Пятьдесят оттенков хаки

Добравшись до места, умелец активно взялся за работу. Через некоторое время он обнаружил свое творение перевернутым вверх дном и зарычал от бессилия. Придя в себя, «Кулибин» закопал изобретение, как следует, и, сломя голову, помчался в казарму. Бледный от волнения, он замер на безопасном расстоянии и объяснил ситуацию дедам.

– Ты че городишь, сволочь? – взорвался от негодования восседавший во главе стола Панченко. – Гони спирт, с…!

– Не брал я его! Кто-то перевернул наш агрегат вверх дном!

– Пушкин что ли? Ты же сам его закопал, козел! – взбесился сержант. – Ты же не меня, ты честных пацанов обул! Да я тебя, урод, щас урою! Твой дом – сортир!

В следующую после очередного слива спирта ночь Варданян под присмотром «дедов» отправился на промысел. Когда обнаружилось, что фильтровка вновь перевернута вверх дном, солдаты испуганно переглянулись и трусцой вернулись в казарму.

Трясясь от страха, Закидайло доложил Панченко:

– Там кто-то шуткует! Вин снова повирнут донизу.

– Какого хрена опять?! – отказался верить сержант.

– Да-да, Панченко, не опять, а снова, – урезонил его показавшийся на пороге каптерки Тополевский. – Тайная вечеря отменяется. Встать! – скомандовал он. – На улицу строиться выходи!

– Товарищ старший лейтенант, цэ ж ночь, змэрзьнем…

– Ничего страшного, Закидайло, согреемся работой, а не спиртным. Оставите части добрую память о себе. Лопаты в руки! Бегом марш!

Андрей возглавил строй и по прибытии на место объявил:

– К утру здесь должна появиться траншея для посадки деревьев. Копать будете, как в анекдоте, – от меня и до рассвета.

– Деревья же не в траншеи, а в ямки сажают, – заупрямился сержант.

– В ямки вы, Панченко, сажаете другие приспособления, – осадил ретивого бойца старлей. – Отставить разговоры. Глубина и ширина траншеи – один метр. Приступить к работе!

Практически всю ночь любители хмельных застолий трудились, не покладая рук. К рассвету они смотрели на появляющегося время от времени рядом с ними Андрея с нескрываемой ненавистью.

Въехав в часть, Надеждин заметил работающих солдат и приказал водителю остановиться. Вместе с ним из машины вышел замполит. Командир удивленно посмотрел на канаву и потребовал:

– Тополевский, доложите, что здесь происходит!

– Комсомольский коллектив решил оставить о себе добрую память: ко дню части сажаем на закрепленной территории аллею интернациональной дружбы, – доложил Андрей.

– Дело хорошее, – Надеждин одобрительно улыбнулся. – Когда же успели? Я вчера уезжал, траншеи не было.

– Ночью, товарищ полковник.

– Надо заложить традицию! – возбужденно подхватил замполит. – Замечательный порыв – комсомольский субботник!

– Подождите, – нервно отмахнулся от него командир и уточнил. – Как это ночью?

Тополевский потупил глаза.

– Доложите вместе с Крючковым после развода, – приказал Надеждин, направляясь к машине. – Поехали!

Панченко зло сплюнул и с вызовом посмотрел на Андрея. Мысль, что полковник наверняка накажет их мучителя, согрела ему душу. Поймав на себе требовательный взгляд старлея, он в момент вернулся на грешную землю и прикрикнул на товарища: «Закидайло, это что за перекур? Активнее, активнее!»

Часом позже Надеждин внимательно выслушал доклад Крючкова и сурово посмотрел на Тополевского:

– Известно ли вам, что такими салдофонскими методами добиться сознательной дисциплины невозможно?

– Товарищ полковник, все было сделано строго по Уставу. Траншею рыли только нарушители, те, кто непосредственно был задействован в организации и осуществлении хищения спирта с последующей попойкой в казарме.

– Почему сразу же не доложили мне? – запротестовал замполит. – Я бы провел разъяснительную беседу…

– Да погоди ты, Сергей Федорович, – отмахнулся Надеждин и посмотрел в глаза старлею. – Но ведь это, по сути, наказание.

– Так точно. Всем нарушителям было объявлено взыскание в виде одного наряда на работы. Пока их никто не отменял.

– А сержанты? К ним подобное взыскание не применяется.

– Они же просто руководили штрафниками. Это ведь не запрещено.

– На все-то у тебя есть готовый ответ! Ну, и где это чудо солдатской мысли? – миролюбиво поинтересовался командир уже у Крючкова.

– У вас в приемной, товарищ полковник.

– Заноси агрегат! – закуривая, приказал Надеждин. – Глянь, Сергей Федорович, и впрямь – Кулибин, – обратился он к замполиту. – Тебе пора уже музей изобретений открывать.

– Есть! – с готовностью выпалил майор.

– Я тебе дам – «Есть»! Ты что, хочешь сделать музей учебных пособий по хищению спирта? Уничтожить! Все свободны…

На последних словах Андрея вереница машин въехала в город. Пассажиры оживились.

– Забавные истории, – обернулся к чете Тополевских Никита. – Даже мне стало интересно, что за сериал выйдет.

– Долго ждать, – вздохнула Маша. – Сценарий будет готов только к Новому году. Съемки еще плюс три-четыре месяца. А потом монтаж, озвучание и прочие технические тонкости. Так что зрители увидят его не раньше следующего телесезона. В лучшем случае, – спохватилась она. – Может, еще ничего и не выйдет из нашей затеи.

– Ну, вот уж нет! – возмутился водитель, и все рассмеялись.

«Волга» затормозила перед гостиницей. Оператор вышел первым и, прощаясь, пожал Тополевскому руку.

– Спасибо, Андрей Васильевич, за компанию и за супругу – толковая, надо признаться, личность. Похоже, это у вас семейное.

– Надеюсь. Может, заглянете к нам на рюмочку чая?

– В другой раз… – замялся оператор. – У меня деловая встреча.

– Поберегите себя, коллега, на сверхурочной работе.

– Не беспокойтесь, любезная Марья Андреевна. Утром буду, как огурчик, – заверил собеседник и обратился к Андрею: – Все в вашей жене хорошо, но уж больно о работе печется.

– Это у нас семейное, – рассмеялись в ответ супруги.