Пятьдесят оттенков хаки

– Где она?

– Кто?

– Ты еще издеваешься, сволочь! Телеграмма где?

– Где-то здесь. Теперь не знаю, – он растерянно оглянулся.

– Так ты еще и ехидничаешь? – взревел майор, замахиваясь.

– Что вы себе позволяете? – не выдержал натиска Колюня и, набычась, двинулся на Чернова.

– Все видели? Сопротивление при задержании! – завизжал тот, заслонившись. – Ах ты, шпионская морда! Вяжите ему руки!

Николай благоразумно отступил и плюхнулся на табурет.

В безуспешных поисках доказательств преступного сговора прошел не один час. Постепенно комната превратилась в подобие подвала Рейхстага, в котором триумфальные победители изымали драгоценный архив: груды вещей, книг и посуды были свалены в одну кучу, вершину которой венчал ворох нижнего белья не первой свежести. Поверженный враг в лице полураздетого Петренко жался в углу и время от времени пытался согреться, растирая утратившие чувствительность плечи.

Наконец, сержант, словно стяг водрузил над головой найденный бланк. «Товарищ майор! Нашел! – ликуя, воскликнул он, передав Чернову замусоленный листок. – Думал, что мы не догадаемся – спрятал под чайником». Оказывается, злополучная телеграмма прилипла ко дну засаленного чайника и ее переставляли с места на место, пока бланк случайно не отвалился. «В контору его!» – приказал Чернов, налив в стакан воды. Удовлетворенный сержант последовал его примеру. Едва они напились, Колюня решил свести счеты с неприятелем. «Зря вы это сделали. Там был яд», – мстительно пошутил он. Майор испуганно осел. Сержант схватился за живот, ойкнул и выскочил вон. «А противоядие я успел уничтожить. Ваши часы сочтены, – Петренко прислонился к стене и демонически расхохотался. – Мы, шпионы, – настоящие профессионалы…» Колюня понимал, что перегибает палку, но от обиды уже не мог остановиться. Из коридора были слышны рвотные позывы бойца. «Товарищ майор, вызовите «скорую», – истерично вопил он, захлебываясь. Чернов оцепенел. Его пронзила отчаянная боль. Схватившись за горло, он испуганно прислонился к стене. Лицо офицера стало белее мела. На лбу выступила испарина. В бессилии он посмотрел на ефрейтора у двери. Тот бросился вниз. Через несколько минут Петренко затолкнули в «воронок», а Чернова бережно подсадили в «скорую». Сержант так ослаб, что его в почти бессознательном состоянии несли на носилках.

Колюню доставили в особый отдел и, не допрашивая, втолкнули в темный кабинет с зарешеченными окнами.

Чернова и сержанта поместили в инфекционный бокс госпиталя и тщательно промыли им желудки.

– Обязательно определите состав отравляющего вещества. Это очень важная улика, – попросил врача бесшумно появившийся полковник Уткин и уточнил у Чернова: – Петренко в чем-то сознался?

– Пока нет… Крепкий орешек.

– И не таких раскалывали, – заверил полковник. – Не бери в голову, отдыхай. С задачей ты справился.

– Служу Советскому Союзу! – прошептал Чернов, но вдруг взвыл раненым зверем, вскочил и метнулся к туалету.

В соседней кабинке уже маялся сержант.

– Что им ввели? – уточнил у лечащего врача Уткин.

– Промыли желудки и на всякий случай дали слабительное.

– Как только будут готовы результаты анализа, немедленно звоните! – распорядился полковник и, прощаясь, со значением сообщил. – Я на рабочем месте круглосуточно.

Войдя в здание особого отдела, он стремительно поднялся в рабочий кабинет. Шел третий час ночи. Уткин включил электрочайник, вызвал дежурного и уточнил, как ведет себя задержанный.

– Все время пляшет!

– Ему так весело?

– Просто греется: в камере холодно.

– Пусть померзнет! На восемь утра вызовите ко мне Кошкина!

До середины следующего дня подчиненные Уткина вели непрерывный допрос Колюни. Оперативную информацию на него запросили в родном городе, в школе и училище. Коллег и командиров задержанного развели по разным кабинетам. Не имея возможности общаться, те четко отвечали на многочисленные вопросы дотошных специалистов всесильных органов. Следственная машина стремительно набирала обороты.

Ближе к вечеру почтовая служащая курортного городка по предъявленной ей фотографии безоговорочно опознала Короткова.

Между тем Чернов на рабочем месте мысленно праздновал победу и вспоминал состояние своего кителя, прикидывая место для орденской планки. Его старший и более опытный коллега был куда осмотрительнее. Всерьез мечтая о повышении, Уткин решил не спешить с докладом о выявлении шпионской сети в Москву и для начала ждал результатов анализов. Перед обедом в его кабинете раздался долгожданный телефонный звонок из госпитальной лаборатории. «Пробы сделаны? – обрадовался полковник, беря в руки карандаш. – Готов записать… Как так ничего? Вообще никаких следов? Понятно, только принятой пищи. А зачем же промывали желудки и …все прочее? Согласен, для профилактики. Как что? Выписывайте, – он повесил трубку, откинулся на спинку стула, скрестил ладони на затылке и …расхохотался. – Ай да Петренко, ай да сукин сын. Самого Чернова надул!»

