Путник. Вселенная

Через город они двигались очень медленно – все улицы были заполнены людьми, которые двигались сразу во всех направлениях. Это броуновское движение человеческих частиц даже появление Лона не сильно отвлекало от их неясных целей. Некоторые останавливались, приветствовали, но большинство просто молча провожало взглядами, наполненными надеждой и немым вопросом. Лица людей мелькали перед глазами – бледные, возбуждённые, хмурые, испуганные. Они сливались в одно единое лицо надвигающейся беды, которую не отодвинуть и не обойти. Её можно было только пережить… или нет.

Иногда Сергею хотелось остановиться, кого-то успокоить или ободрить. Хотелось что-то сделать для них, для людей. Он никак не мог избавиться от этого. Пытался подумать о том, что он на другой планете, в конце концов, эти люди – точно не имеют к нему никакого отношения. Они – чужие. Они – просто инопланетяне и война эта – не его война – чужая. А сам он здесь совсем случайно… Не помогало. Он неожиданно осознал – это всё уже сроднилось с ним. Это стало его жизнью и его бедой. А, значит, он сделает всё что сможет. Просто должен сделать. Потому что они смотрят сейчас на него, как на одного из них, и надеются на него, как на своего. И потому что рядом – Болон, которого он сам назвал своим братом. И потому что за его спиной осталась Вела – и она его жена… Неважно сейчас, как это всё случилось и почему. Просто так случилось, и другого пути просто нет.

Они вырвались из города. Сергей осмотрел ещё вчера казавшееся большим открытое пространство перед Крепостью. Сейчас оно было заполнено колонами воинов, всадниками, спешившими в разных направлениях, запоздалыми группками беженцев, спешившими укрыться за стенами столицы. Во всей этой суете пространство сжалось, стало незначительным, ужасно малым. Он почти увидел, как через него проскакивает лава степных всадников к городским стенам и сами стены тоже показались до обидного низкими, не способными остановить нашествие.

Да. Остановить это могут только люди, и он один из этих людей.

Они быстро проскочили путь до входа в ущелье. Там уже возник небольшой затор, но их заметили и дали дорогу. Но ещё до того, как они углубились на тропу, ему показалось, что он услышал отдалённый шум…

«Что?! Это – оно? Началось? Может я ошибся? Может не так понял?»

Сергей почувствовал, как вздрогнули руки, ладони стали противно влажными, сердце сбило ритм и начало стучать быстрее. Он понял, что никакой ошибки нет. А, значит, не нужно себя обманывать. Теперь точно – началось! Движение явно ускорилось. Идущие впереди на секунду оборачивали к ним сосредоточенные лица, уступали дорогу, смыкаясь сразу за спинами.

Волка неожиданно накрыла волна суетливых, запоздалых мыслей: где он ошибся? Что сделал неправильно? Почему не смог остановить весь этот поток людей, обречённо двигавшийся навстречу неизбежности, неизвестности? Может быть даже навстречу собственной беде, собственной смерти? В памяти вспыхивали воспоминания о недавних встречах, разговорах… мог ли он где-то недодумать, мог ли что-то кому-то сказать такое, что помешало бы тому, что происходило сейчас? Самое обидное было осознание того, что когда-нибудь, какие-нибудь умники, сидя в удобных позах с книгами в руках не спеша, со знанием дела, разложат по полочкам то, чего никогда не видели и не чувствовали. Они додумают, и может даже придумают ситуации, ошибки и точно покажут, где он натворил бед, какие сделал глупости. Собственные мысли бесили, заставляли чувствовать свою ограниченность, бессилие что-то изменить или исправить.

«Вот их бы прямо сюда! Я бы хоть посмотрел, какие вы умные, и не в тёплом кабинете, а здесь, среди всего вот этого…»

Вот и поворот – впереди какое-то неясное движение. Сергей напрягся – до выезда на дорогу далеко, такое расстояние даже стрелы не пролетят, значит, что-то случилось. На склонах уже были раненые. Там был шум, крики, стоны.

