Пытаться не любить тебя

Пенни проехала под деревянной аркой, которую собственноручно расписала красными буквами. Под стилизованным силуэтом, казавшимся весёлой русалкой, выделялась надпись: «Дом Барби и Томаса».

Она проехала по подъездной дорожке в окружении яблонь. Припарковалась рядом с домом на участке, который самостоятельно расчистила этим утром, перекидывая снег на одну сторону и превращая его в порыве безумия в маленького снеговика межсезонья, как будто об этом её попросила бабушка, когда Барби хотела поиграть. Взяв пакет, она вышла из машины. На мили вокруг неё, простирались участки земли: кое-где пытались пробиться побеги, но многие были ещё укрыты снегом. Работы предстояло много. Пенни очень бы хотелось завести лошадей. Пока она радовалась рыжему коту. Она сеяла овёс, кукурузу, картофель, ячмень и пшеницу. И собирала яблоки. То, в чём она не нуждалась для себя, она продавала. Во время жатвы к ней приезжали и помогали несколько человек из города. Она платила за их помощь несколькими килограммами зерновых. Пенни планировала переделать старый заброшенный амбар в небольшую квартиру для сдачи в аренду туристам, кто любил природу и покой.

Она вошла в дом и Тигр, её кот, бросился ластиться вокруг ног в извивающемся танце. Пенни мимоходом его приласкала и положила пакет на массивный кухонный стол. Когда она расставляла припасы, то взглянула на своё отражение на поверхности старого стального холодильника.

В Коннектикуте никто из соседей не узнал бы её. Физическая работа сделала её телосложение крепче. Щёки стали малиновыми от холода. Пенни больше не подстригала волосы. Они отросли до талии – гладкие, с бликами каштанового и медного цветов, без локонов с причудливыми оттенками. Пенни часто, как сейчас, заплетала их в неаккуратную косу, которая лежала на плече и груди. Она носила только джинсы, толстовки и перчатки из флиса, рубашки в клетку и резиновые сапоги. Не то чтобы раньше она была элегантной дамой, но теперь полностью выглядела как крестьянка, без грамма макияжа и даже без своего странного маникюра. Её ногти были короткие и без лака.

В этот момент она заметила, что дрова для камина почти закончились. Быстрым шагом вышла из дома и пошла на задний двор. Тигр последовал за ней, как поступал всегда, если погода была тёплой. Он избегал наступать на снег, прыгал на всё более широкие участки земли с зеленью, в поиске солнечных лучей, где растягивался то ли как ленивая кошка то ли как собака, и начинал вылизывать себя, мирно мурлыкая. Пенни взяла поленья и с немыслимой энергией разбила их топором на две части. Звук раскалывающегося дерева был расслабляющим.

Внезапно кошка-собака прервал своё мирное занятие и на спине у него встала дыбом шерсть. Он всегда так делал, когда лиса или белка пересекали эти местности, даже на расстоянии. Пенни не придала этому слишком большого значения. Она взяла в руки максимальное количество поленьев, которые могла отнести, улыбнулась глядя на котёнка, который продолжал изображать льва в саванне, и повернулась, чтобы вернуться в дом.

Именно в этот момент она инстинктивно ослабила хватку, и куски древесины упали вокруг, как лавина из камней. Тогда она приоткрыла губы, широко раскрыла глаза и сдерживала безжалостное желание упасть в обморок и расплакаться.

Глава 33

Было здорово жить рядом с морем. После гор в её детстве и городского ада юности, дом на пляже стал новым пристанищем. Она больше никогда не вернётся в Монтану. И хотела помнить те места такими, какими видела их глазами, когда была ребенком.

Шерри сидела на ступеньках перед входом и наслаждалась солнечным воскресеньем, даже если солнце кусалось. На пляже какой-то смельчак бежал, бросая холоду вызов. Океанские волны были сильными и высокими, и накладывались на самих себя, как голубые когти ястреба. Ветер дул, приятно лаская, и заставлял танцевать её волосы цвета сахара.

Вдруг послышались шаги по песку.

Она беспечно повернулась, думая, что идёт обычный прохожий, который вместо того, чтобы совершить долгую прогулку, срезал с этой стороны, чтобы добраться быстрее до пляжа. Но это не был обычный прохожий.

Улыбка Шерри превратилась в абсолютно счастливый смех.

— Мальчик мой! — воскликнула, вскакивая на ноги. Она обняла его, взволнованная так сильно, что по щекам покатились слёзы. Маркус улыбнулся, поправляя ей мягкую и белую прядь.

— Когда ты вышел?

— Несколько дней назад.

— Покажись! Как ты себя чувствуешь? Выглядишь хорошо. Физически, по крайней мере.

— Я в порядке.

— Садись, я собиралась приготовить кофе, хочешь?

Короче говоря, они оказались сидящими на этих ступенях, согревая руки о большие чашки с крепким кипящим кофе. Ветер гонял повсюду солёную воду и мелкий песок. Время от времени, когда облака перемещались, и небо темнело – всё становилось похожим на серебро, а затем вновь начинало переливаться на свету.

Шерри, внимательно разглядывала Маркуса, отклонившись в сторону. Её мальчик всегда был красивым, даже если он уже и не был ребёнком, Маркусу исполнилось двадцать семь лет, он стал мужчиной. Выглядел устало, с глубокими тёмными кругами вокруг век, что делало мрачнее его удивительные глаза. Они выпили кофе, Шерри наблюдала, как из кармана он достал сигарету, прикурил и стал медленно курить. Сделал затяжку и задумался. Затяжка и взгляд на море.

— Расскажи мне немного о себе, — попросила она.

Маркус пожал плечами.

— Мне нечего сказать. Я же сидел. У меня не было активной социальной жизни.

— Как я испугалась, милый мой, когда мне позвонил этот тип…

— Ты имеешь в виду Малковича? Что он сказал?

— Что ты попал в ДТП со смертельным исходом. У меня чуть не случился сердечный приступ!

— Из-за одного столкновения с машиной, управляемой идиотом, пьяным в стельку? Ничего серьёзного. Черепно-мозговая травма, растяжение связок запястья и несколько поверхностных ран. Однако в отделении неотложной помощи меня сразу же вычислили, и после того, как меня подлечили в течение нескольких дней, вернули обратно в тюрьму. Но знаешь… всё случилось к лучшему.

— Лучшему?

— Да, беготня и скитание бродягой по миру меня сломало.

— Я думала, тебе нравится.

Маркус глубоко затянулся.

— Когда-то, может быть. Но потом... я не знаю... превратилось в бесполезную вещь. Скуку. По крайней мере, тот, кто сидит в тюрьме ждёт чего-то. Я больше ничего не ожидал. Я себе казался пустой пивной банкой, которую пинают с тротуара на тротуар. Если бы не произошла эта авария, то сам бы принял решение вместо судьбы. Сам хотел сдаться.

— Нет ничего лучше свободы, любовь моя.

— Так думал и я. Но свобода переоценена, если тебе некуда идти и не с кем пойти.

Шерри про себя улыбнулась, но Маркус этого не заметил. Он продолжал смотреть на океан.

— Как она сейчас? — спросила его Шерри.

Маркус резко обернулся и, нахмурившись, посмотрел на неё.

— Я не знаю. Пришёл спросить тебя.

— Откуда мне знать, как дела у Франчески?

Он сжал губы, и сигарету между пальцами, а дым, выходил из носа, как из ноздрей дракона.

— Я думал, что ты говоришь о…