Впрочем, разработкой одного Колюни история не ограничилась. Возвращающегося из отпуска в белоснежном костюме и широкополой шляпе Короткова, своим франтоватым видом напоминавшего заезжую кинозвезду, сотрудники органов встречали прямо на перроне. Подхватив чемодан, Сергей грациозно спрыгнул на платформу. Двинуться капитану помешала чья-то могучая спина. Коротков попытался ее обойти, но уперся взглядом в высокомерную усмешку Чернова. Рядом с ним маячил «почетный караул». Функцию особо значимого «эскорта» почему-то всегда доверяют парням с именно таким телосложением. Их широкие плечи напоминают взлетную полосу, а хмурое выражение уверенных лиц, как правило, не предвещает ничего хорошего. В замешательстве Сергей приподнял шляпу, нехотя приветствуя нежданных телохранителей, и попытался выдавить из себя улыбку, более напоминавшую болезненную гримасу. Видя, что подоспевший военный патруль отрезал пути к отступлению, Коротков обреченно вздохнул. «В чем собственно дело?» – сухо уточнил он. «А то ты не знаешь? – брызжа слюной, с превосходством прошипел Чернов. – Сейчас доставим тебя, куда следует, мигом все вспомнишь!» Капитана взяли в плотное кольцо и подтолкнули вперед.

Дверь камеры отворилась, и Короткова резко втолкнули внутрь. «Попрошу без рук! – потребовал он, нос к носу столкнувшись с Петренко. – Ну и видок у тебя, дружище», – шутливо хотел постучать по плечу приятеля Сергей, но получил удар в челюсть такой силы, что отлетел на несколько метров назад. Он встал, потер скулы и вознамерился ответить обидчику адекватно, но вовремя разглядел колючий взгляд соседа по комнате и замер на полпути. Лицо Николая заросло щетиной и осунулось, отчего приобрело несколько диковатый вид. Глаза горели ненавистью, а руки чесались в предвкушении грандиозной битвы. «Колюня, а ты здесь за какой нуждой?» – только и сумел выдавить из себя Сергей. «По твоей милости! Спасибо за дурацкую телеграмму», – прошипел тот, закипая от злости и собственного бессилия. «Прости за неудачную шутку…» – осознав, наконец, серьезность ситуации, понуро улыбнулся вчерашний весельчак и сел прямо на пол.

Через несколько дней приятелей выпустили. Из недолгого, по счастью, заточения Коротков и Петренко вышли вместе, но по жизни двинулись врозь. Их дальнейшие пути разошлись окончательно. Нечесаные, небритые, замкнутые, они понимали, что время шуток и розыгрышей осталось в прошлом. Коротков из бесшабашного балагура превратился в хмурого молчуна. Вернуться в комнату общежития к Николаю он не решился и, пока тот был в наряде, перенес свои вещи этажом ниже. При встрече недавние приятели больше не здоровались и с тех пор ни разу не подали друг другу руки. Но забыть о «шпионском» прошлом оказалось непросто: коллеги-острословы то и дело шептали им в спину обидные прозвища: «Резидент», «Разведчик».

Историю с телеграммой в гарнизоне обсуждали еще долго, предлагая молодым офицерам загодя думать о последствиях, казалось бы, невинных розыгрышей…

Маша взяла мужа под руку. Какое-то время они шли молча. Андрей задумался и уточнил:

– А Крылов и по сей день дружит с Коротковым? Насколько я знаю, оба убежденные холостяки.

– Майя, жена Короткова, умерла вскоре после свадьбы. От туберкулеза. С тех пор Сергей Петрович не женится.

– Маш, я не понял, а Крылов-то как связан с особистами?

– Андрюшка, я же предупреждала: все по порядку, – она нежно посмотрела на мужа. – Александру Ивановичу досталось годом позже. Представители компетентных органов, изъяв из его служебного сейфа обычный фотоаппарат, попытались перекроить судьбу капитана.

…Дефицитный по тем временам фотоаппарат «Зенит» Александру на четвертьвековой юбилей вручил отец, после чего соседи по общаге не одну неделю уговаривали приятеля прихватить агрегат на рыбалку, благо река протекала прямо под стартовым сооружением. Зная о запрете фотосъемок на территории части, капитан долго сопротивлялся, но все же уступил просьбам друзей и в день заступления в наряд тайком прихватил с собой отцовский подарок. Снимки у костра он сделал в свободное время, запечатлев солидные по местным меркам рыбацкие трофеи товарищей и процесс приготовления ими ухи. Вернувшись на рабочее место, офицер спрятал фотоаппарат в сейф и заступил на дежурство. Сменившись с караула, Крылов опаздывал на мотовоз и не успел забрать фотоаппарат в город. На следующее утро сейф в присутствии понятых вскрыли сотрудники особого отдела. Они и обнаружили злосчастный «Зенит», а также рабочую тетрадь с записью обычного распорядка дня части. На этом основании Крылову инкриминировали ведение разведывательной деятельности и увезли в неизвестном направлении. В коллективе Александр появился только через полгода и лишь благодаря заступничеству собственного отца, далеко не последнего человека в управлении всесильных органов…