Пятьдесят оттенков хаки

Озарение первой любви посетило его только в стенах военного училища, закрытая система которого долго ограничивала общение курсантов с внешним миром. Знакомиться с девушками им было негде. Тополевский не испытывал по этому поводу никакого дискомфорта. К успехам в учебе и спорте добавились первые научные победы, и Андрей засел за учебники. Миновал первый курс, и во вторую весну он позволил затащить себя на танцы, где вместе с подругой случайно оказалась Алина.

Накануне лодка любовных отношений девушки разбилась о скалу незыблемых национальных устоев. Поскольку ее парень был типичным представителем одной из южных республик, его родители в силу многовековых традиций в качестве жены сына видели только уроженку тех мест. Во избежание непослушания молодому человеку срочно подыскали новый техникум и, не считаясь с его желаниями, перевезли поближе к дому. Работница местного почтового отделения за щедрое вознаграждение очень старалась, чтобы ни одно из отправленных и адресованных ему писем не дошло по назначению. В разлуке пылкие чувства юноши быстро сошли на «нет». Вскоре от однокурсников стало известно о женитьбе коварного искусителя. Разбитое сердце Алины теперь заботило только ее мать и верную подругу, жених которой носил курсантские погоны. Чтобы поскорее забыть изменщика, барышня отправилась в клуб военного училища, где и встретила Андрея.

Доброта и надежность Тополевского не могли не привлечь внимания. Прозорливая подруга, жених которой дал самую лестную характеристику своему приятелю, первой рассмотрела в Андрее замечательного мужа и посоветовала Алине пошире открыть глаза и обратить на перспективного парня особое внимание. Вскоре девушка позабыла былого возлюбленного и увлеклась Тополевским, который проявил себя умным собеседником, поражающим глубиной суждений и прекрасным чувством юмора. По сути, выбора не было ни у того, ни у другой. Познавшая предательство Алина оказалась единственной знакомой нецелованного курсанта. К своей радости, из случайной партнерши по танцам она сначала превратилась в первое увлечение, потом стала любимой девушкой, а чуть позже и женой Андрея.

Тополевскому легко удавалось совмещать семью, учебу и спорт. А Алина зациклилась на готовке, уборке и распашонках. Водоворот семейной жизни, раннее материнство и новый круг обязанностей быстро погасили в ней искры былого оптимизма. Растеряв в пылу забот подруг и друзей, она испытывала явный дефицит общения, поскольку с детства привыкла лидировать в больших и шумных компаниях. Уверенности в себе не добавила и строгая иерархия гарнизонных жен. Алине пришлась не по нраву подобная дискриминация, но супруге лейтенанта оказалось не под силу внести изменения в годами отшлифованный статус. Навыки и таланты значения не имели. Рассчитывать на приличное место могли только жены, дети, любовницы или хорошие знакомые обладателей больших звезд на погонах. Вместо работы по специальности Алине пришлось не один год мыть горшки за чужими детьми: только труд нянечки позволял пристроить в ясли собственного ребенка. Такое положение дел породило полную неудовлетворенность собой и окружающим миром.

Андрей, личность незаурядная и творческая, не в пример жене был быстро замечен командованием и успешно продвигался по служебной лестнице. При этом у него хватало сил, времени и желания заниматься семьей. Он охотно помогал жене, щедро осыпая ее подарками, окружил детей любовью и заботой, развивая умственно и физически. Мальчишки платили ему той же монетой, ходили за отцом, как привязанные, с нетерпением ожидая его возвращения со службы как праздника.

Любая женщина радовалась бы подобной расстановке сил, но Алину постепенно стало раздражать в муже абсолютно все. Ее угнетали семейная жизнь, быт и отсутствие собственной значимости. При этом она не утруждала себя анализом, чем все это обусловлено и можно ли изменить подобный ход развития событий. Более прочего ей досаждала неспособность управлять мужем. Андрей не вписывался в общие каноны, так и не став ее собственностью. Роль его руководящей и направляющей силы Алине явно не задалась. Она стала стремительно отдаляться от супруга. Ко всему прочему, чем прочнее становилось положение Тополевского, тем охотнее вокруг его жены появлялись сомнительные советчицы и вездесущие дельцы. Нет, о разводе она не помышляла, просто поставила собственные амбиции выше тех ценностей, носителем которых был муж, пустив, таким образом, совместную жизнь под откос…

В номере по соседству сработал будильник. Андрей посмотрел на часы: до завтрака иностранцев оставалось чуть больше часа. Он размял затекшую шею и выглянул в окно. Светало. Вместе со стуком в комнату заглянул Матвеев:

– Андрей Васильевич, можно войти?

