Пытаться не любить тебя

— Почему ты делаешь это для меня?

— Можно подумать я делаю это для тебя. Я делаю это для себя, это весело. Вот и всё.

— И что ты хочешь взамен?

Пенелопа улыбнулась в свою очередь, склонив голову в сторону.

—Ты не привык к тому, что люди делают что-то, не требуя ничего взамен, не так ли? Должно быть, трудно жить в мире, где ценишься за то, что можешь дать и получить в ответ. Не переживай, продолжим игнорировать друг друга; я не попрошу тебя о странных вещах; тебе не придется притворяться влюбленным в меня, чтобы угодить моей бабушке или принести жертву, отдав мне свое тело.

Маркус насмешливо улыбался, не выпуская сигарету.

— После всего, это может быть и не жертва.

Пенни почувствовала у себя между рёбрами вибрирующий камертон. Но она ответила резко, с интонацией, в которой невозможно увидеть девушку, переживающую подобные мысли.

— По-моему, ты не трахнешь меня никогда. И теперь я пойду, думаю, что парень уже ушёл.

Сказав это, она подняла руку в знак приветствия и спустилась вниз. Только тогда она осознала что дрожит. Пенни подавила судорожное желание спросить у него, кто такая мисс Лопес, о которой надзиратель предупреждал его. У неё было ощущение, что по сравнению с ней и её безликой жизнью, мисс Лопес олицетворяла всё, за исключением ужасно скучной цыпочки.

Глава 4 Маркус

В надежде остаться незамеченным я нашел худший из способов – выбрал, жить в здании, населённом пожилыми людьми. Я не принял во внимание это обстоятельство. Каждый раз, когда я встречаю кого-то на лестнице, меня спрашивают: кто я, что делаю, чего хочу, женат ли, и держу ли домашних животных. Отвечать всем – это полный отстой.

Да, и совершенно неожиданно, когда поднимаю по лестнице мешок для тренировок, я встречаю девушку, с которой столкнулся накануне ночью. На ней вновь надета эта нелепая розовая шляпа, из-под которой выглядывает прядь волос такого же цвета. Она рассматривает меня с широко раскрытыми глазами, и я сразу же ловлю её на этом. Обычная история. Вот ещё одна из многочисленных сучек, выглядящая как студентка, и способная выкрутить мне яйца. У меня нет проблем с женщинами, которые знают, чего они хотят: мы встречаемся, мы трахаемся, мы прощаемся. Но эти целомудренные девочки — худшие в истории среди тех, кто может вынести мозг. Они в состоянии сорвать с меня штаны и затем потребовать жениться на них. Вот почему я всегда держался от них подальше, и намерен продолжать в том же духе.

Похоже, мне требуется изменить время своего возвращения домой, чтобы избежать с ней встреч. Если я дам власть этой девице, то явно создам для себя проблемы. Неудачница, вынужденная жить со своей пожилой бабушкой... Я уже представляю последствия одного бессмысленного траха. Уж лучше вызвать приходского священника для проведения надо мной ритуала экзорцизма.

 

Едва замечаю Малковича, в сознании проносится трёхэтажный мат. Надеялся, что он подождёт ещё немного, прежде чем найти меня и подвергнуть одному из своих обычных допросов. Он всегда не переносил Франческу. Не делает ничего другого, кроме как повторяет, что это её вина в том, что случилось и так, как случилось. И делает он это, изображая отцовскую заботу, что заставляет меня нервничать ещё больше. Если бы я только мог сломать его шею, но не могу. Я не хочу вновь возвращаться в тюрьму. Однако тот, кто продолжает настаивать на виновности Франчески в том, что я убил недоумка, потому что «истинно влюблённая женщина умоляла б прекратить избиение до крови, а не подстрекала к продолжению» — ничего не смыслит в наших отношениях. Франческа и я, мы одинаковы, и кажемся сделанными из одного и того же ребра злобного бога. Мы понимаем друг друга с полуслова, думаем об одних и те же вещах, у нас одинаковые потребности. Того типа я бы убил в любом случае.

Меня не только беспокоит, что он появился раньше, чем ожидалось, но также и то, что сейчас он разговаривает с этой дурой с предпоследнего этажа. Что, чёрт возьми, она рассказала? Однако это не должно быть чем-то серьезным, учитывая, что Малкович наблюдает за мной с удовлетворенным видом, без своего обычного ужасного выражения, когда поднимает вверх бровь, готовый произнести одну из своих обычных проповедей, полных: «мальчик мой, сынок, и не разрушай свою жизнь».

Конечно, старуха могла и избежать этого выступления. Между мной и её внучкой роман? Как ей пришла в голову подобная фигня? У меня нет времени задавать самому себе много вопросов: есть вероятность, что вся эта околесица выйдет из-под контроля и превратиться в гигантскую проблему. Малкович всем доволен, а я не могу сказать правду, если не хочу подвергнуться риску его преследования, и вернуться назад ещё на два года.

