Пятнадцать суток за сундук мертвеца

Сашка отсутствовал уже пятнадцать минут. Признаюсь, такое продолжительное отсутствие здорово действовало на нервы. Я нетерпеливо ерзала на стуле, а Клюквина зло прошипела:

— Ну, чего он так долго?! Ох, не нравятся мне эти переговоры вдали от родины.

Из нас троих только Лерка сохраняла полное спокойствие. Она взяла в руку мой стакан, снова целиком опорожнила его и опять уставилась на стену. Соображения безопасности заставили меня убрать со стола Сашкин стакан с водкой. Когда я уже готова была немедленно хлопнуться в обморок от нестерпимых переживаний, в коридоре раздались тяжелые шаги. От страха перед ближайшим будущим глаза закрылись сами собой.

— Ну, привет, красавицы! — услышала я знакомый голос.

— Здрасте... — немного растерянно отозвалась Клавка.

С величайшей осторожностью я приоткрыла глаза. На пороге столовой стоял Яша в форме подполковника милиции и вполне дружелюбно улы-бался. Повода для улыбок я не видела, поэтому кисло ответила:

— Привет, коли не шутишь. Арестовывать явился, что ли?

— А вас есть за что арестовывать? — Яша удивленно приподнял бровь. — Надо же, а с виду такие симпатичные девушки.

С этими словами Яков уселся за стол. Сашка, как радушный хозяин, моментально поставил перед другом стакан. Как-то было очень понятно, что Яков еще долгое время будет радовать нас своим присутствием. Честно говоря, при нем я чувствовала себя не слишком уютно: его вид напоминал об «обезьяннике» в Малаховке и толстом Петракове. Валерия никак не среагировала на появление нового персонажа в столовой. Казалось, окружающий мир перестал для нее существовать. Я всерьез обеспокоилась состоянием душевного здоровья девушки и, коснувшись ее руки, осторожно спросила:

— Лер, ты в порядке? Говорить можешь?

— А чего говорить? Борьки больше нет... А без него — какой смысл?

Валерия покачала головой и беззвучно заплакала. Поведение Лерки здорово злило Клавдию. Оно и понятно! Все мы когда-то теряли родных, близких, друзей... Но нельзя же зацикливаться на этом и отравлять жизнь окружающим. Твое горе — это твое горе. Максимум, чего можно ожидать от людей вокруг, это искреннее сочувствие и кое-какая разовая помощь. Но никто не будет бесконечно сочувствовать чужому горю. Обидно, конечно, но это нормально. Валерия, наверное, почувст-вовала общее настроение. Она вытерла слезы, обвела всех взглядом и, задержавшись на Сашке, ухмыльнулась:

— Душу, говоришь, облегчить? А есть она, душа-то эта ваша? Во всяком случае, Борька в нее не верил. Он вообще ни во что не верил: ни в бога, ни в черта, ни в любовь. Для него только одна была любовь — игра. О-о, это была настоящая страсть! Борька не отдавал предпочтения какой-нибудь одной: рулетка, карты, однорукие бандиты... Для него важен сам процесс игры, азарт, вызов судьбе, если хотите. Вообще-то, по жизни Борис — отпетый пессимист. Был, — уточнила Валерия. — Вечно мрачный, хмурый. Все время ждал, что жизнь преподнесет ему очередной неприятный сюрприз. До смешного доходило. Хотела я повесить картину на стену в комнате и попросила Борьку вбить гвоздь. Угадайте с трех раз, что случилось?

— Стена рухнула? — вполне серьезно предположил Сашка.

— Нет, стена не рухнула, но четыре пальца из пяти были отбиты. Зато когда Борис начинал играть, просто преображался: глаза горят, на губах какая-то шальная улыбка... Я была с ним как-то в казино. Ну, доложу я вам, зрелище не для слабонервных! По-моему, Борька даже забыл, как его зовут.

Валерка замолчала, погрузившись в воспоминания. Это могло продолжаться довольно долго. Пришлось поторопить девушку:

— В принципе, все понятно. Могу даже сам кое о чем рассказать. Борюсик играл. Сначала по маленькой, потом все больше и больше. Денег хронически не хватало. Кстати, он где-нибудь работал?

