Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
На столе Маши зазвонил телефон. Она долго сомневалась, снимать ли трубку, но, поразмыслив, с вызовом произнесла:
– Отдел по борьбе с личным составом слушает!
– Какой, какой отдел? – смеясь, уточнил приятный баритон и представился: – Генерал Щеглов, управление командующего.
– Прапорщик Пилипенко. Слушаю вас, товарищ генерал.
– Ваш начальник до такой степени занят, что не могу до него дозвониться. Пожалуйста, срочно пригласите его к телефону.
Генералу повезло, что в этот момент он не видел выражения лица женщины: служить бы ей в лучшем случае на самой дальней из площадок. В худшем
– Щеглов ищет вашего шефа, – сухо сообщила журналистка.
– А у вас что, другой начальник? – растерялся Леонид.
– Уже да. Общаться с генералом будете?
– А где он? – испуганно оглянулся офицер.
– На проводе, – кивнула на аппарат Маша.
Капитан ястребом метнулся к телефону:
– Товарищ генерал! Полковник Онищенко убыл на итоговую проверку. Что ему передать? Есть! Кого? – он удивленно посмотрел на Машу. – Марьей Андреевной зовут. Сейчас дам. Вас, – в недоумении протянул трубку он.
– Слушаю вас, товарищ генерал.
– Говорите, отдел по борьбе с личным составом? – чувствовалось, что комментарий пришелся Щеглову по душе. – Надо признать, весьма остроумно подмечено.
– Вы ослышались, това…
– Господь с вами, Марья Андреевна. Чудная игра слов. Хотел по случаю уточнить, не вы ли писали стихи к юбилею командующего?
– И я тоже.
– Достойно, – оценил признание генерал. – Скромничать, право, ни к чему – стилистика не армейская, не спутаешь. А нельзя ли попросить вас дописать парочку абзацев о размахе сегодняшних дел Владимира Николаевича, чтобы было эпохально и брало за душу. Мои орлы готовы сбросить по факсу материалы хоть сейчас. Идет?
– А сроки?
– Как обычно, еще вчера…
– Ясно, – разочаровалась Маша. – Сбрасывайте, но за качество не ручаюсь – я срочно убываю в командировку, времени в обрез.
– Даю команду. Премного благодарен.
– Пока что не за что, – она положила трубку и демонстративно стала извлекать из стола папки и бумаги. – Леня, чем вы так удивлены? Как я понимаю, вы собираетесь работать парламентером?
Тищук выразительно промолчал.
– Так вот, мой ответ «нет».
– Можно вопрос? Камень преткновения снова в форме?
– На сей раз в содержании.
– Я серьезно.
– Я тоже. Шеф показал мне красную карточку, а я не выбросила белый флаг. Как видите, пакую вещи.
– А вы зря шутите, – капитан оглянулся и, убедившись, что они одни, добавил: – На кой вам надо конфликтовать? Подумаешь, читают, не читают Булгакова. Кому это важно? Хотят они, – он ткнул пальцем в потолок, – считать, что мы кого-то не читаем – на здоровье. Уступите. Лично вас шеф тут же простит. Здесь все же спокойнее, чем в части.
– Вы находите?
Леонид торопливо кивнул в ответ: «Убежден».
– А я вот, знаете ли, не уверена. У меня такое впечатление, что я на линии огня, под снайперским прицелом. Всегда на передовой.
– Да, ну бросьте вы преувеличивать! Скорее это вы ведете необъявленную партизанскую войну. Осуществляете идеологическую диверсию, так сказать.
– Леня, вы сейчас свои
мысли выражаете или как?– Да бросьте вы эти изыскания! Признайте ошибку и не дурите, – миролюбиво посоветовал он. – Здесь комфортнее, и город совсем рядом.
– Завтра? – уточнила Маша.
– Что – завтра?
– Убыть? – она продолжила паковаться. – И в какую часть?
– Это ультиматум? – занервничал Тищук.
– Я по минному полю ходить отказываюсь. Мне не двадцать лет, и я не позволю собой манипулировать! Неужели я не вправе иметь свое собственное мнение и вынуждена всю жизнь угодливо кланяться в ответ на любой каприз руководства? Армия армией, а статистику еще никто не отменял! Булгакова читают! И делают это охотно!
– Вижу, от переговоров вы отказываетесь. Тогда получите предписание в соседнюю часть. Здесь неподалеку. На ваше счастье, им срочно требуется оформить Ленинскую комнату.
– Может, на их счастье? – иронично уточнила Маша.
– На ваше, на ваше, – заверил начальник. – А то мотаться бы вам снова по мотовозам. Смотрю и удивляюсь, как легко вы ко всему относитесь, – усмехнулся он. – Себя не жаль, так сына поберегите! Думаете, ваше везение вечное? Это пока вас ссылают ненадолго и участок работы дают бросовый. А я вот отъездил на мотовозе три года – теперь обратно в часть никаким калачом не заманишь. Знаете, каково там? Два раза в неделю наряд оттруби, начальству возразить не моги, а результаты – вынь и положь. Причем строго в указанный срок. А личный состав при этом шалит: то сбежит в самоволку, то напьется, то бац: драку учинит. А у тебя – персональная ответственность. После такой «школы» служба в штабе космодрома раем кажется. И это теплое местечко я ни на какие звездочки и должности не променяю. Меня армия кормит.
– Меня, кстати, тоже. Потому и призвалась.
– Вот и цените. Кто вы без армии?
– Человек. Женщина!
– Без квартиры и без зарплаты. Вспомните, какие гроши платят на «гражданке» и дают ли там жилье! А в армии, заметьте, полагается паек и проездные документы. Не бог весть что, но без денег существовать можно. А сколько дней вы на «гражданке» продержитесь? А начальство – оно везде имеет большие минусы. Это закон жизни. Возражать командирам – себе дороже! Так что усмирите гордыню и дождитесь шефа.
– Не убедили. Надоело унижаться. В часть, так в часть.
– Думаете, Тополевский снова походатайствует за вас?
Машу словно током пронзило.
– Вы с шефом словно сговорились! Причем тут Тополевский?!
– Притом, что именно он всегда добивался амнистии для вас. Вам и сейчас повезло: скоро отчетный концерт. Онищенко все равно вас хватится. Не глядя на ваш строптивый характер, только нам с вами он доверяет подготовку новых номеров.
– Придется поискать кого-то другого. Все. До свидания.
– Ох, уж эти женщины! – взорвался Тищук. – Моя б воля…
– Спасибо за совместную работу, – не дослушала его фантазии Маша. – Принесут данные на Петрова…
– Лично доставлю. Думаю, разлука все же будет недолгой.
Со стуком в кабинет вошел посыльный:
– Товарищ капитан. Факс для полковника Онищенко.
Маша взяла материалы и пробежалась по ним взглядом:
– Леня, я набросаю, а вы уж передайте текст в Москву.
– Не вопрос. Докладывать об исполнении всегда приятно.