Должен признать, как только он уходит, девушка меня удивляет. Я думал – она обычная простушка, которая притворяется что не хочет чтобы к ней приставали, а затем залезет рукой ко мне в штаны, но, похоже, у неё яйца круче, чем ожидалось. Во время разговора она держится как сука, но в хорошем смысле этого слова. Она производит впечатление одной из тех, кто действительно врезал бы мне между ног, надумай я приблизиться к ней. Неожиданно для себя смотрю на неё с большим интересом. Окей, она чудаковатая и это подтверждают её ногти с пандами, розовые волосы и фиолетовые ресницы. Но у неё красивые глаза шоколадного цвета. Красивый рот. На ней надета юбка, не такая короткая, как в ночь нашего знакомства, но этого достаточно, чтобы показать экспертному взгляду красивые ноги и бёдра, о которых стоит задуматься. Подозреваю, что и её задница тоже хороша. В другое время, и без наличия хаоса в своей жизни, я с удовольствием трахнул бы её. Если в постели вся эта энергия проявится в подобной силе, такой, какую она использует чтобы противостоять мне, должен получиться замечательный трах.

Но прежде всего меня волнует лишь одна вещь: мы с Франческой не должны видеться. До её освобождения остаётся не так много времени, и лучше не давать лишнего повода Малковичу – если мы хотим чтобы нас оставили в покое, то мы должны действовать осторожно и решительно.

Глава 5

В баре было многолюдно и очень шумно. Официанты разносили за столики закуски и напитки. Пенни, ранее доказав своё уникальное мастерство в приготовлении коктейлей, работала рядом с Карлосом. Бармен, обслуживал переполненные вечера подобно этому, когда жаждущая публика протягивала руки как зомби, которые тянутся к останкам своими костистыми руками.

Пять минут тому назад, Грант подошёл к стойке и что-то заказал мягким, мелодичным голосом. Увидев его, Пенни на мгновение замерла от шока, с зажатым в руках шейкером и ледяной пот, ручейком похожим на змею, сполз вдоль её спины. Она прошептала что-то Карлосу на ухо и быстро скрылась в маленькой комнате для персонала, в которой обычно снимают обувь и пальто.

Её коллега, Дебби, вошла именно в этот момент, чтобы взять из своей сумки и проглотить, не запивая водой аспирин, в надежде, что проклятая головная боль пройдет, и обнаружила Пенни, которая скрывалась как кошка в коробке.

— Что ты тут делаешь? — спросила она. — Там сумасшедший дом и сейчас не время для отдыха.

— Сейчас приду, — пробормотала Пенни, подглядывая из-за двери на Гранта.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего, все в порядке.

— Тогда поторопись, что за бредовые выходки.

Пенни кивнула и поднялась. Совершить побег было бы непродуктивно. Убегает добыча. Она не хотела ни чувствовать себя добычей, ни дать ему понять, что боится его. Хотя напугана она была до смерти. Её переполнял ползущий и тягучий страх, горячий и солёный. Страх, делающий её ноги тяжёлыми, а руки ватными.

Однако она вышла из комнаты и вернулась в бар. Грант всё ещё был там, он не сдвинулся ни на йоту, несмотря на осаду возбуждённой толпы. Его Кровавая Мэри стояла не тронутая, насыщенно красная, подобно крови, которую он желал высосать из неё. Пенни увидела как он, сладострастно облизал жёлтую соломинку, а затем провёл языком по губам. Она отвела взгляд, чувствуя отвращение.

Несколько часов подряд она пыталась игнорировать его присутствие. Грант отошёл от барной стойки, но всё ещё находился в зале, расположившись за столиком и заказав закуски, к которым, она могла сказать с уверенностью, не прикоснулся. Он сделал заказ лишь для того, чтобы оправдать своё присутствие в баре. Сидя в одиночестве, он обращал на себя внимание, потому что был красив, хорошо одет и не выглядел прогнившим как яблоко, изъеденное изнутри червями. Он завёл разговоры с парой девушек, но Пенни понимала, что он находился здесь ради неё. Грант оставался до самого закрытия, пока бар не начал пустеть. Неожиданно быстро, заведение осталось без посетителей и Дебби, командующая персоналом благодаря своей интрижке с хозяином, приказала Пенни отнести счёта паре клиентов.

— Не можешь отнести ты? — попробовала увернуться Пенни.

— Слушай детка, я работаю с шести часов, несмотря на сильную головную боль, которая никак не проходит. Ты работала, не выходя из-за барной стойки. Так что теперь пошевели своей задницей и отдай счета тем, кому я сказала.

— Есть один человек, который мне докучает...

— Не говори чушь. Я сразу же замечаю, когда кто-то домогается к работающим здесь девушкам. Никто к тебе не пристаёт. Ты параноик.

В самом деле, что она могла сказать? Что прекрасный парень, улыбаясь, наблюдал за ней весь вечер? Какое преступление этим он совершил? Она понимала, была уверенна, что эта улыбка приравнивается к непристойному обещанию, молчаливому способу сказать: