Пятьдесят оттенков хаки

По прибытии на место взору присутствующих предстала безрадостная картина. В сотне метров от МИКа без движения покоился установщик с ракетой. Тепловоз, толкавший его, сошел с рельсов и зарылся в сугроб. Железнодорожной бригаде подручными средствами поставить сцепку на рельсы никак не удавалось.

В морозную ночь приказ Надеждина прозвучал неожиданно: «Первой и второй группам расположиться по левому борту установщика, третьей и четвертой – по правому. Толкать по моей команде». – «Ни хрена себе задачка», – пробормотал Митрофанов, вставая вместе со всеми по левому борту ракеты. «Раз, два. Начали!» – распорядился командир. Люди напряглись и… сдвинули с места почти пятидесятитонную махину. Облепив ее, как мухи блюдце с вареньем, они, в буквальном смысле, на руках доставили установщик в район стартового комплекса.

«Тормози!» – отдал команду Надеждин. Но не тут-то было. Набравшую скорость громадину остановить было уже невозможно. «Установщик разнесет старт!» – испуганно выкрикнул кто-то. Митрофанов схватил за руку Тополевского, и потащил его к штабелю старых шпал, лежащих рядом. Их маневр поняли другие и побежали следом. Смешались в кучу офицеры и солдаты. Тяжеленные шпалы хватали вчетвером, впятером и, как Матросов на амбразуру, кидались с ними под колеса установщика. Неимоверными усилиями его удалось затормозить.

Люди, не скрывая радости, падали прямо в снег. От них валил пар. Пробираясь сквозь лежащих в сугробах подчиненных, Надеждин басил: «Всем объявляю благодарность, – вытирая пот со лба, он не скрывал своей радости. – Построение боевого расчета для проведения первого стартового дня через тридцать минут».

Народ понемногу пришел в себя и потянулся к своим сооружениям. Группа офицеров собралась в курилке. Митрофанов дрожащими от напряжения пальцами разминал сигарету. Андрей затянулся и похлопал товарища по плечу.

– Илюха, а ты – огурец, готовь дырочку под награду.

– Ордена дают за подвиги, а тут рядовая ситуация, – смутился он.

– Чтобы осталось от старта, не придумай ты эту «баррикаду»?

– Ох, и лихие вы ребята, – Светин пожал приятелям руки. – Молодец, Илья, что не растерялся! В представлении на награждение неплохо бы отразить тот факт, что впервые в мире установщик с ракетой был доставлен на старт тягой в пятьсот «человеческих сил», – подполковник закурил, кольцами выпуская дым. Митрофанов и Тополевский никак не могли взять в толк, как ему удалось добиться подобного совершенства: форма колец была на удивление безупречной. Когда круги плавно растворились, Светин улыбнулся и, втянув в себя воздух, выпустил новые. Делал это он так мастерски, что походил на циркового иллюзиониста. Кольца неспешно поднимались вверх и на какое-то мгновение зависали над головами курильщиков. Глядя на превращение дыма в туманное облачко, подполковник поднял глаза к небу.

– По большому счету, каждому из нас там что-нибудь да зачтется, – вздохнул он. – Десятки матерей смело могут ставить свечки «за здравие» моих офицеров, которые сберегли их пацанов, решивших испробовать на вкус некоторые компоненты ракетного топлива.

– Никак «деды» опять «коктейль» затеяли? – догадался Илья.

– Для них это «мороженое», – сплюнул Светин. – Химичат, будь они неладны! Раздобыли банку сгущенки, а за жидким азотом послали «салажонка» – самим-то лень задницу от топчана оторвать.

– А тот перепутал азотные и кислородные емкости?

– А ты, Илюха, откуда в курсе? Знал и не упредил?!

– Стандартный перепут. Анатолий Георгиевич, да не смотрите вы так: я на КАЗе сто лет как не был! У нас тут своих кулибиных и менделеевых как грязи! Что там у вас в итоге, обошлось?

– Без жертв – да, а пострадавших хоть отбавляй, – покачал головой он. – Когда новичок протянул «дедам» котелок с жидким кислородом, те мирно курили. Следующая затяжка стала для них последней. Сигареты прямо во рту этих оболтусов превратились в бенгальский огонь, а одежда моментально воспламенилась. Хорошо хоть не растерялись и сорвали ее друг с друга.

– Чем не герои? – пошутил Андрей. – Спасли боевых товарищей.

– Сначала по разгильдяйству создают экстремальную ситуацию, а затем ценой подвига ее ликвидируют, – согласился подполковник.

– Они что, и огонь сами потушили? – удивился Митрофанов.

– Если бы! Мы всем миром тушили, пока они с голыми задницами летали, изображая пробки из-под шампанского.

– Совершенно не пострадали? – не поверил Тополевский.

– Отделались легкими ожогами и небольшими обморожениями.

– Замерзли, голышом бегая? – посочувствовал он.

– Задницей в сугроб прыгая, – усмехнулся Светин. – Ни дня без приключений. Только и ждем, что там сегодня учудят наши доблестные воины! Тут уж не до наград: остаться бы без взыскания…

Андрей практически завершил работу над воспоминаниями, когда услыхал под окном голос жены и выглянул в окно. Никита выгружал из багажника «Волги» аппаратуру. Маша подняла голову и, видя мужа, приветливо улыбнулась. Из дверей гостиницы вышла незнакомка с подносом аппетитных пирогов. Оператор проводил ее завороженным взглядом и сглотнул.

– Страсть как ценю в женщинах кулинарный талант. Жаль, столичные дамы утратили способность к нему.

– А вот Леночка готовить любит и умеет. Или не тебе?

– Маня, журналистскими провокациями меня не расколешь!

Андрей, сверху наблюдая за их пикировкой, пригласил:

– Э-эй, телезвезды, есть предложение выпить по рюмочке чая!

– Пошли, – подтолкнула Маша сопротивляющегося Никиту.

– До деловой встречи всего полчаса, – категорично сообщил он.

– Голод – первый враг свиданий! А у нас полно сдобы.

– Предупреждать надо. Беру свои слова взад.

Они поднялись в номер. Никита протянул руку и признался:

– Андрей Васильевич, вынужден был капитулировать.

– И правильно сделали, – пожал ему руку Тополевский. – Маше только что принесли уйму вкусностей, – он помог жене снять пальто. – Как дела? Как съемки? Съездили удачно?

– Вполне, если не считать, что меня безжалостно ограбили, – упал в кресло оператор и шутливо запричитал: – Ладно, гаишники – дело привычное. Но чтобы на космодроме сплошной рэкет!

– Никита, пробуй пироги, а то ты со своими гульками совсем отощаешь! – вмешалась Маша.

– Чистой воды клевета, – «возмутился» приятель. – Бог свидетель, все мои встречи – сугубо деловые, – при виде подноса с выпечкой он разомлел от удовольствия. – Марья Андреевна, официально предупреждаю, что кулинарный беспредел – смертельный приговор фигуре.

– Ты не дама, чтобы печься о своей талии.

– А я о твоей пекусь, глупая, чтобы в кадр помещалась. И за мужа переживаю: еще пара таких застолий и не сможет носить тебя на руках.