Ради тебя

— Джо прав, — сказал он. — Нам тут нужна сплоченность, а не разрывание друг друга на части. — Он говорил безучастным, миротворческим тоном, и Жаннин стало интересно, учили ли их этому на случай, когда члены семьи теряли самообладание. — И мы знаем, что это чрезвычайная ситуация, Жаннин. То, что вы сказали на пресс-конференции, скоро будет услышано. Таким образом, если речь идет о похищении, похититель услышит эту информацию, он или она могут решить, что не стоит так рисковать, и вернут девочку в безопасное место.

Он направился к двери, и все встали.

— Я буду на связи, — сказал он, пока Джо открывал ему дверь. — А пока мне хотелось бы, чтобы вы не ссорились.

Джо вышел проводить его, и Жаннин быстро последовала за ним. Она не осмелилась остаться наедине с родителями.

Уже стемнело. Они стояли под портиком и смотрели, как Лумис идет по дорожке к своей машине. Большой газон перед домом был усеян светлячками.

Жаннин смахнула комара со своего лица.

— Я иду в коттедж, — сказала она, как только полицейская машина выехала за территорию имения.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — в голосе Джо прозвучала надежда.

— Нет, — сказала она. — Мне нужно попытаться немного поспать, если я собираюсь завтра лететь.

— Может, я опять поищу с земли. Хотя… — пожал он плечами, — я уже не знаю, где начинать и где заканчивать.

Она потянулась, чтобы обнять его — она не делала этого уже много лет.

— Нам нужно продолжать поиски, — сказала она.

Ему явно не хотелось ее отпускать, и она первая отодвинулась от него, вспомнив, как он сказал ей в машине о своем желании опять быть вместе. Было бы нечестно давать ему ложную надежду.

— Может, Паула могла бы поехать с тобой завтра, — предложила она.

Он кивнул.

— Я уже думал об этом. Ей придется отпроситься с работы, но я знаю, что она захочет это сделать. — Он встряхнул головой. — Мне жаль, что ты неправильно о ней думала все эти годы.

— Я рада узнать, что была не права.

Она повернулась и направилась к дому.

— Спокойной ночи, — прокричала она через плечо.

Оказавшись внутри коттеджа, она тут же села на диван и взяла телефон.

— Какие-нибудь новости? — спросил Лукас, взяв трубку на том конце провода.

Было очевидно, что он ждал ее звонка.

— Никаких.

Она услышала заметную вялость в своем голосе. Как могла она казаться такой спокойной, такой стойкой, когда внутри у нее все бурлило?

— Ты, должно быть, сходишь с ума, Жан.

— Я возьму в аренду вертолет завтра, — сказала она ему. — Я хотела узнать, полетишь ли ты со мной.

На том конце провода воцарилась тишина.

— Разве твои родители и Джо не поймут тогда, что между нами что-то есть?

— Меня не волнует, узнает ли об этом кто-то, Лукас. Я устала от этого, и извини, что я настаивала на сохранении наших отношений в секрете так долго. Это нелепо. Я всю свою жизнь боялась того, что скажут родители и Джо. Ты — тот человек, в котором я сейчас нуждаюсь, и меня не волнует, кто об этом узнает.

— Именно этого хочу и я, — сказал он быстро. — Так тяжело было не иметь возможности быть с тобой сегодня и вчера, когда все это происходит.

— Приезжай, — попросила она. — Можешь, пожалуйста?

— Почему бы тебе не приехать сюда?

Она любила домик на дереве, и он знал это. Но не сегодня.

— Мне нужно оставаться здесь, — сказала она. — На случай… если будут какие-то новости.

— Хорошо. Я буду у тебя через несколько минут.

Она повесила трубку и прошла в кухню, где открыла холодильник и уставилась на его содержимое. Казалось, прошли недели с тех пор, как она последний раз туда заглядывала, и ничего ей не приглянулось. Захлопнув дверцу, она побрела по коридору в темную комнату Софи. Дверь была закрыта, а когда она открыла ее, аромат Софи, этот восхитительный аромат шампуня-бальзама, который любила дочь, окутал ее, и она почувствовала, как подгибаются колени. Софи все еще жила в этой комнате. Дай Бог, чтобы, где бы она сейчас ни находилась, она была жива.

Взяв с подушки плюшевого медвежонка, она легла на кровать Софи и уставилась в потолок. Она часто задумывалась о том, как родители переносили исчезновение своих детей. Как они переживали этот период неопределенности? Она проживала его, но все равно не знала ответа на этот вопрос.

Прижав мишку к груди, она подняла голову, чтобы выглянуть в окно.

Лукас, пожалуйста, поспеши.

Сейчас ей было непонятно, как каких-то семь месяцев назад она могла считать его врагом.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Мамочка, меня сейчас опять вырвет, — простонала Софи, когда они с Жаннин вышли из машины на повороте подъездной дороги к Эйр-Крик.

На улице холодало. До Дня благодарения осталась всего лишь неделя; деревья были голыми, и имение начинало обретать серый, зимний вид.

— Ты можешь идти быстрее, дорогая? — спросила ее Жаннин. — Сможешь дотерпеть до ванной?

— Я не знаю.

Он исчез за углом коттеджа, а Жаннин присела с Софи на ступеньку. Она обняла дрожащую дочурку, и Софи положила голову ей на грудь.

— Мамочка, я слишком больна, — еле слышно сказала она.

— Я знаю, милая, — успокаивала ее Жаннин, размышляя над словами Софи.

Слишком больна для чего, задавалась она вопросом. Слишком больна, чтобы бегать, играть и ходить в школу, как другие семилетние дети? Слишком больна, чтобы сидеть здесь на холоде? Слишком больна, чтобы жить дальше? Именно это сказал Жаннин врач тем утром.

— У нее больше нет времени, — заявил он. — Сделайте ее жизнь настолько наполненной, насколько сможете.

Лукас появился из-за другого угла коттеджа и присел перед ними на корточки.

— Положение достаточно серьезно, — сказал он. — В особняке есть запасной ключ?

— Да, но моих родителей сейчас нет, а они всегда запирают дом, когда уезжают.

Было ли глупо с ее стороны говорить ему, что родителей нет дома? Поблизости, кажется, никого не было, кроме них троих, а один из них демонстрировал повышенный интерес к маленьким девочкам.

— Я смогу зайти через боковую дверь, но для этого мне придется выбить стекло, — сказал он. — Впрочем, я смогу завтра вставить вам новое. Мне просто понадобится взять новое стекло.

Щекой Жаннин почувствовала, как ото лба Софи поднимается жар.

— Да, пожалуйста, если вам не сложно, — попросила она.

Он опять пошел за угол дома. Вскоре они услышали резкий звук бьющегося стекла, за которым послышался звон ударившихся о линолеум в кухне осколков. Спустя мгновение входная дверь открылась и Лукас появился на пороге.

— Дело сделано, — сказал он. — Входите, а я уберу стекло.

Жаннин помогла Софи встать на ноги, потом потянулась за ведром.

— Оставьте его, — бросил Лукас. — Я займусь им позже.