорке появился, кружась и повторяя мантру Шивы, Даттатрея. Он, не обращая ни малейшего внимания на почтительно кланяющихся дэвов, с закрытыми глазами, обошёл несколько раз камень, а затем, выкрикнув имя Махадэва, уселся прямо на плечи каменной Тары, и только после этого открыл глаза и глянул на присутствующих. Брихаспати пришёл в недоумение, а Буддх нахмурился – ему не понравилось, что кто-то, пусть даже и сам Господь, так обращается с его матерью и женой его гуру.

– Спрашиваете, как разбудить Тару? – начал агхори без предисловий, своим хриплым грубым голосом, в котором не чувствовалось ни малейшего почтения. Чандра молча кивнул.

– Ничего нет проще, – снова каркнул Даттатрея. В руке у него был посох с привязанным черепом. Глазницы черепа были пусты, возможно даже, заросли паутиной. Этим самым посохом Даттартея принялся изо всей силы колотить по камню, крича. – А ну поднимайся, ленивая женщина! Сколько дел надо сделать, а она тут расселась! Дом не убран, еда не приготовлена, сын не обласкан, муж не ухожен – вставай!