– Уже вошел, – констатировал сам факт Тополевский.

– Доброе утро.

– Давно не виделись, – вместо ответа улыбнулся Андрей и протянул руку для приветствия. – Что так рано? Дома все в порядке?

– Да, как сказать, – увильнул от ответа Виктор.

– Скажи, как есть. Жене не нравятся твои ночные бдения?

– Если бы только это, – Матвеев нахмурился и сел напротив. И тут его прорвало. – Ее раздражает абсолютно все. Отсутствие меня и мое присутствие, недостаток денег, мой ненормированный рабочий день. Я мало занимаюсь с детьми, не помогаю по дому, не стою в очередях.

– Стандартный набор претензий. Ей бы в генеральши, когда подчиненные мужа решают любые проблемы. Но в обозримом будущем этого не предвидится, – усмехнулся Тополевский. – Как насчет чая?

– Не откажусь, – согласился Виктор и растерянно вздохнул. – Вот только никак не пойму, откуда это в ней вдруг проявилось?

– Старина, поверь моему горькому опыту – не вдруг.

Матвеев с удивлением посмотрел на шефа:

– Да у вас-то, вроде, все в полном порядке.

– Глубокое заблуждение, хотя, видит бог, я стараюсь делать все возможное, чтобы у домашних было как можно меньше проблем, – он включил чайник. – Но, чем больше стараюсь, тем выше становятся запросы жены. Для себя я это назвал «синдромом золотой рыбки».

– «Не хочу быть простою крестьянкой, а хочу быть столбовою дворянкой», – обреченно процитировал Матвеев.

– Вот именно: хочу, хочу, хочу…

– Точно! – не удержался Виктор. – Главные слова – «я» и «хочу»!

– Это конец! – заключил шеф.

И было неясно, кого из них двоих он имел ввиду. Андрей поискал заварку. Какое-то время сидели молча. Каждый думал о своих проблемах. Пока пили чай, Матвеев попытался возобновить разговор.

– И давно это у вас, Василич?

– Первая серьезная трещина в наших отношениях, думаю, появилась в беременность Вадькой. Сначала она не хотела рожать, потом уставала от бессонных ночей и пеленок-распашонок. Затем наслоились переезд в нашу скромную двушку моей сестры с ее маленьким сыном, школьная жизнь Деньки и вечные болячки пацанов. Жена нервничала. Она не могла уделять достаточного внимания своей внешности, а нравиться мужикам ей хотелось всегда.

– А у кого иначе? Через это все проходят.

– Но не все выдерживают – ломаются, – подытожил Тополевский. – А когда со временем в доме появился определенный достаток, Алина посчитала его исключительно своей заслугой. И чем больше мне приходилось трудиться, чтобы обеспечивать достойное существование семьи, тем дальше жена от меня отдалялась.

– Выходит, женщинам не под силу испытание достатком? – Матвеев и сам не поверил своему предположению.

Андрей задумался и какое-то время подбирал слова:

– Почувствовав себя «столбовой дворянкой», она попыталась руководить мной, моими подчиненными и даже всем космодромом. Она уверилась в своей исключительности и за моей спиной смело обещала нужным ей людям новые должности и особые привилегии. А я сам был нужен ей в качестве золотой рыбки, исполняющей все желания, а лучше того – и вовсе «прислужника», желательно с тугим кошельком.

– И как долго это может продолжаться? Или еще есть ша…

– Думаю, шансов уже нет. Больше терпеть не имеет смысла!

Виктор внимательно посмотрел на шефа.

– Не понял, – смущенно выдавил он.

– Это конец, – Андрей встал. – Конец семейных отношений.

– Речь идет о моей семье? – осторожно уточнил Матвеев.

– Э, нет. Тут я тебе не советчик. В своей семье решай все сам, – Тополевский посмотрел на часы. – Что-то наши коллеги не торопятся на завтрак. Проспали что ли? Пойдем, проверим готовность кухни.

В столовой комнате не было ни души.

– Э-эй, – позвал Андрей, вслушиваясь. – Есть кто-нибудь?