Пытаться не любить тебя

В другой раз я бы больше заострил своё внимание на его комментарий, но я волнуюсь за Пенни, и его тон проходит сквозь меня, но оставляет странно равнодушным.

— Куда она пошла?

— Откуда я знаю? Она не захотела, чтобы я её проводил.

— Она взяла такси или что?

— Она даже не взяла пальто. Вышла и всё. Уверен, что ты кусок дерьма. Если ты с Пенни, что ты забыл с такой как Ребекка? Но возможно, это правда – чем больше мышцы, тем меньше мозг.

Я хватаю его за воротник рубашки.

— Надейся, что с ней ничего не случилось.

— Надейся ты тоже.

Он не ошибается. Это же не его вина. Я был с Пенни. Это я тот, кто должен думать о ней. Сдерживаю сильное желание врезать ему по яйцам, чтобы стереть с его лица это обвинительное выражение, и выхожу из дурного дома.

Идёт дождь. Я смотрю вокруг, но её и след простыл. У меня сердце ушло в пятки.

Окей, успокойся. Она не маленькая девочка, а взрослая и с хорошим иммунитетом. Да, мы пришли вместе, но мы же не заключили договор на крови. Если она ушла? Её дело.

Но до конца я не могу в это поверить. Часть меня понимает, что я грёбаный лжец. Вспоминаю напуганное выражение её лица до прибытия, её влажные и кристально чистые глаза, и прихожу в ярость, злясь на самого себя.

Я пытаюсь дозвониться ей на сотовый, но никто не отвечает. Из меня вырывается куча ругательств.

У неё с собой не было достаточно денег, и поэтому она не могла взять такси. Станция метро находится слишком далеко отсюда. Может быть автобус?

Спрашиваю, где находится ближайшая остановка у пары прохожих, которые пробегают в надежде укрыться от проливной воды. И бегу как сумасшедший.

Потом под навесом, который ни от чего не защищает, вижу её. Сидит на скамейке, а взгляд направлен на грязную дорогу. Приезжает автобус, разбрызгивая повсюду воду. Пенни встает, чтобы сесть в него. До конца не понимаю что делаю, но в основном, толком не понимаю, что я чувствую: осознаю только то, что как только обнял её сзади, сильно сжимая, чувствую себя, словно завоевал что-то очень важное.

Глава 15

Увидев его, Пенни сильно вздрогнула, а вырвавшийся крик несколькими мгновениями раньше, превратился в удушающую икоту.

— Мудак! — выкрикнула она ему, извиваясь, пока не оттолкнула его. Села в автобус и Маркус последовал за ней.

В салоне автобуса было мало людей, всего несколько человек, сидящих на передних сиденьях. Пенелопа села на первое попавшее место. С волос ручьями стекала вода, словно из трубы, полной дыр. Она принялась смотреть в окно, с гротескно показным безразличием. У её ног собралась лужа из дождевой воды, но она продолжала смотреть на дождь за окном, как будто хотела ещё и ещё, а присутствие Маркуса являлось эквивалентом невидимки или вымерших животных.

На самом деле всё было вверх дном. Она дрожала, немного от холода и немного от гнева. Сжимала кулаки, демонстрируя свою волю к надвигающейся вечной войне.

— Ты должна была меня подождать, — сказал Маркус.

Она повернулась и бросила ему взгляд, который источал жестокость. Но это была жестокость, лишённая уверенности, рискующая закончиться морем слёз. Затем она представила себе его и Ребекку, как они занимаются в подвале сексом и потешаются над ней. Гнев с новой силой закипел в Пенни.

— Убирайся, — фамильярно сказала ему. — Между нами разрывается любое соглашение. Иди и сядь с другой стороны, не хочу видеть тебя рядом со мной. Меня от тебя тошнит.

— Перестань говорить ерунду, — ответил он холодным тоном, что разозлило её ещё больше.

Поднялась с сиденья, прошла мимо него, красноречиво показывая свою неприязнь, и остановилась рядом с одной из дверей, держась за металлический поручень. Практически с той же скоростью Маркус встал рядом с ней. Они так и оставались стоять – не разговаривая, она насквозь промокшая и уязвимая, едва не падая при каждом торможении и повороте, но всегда оказывалась в его руках, поддерживающих её. Каждый раз Пенни требовала её не трогать, и каждый раз её сердце делало сальто, заставляя чувствовать себя не только несчастной, но и беспомощной.

На одной из многочисленных остановок, Маркус взял её за руку.

— Сойдём здесь, — сказал он, потянув её из автобуса.

— Нет! Это ещё далеко от дома!

Он никак не показал, что услышал её. Продолжал держать и тянуть за руку, словно был уверен и точно знал куда направляется. Дождь немного ослаб, но создавал вокруг безжалостный холод.

Маркус остановился перед закусочной, которая, казалось, вышла прямиком из эпохи брюк клёш и причёсок в виде ласточкиного гнезда. Они прошли через стеклянную дверь в широком металлическом каркасе из полированной латуни, над которым высилась надпись «GOLD CAT». Задушевным тоном Маркус поприветствовал далеко немолодую даму, стоящую за прилавком.

— Шерри, можешь дать нам полотенце?

Женщина с готовностью кивнула. Ей было около шестидесяти, маленькая и пухленькая, с гребнем цвета жёлтого золота в светлых волосах, слишком ярких, чтобы быть натуральными, и подстриженная как Фэрра Фосетт в «Ангелах Чарли». Вся закусочная от пола и до люстр, была выполнена в жёлтых тонах, а в зале за столиками сидели три или четыре клиента, которые поедали горы пюре, тонувшие в соусе и пирожные, покрытые глазурью. Кто-то сидел за барной стойкой, уставившись в старый, тихо работающий телевизор.

Маркус продолжал её тащить, направляясь в дамскую комнату: маленькое помещение, лишённое изысканной плитки как в доме Мордехая, но чистое и без ползающих тараканов. Он вошёл вместе с ней, не обращая внимания на стилизованный символ женщины в юбке, висящий на двери. Словно точно знал что делать, Маркус направился к одной из сушилок, закреплённых на стенах и подающих горячий воздух, и звучно ударил. Сушилка для рук включилась, выбрасывая струю горячего воздуха, способную выкорчевать дуб.

— Иди сюда, — приказал ей. — Высуши волосы. Сейчас придёт Шерри.

Пенни, расстроенная и шокированная наблюдала за ним.

— Но где мы находимся? И кто эта Шерри?

Именно в это момент вошла дама с белыми, словно сахар волосами.

— Ты вся мокрая! Обсушись, иначе заболеешь! А ты убирайся отсюда, негодяй, это же дамская комната.

Маркус ей улыбнулся доброй улыбкой и вышел сопровождаемый женщиной. Пенни осталась в компании горячего потока воздуха, под которым чувствовала себя заново рождающейся. Через некоторое время она услышал стук в дверь.