Перед самым выездом увидели Покол Вена, сурового, как окружающие скалы и неприступного, как городские ворота. Около его стремени появлялись воины, он отдавал какие-то распоряжения. Наконец, он заметил Сергея с Болоном, рявкнул какую-то команду и даже махнул рукой для убедительности. Путь им освободили…

Уже подъезжая к воеводе, Сергей увидел, что за поворотом, совсем недалеко, уже кипел бой. Шагах в трёхстах от них, в поднятой пыли метались всадники, наседая на «стену» кованой рати («господи, а эти что здесь делают?»). Пехота уже почти выровняла свои ряды. Второй и третий ряды подняли щиты, образовав защиту от стрел. Три ряда ощетинились копьями – степняки уже отхлынули назад. Однако было ясно, что такое равновесие установилось ненадолго. Сейчас степняки подтянут свою тяжёлую пехоту и, пользуясь численным преимуществом, пробьют тонкую цепь копейщиков. На склонах шла отчаянная перестрелка горцев со тувагами. В некоторых местах бойцы уже схватились врукопашную, слышался звон мечей, крики… Волк добрался до воеводы:

– Почему мы так далеко от дороги?

– Потому что Мал Шав совсем не дурак. Он, как только добрался до входа на тропу, сразу пустил сюда своих всадников, а у нас здесь – почти никого. Две дружины горцев да пара сотен ополчения. Они и держали лаву, как могли. Я вовремя подоспел.

– Это же копейщики…

– Да, это из кованой рати Радун Гана. Взял их – они ближе оказались. Если бы не они – всё, тропа была бы уже за тувагами. Хорошо встали.

– Мне этого мало.

– Щас мои подтянутся, и начнём выдавливать тувагов из ущелья.

– Выдавливать? Не пойдёт – нельзя пропустить главные силы тувагов на подъём. Упустим время – нас просто сомнут.

– Что предлагаешь?

– Сколько у тебя всадников?

– На пробой?

– Да.

– Десятков пять соберу.

– Действуй. Строим клин. Я с Болоном – впереди.

– Я с вами.

– Ты остаёшься. На случай, если мы не пробьём «змею».

Их обтекали воины. Большая их часть сразу лезла вверх по склонам поддержать горцев. Ополченцы с самострелами высоко не поднимались – продвигались ближе к стене кованой рати, стреляли по всадникам поверх их голов.

Сергей оглянулся на Болона и направил чуа к левому склону – там можно было начать построение и не перегораживать тропу. Спешились – нельзя привлекать внимание. Он заметил, как со всех сторон к ним стекались бойцы с чуа на поводу. Но главное внимание Волка всё же привлекала схватка на «верхних этажах». Всё же горы – есть горы. Кто сверху – тот и хозяин положения. Если тувагам удастся сбросить горцев с их позиций, то никакого «пробоя» не получится – их просто расстреляют в спину. Сергею начало казаться, что наступает перелом – басы, хотя и уступали численностью тувагам, но это была их земля, это были их горы. Они умели на них сражаться и редкая цепь меховых курток горцев, одетых поверх лёгких доспехов, медленно начинала выдавливать степняков с верхних частей склонов. Раненые и убитые срывались вниз, но меховых курток среди них было заметно меньше.

Глава 55

Шум впереди резко возрос – вроде бы отошедшие назад туваги как-то незаметно из суетливо-беспорядочного движения вдруг построились в тяжёлый таран и снова рванулись вперёд прямо по телам своих павших. Тарану явно не хватало места для разгона. Стена щитов подравнялась, уплотнилась – из неё во время паузы отвели и оттащили раненых. Их место заняли свежие, вновь прибывшие бойцы. Теперь это уже было четыре ряда. Сшиблись! Треск ломающихся копий, крики раненых, глухой стук удара щитов – весь этот гром, многократно отражённый от стенок ущелья оглушил на секунду, заставил вздрогнуть сердца, но не ослабил рук… Выдержали!