Валерия отрицательно покачала головой:

— Нет. Вернее, сначала работал. Менеджером у своего старшего брата. Но тот унижал Бориса, и ему пришлось уйти с работы. А сейчас, сами знаете, найти достойное занятие с подобающим окладом очень непросто.

— Конечно, непросто, — покладисто согласилась я. — Особенно Борису с его непомерной амбициозностью. Грузчиком, к примеру, не по чину. Вот если б должность начальника подвернулась! Забот никаких, и деньги приличные. Было бы на что играть. Разумеется, Боря не всегда проигрывал. Иногда все же и на его улице бывал праздник. И тогда Боренька становился героем, благородным и щедрым. Мог даже в ресторан один раз пригласить или на экскурсию на Поклонную гору сводить... Я пока не ошибаюсь? — ласково обратилась я к Валерии.

Она удрученно молчала.

— Значит, не ошибаюсь. А кем брат Бориса работает?

— У него фирма своя.

— Чем занимаются?

— Кажется, лесом торгуют... Что-то в этом роде.

— Богатенькие буратины, — присвистнула я. — Теперь ясно, почему у Борьки были разногласия с братом: он хотел ничего не делать, а деньги получать. Брату это, естественно, не нравилось, вот он и выпер младшенького с работы.

— Нет, — неожиданно зло выкрикнула Лера. — Борис сам ушел. Лешка вынудил его это сделать!

— Серьезно? И каким же образом, интересно?

Валерия молчала.

— Кажется, я догадываюсь, — продолжала я строить предположения. — Перестал деньги в долг давать. Верно?

— А что ему жалко, что ли? Мог бы и выручить брата младшего...

— Картина, как говорится, ясная. Старший брат основал свое дело, развернулся, начал получать неплохую прибыль... Вот тут-то и явился Боря. Рассуждения его не отличались оригинальностью: братик богатенький, пускай раскошеливается. Он обязан помогать родственнику. Только брат никак не хотел входить в положение Бориса. Просто так не желал давать денег. Вот ведь нечуткий какой! Работу — пожалуйста, а дальше, уж будь любезен, крутись. Валер, может, дальше сама расскажешь? А то ведь я могу и упустить кое-какие детали.

В общем, рассказ Валерии о судьбе своего несчастного возлюбленного сводился примерно к следующему.

Алексей, старший брат Бориса, сам Боря и их мать жили в провинциальном до невозможности Борисоглебске Воронежской области. Кроме консервного завода и летного училища ВВС, никаких достопримечательностей в Бэбске не было. Из развлечений же только старенький кинотеатр и гарнизонная танцплощадка по имени Яма. Жизненных перспектив при таком раскладе у молодежи практически никаких. Девушки изо всех сил окучивали курсантов старших курсов, думая по молодости, что новоиспеченный лейтенант увезет их в сказочные дали. Увозили. В сказочно далекий Дальневосточный гарнизон или какой-нибудь богом забытый закавказский аул. Местные парни, вдоволь насмотревшись на жизнь военную, редко шли в летное училище. Они уезжали на поиски лучшей доли в Воронеж, в соседний Тамбов, а кто посмелее, тот отправлялся в Москву или Ленинград. Алексей принадлежал к числу последних.

Окончив школу, он уехал в Москву. Судьба улыбнулась парню: он легко поступил в политех, устроился на работу и зажил обычной студенческой жизнью. Несколько раз Борис навещал старшего брата. После Борисоглебска Москва казалась парню столицей мира, и он раз и навсегда решил, что любым способом покорит ее. А тем временем Алексей защитил диплом, открыл какое-то мелкое дельце и женился. Очень, нужно сказать, удачно. В общем, когда Борька явился к брату с целью покорения Москвы, у того уже было серьезное дело, загородный дом, умница жена и двое очаровательных близняшек. Алексей с радостью встретил брата, мотался с ним по институтам и тщетно пытался понять, чего же хочет Борис от жизни. А Борис хотел только одного: много денег со всеми вытекающими отсюда удовольствиями. Ни в какой институт он, разумеется, не поступил, на работу устраиваться не торопился. Вместо этого Борис стал посещать игровые заведения. Страсть к игре захватила парня целиком. Он все еще жил у брата.