Ради тебя

Она посмотрела на него с подозрением.

— Ты что-то скрываешь, — сказала она. — Что именно?

Боже, эта женщина видела его насквозь!

— Я точно не знаю, — ответил он. — Но я думаю, что, может быть, нанесу небольшой визит садовнику. Без его ведома.

Она покачала головой в знак неодобрения.

— Я не знаю, что ты задумал, но чувствую, что не смогу тебя от этого отговорить, так что не буду даже пытаться.

— Хорошо, — улыбнулся он ей. — До встречи.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Жаннин должна была признать, что чувствовала себя одиноко. Лукас ее оставил, когда был нужен ей как никогда ранее, и она не понимала, почему он не мог быть с ней этим вечером.

Она лежала на кровати Софи при угасающем свете дня, прижав к груди плюшевого мишку, так же как она лежала несколько ночей назад. В окне она видела светлячков, мерцающих в полумраке и двигающихся медленно, как будто они летели сквозь мед.

У Лукаса была уважительная причина, говорила она себе, иначе он был бы с ней сейчас. Но она не могла не задаться вопросом: правильно ли она понимает их отношения? Придумала ли она себе что-то, чего в действительности не существует? В данный момент ей казалось, что на самом деле она не знала его. Разве они были по-настоящему близки, если он даже не сказал ей, почему именно этим вечером он не мог быть с ней? Она подумала было позвонить ему и сообщить многообещающую новость о том, что одна из собак напала на след Софи, но вдруг испугалась, что ее звонок будет нежеланным. Он сказал ей, что у него важное дело сегодня вечером. Она не осмелилась позвонить.

Но только она начала думать о нем как о нечестном человеке, который использовал ее, как тут же вспомнила, каким он был в офисе Шеффера сегодня днем. Он с неподдельным интересом и беспокойством поговорил с несколькими детьми, он спросил родителей — и самого Шеффера — о перспективах лечения, которое проходила Софи и другие дети. Он был тогда в высшей степени искренним. Он редкий человек, и она простила его за то, что он оставил ее этим вечером. Какими бы ни были его причины, она знала, что они очень уважительные.

Она мысленно вернулась к Софи. Они обнаружили ее след около ручья, почти в миле от дороги. Это должно было означать, что ее ранения не были слишком серьезными. В противном случае она бы не смогла уйти так далеко. Впрочем, ей, должно быть, было очень страшно. Она незнакома с лесом и к данному моменту пережила уже четыре ночи наедине со странными звуками и безжалостной темнотой леса.

Держись, малютка. Чувствовала ли себя Софи покинутой всеми? Спрашивала ли она себя, почему ее до сих пор никто не нашел? Думала ли она, что о ней забыли?

Жаннин легла на бок и почувствовала, как слезы бегут по виску, на покрывало Софи. И в этот момент она услышала звук. Приподняв голову над подушкой, она прислушалась. Причитание было тихим и полным боли. Орла была там, бродила по лесу, окружающему Эйр-Крик, — она искала дочь, которую оторвали от ее сердца посреди ночи.

И впервые в жизни Жаннин точно знала, каково это.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Все трое сидели на плоских больших камнях на поляне и ели холодную запеченную фасоль и копченые сосиски прямо из консервных банок. Марти не позволила разжечь костер, поскольку поисковики могут увидеть дым. У Софи был неважный аппетит, и Зои не могла ее за это винить. У малышки очень болела рана на ноге, и она к тому же сильно напугана. Она, вероятно, начала понимать, что не выберется отсюда в ближайшее время.

Зои наконец-то отказалась от идеи проводить Софи к дороге. У нее было много причин, чтобы передумать. Во-первых, Софи проснулась лишь около двух часов дня, и у Зои не было ни единого шанса дойти до дороги и вернуться обратно до того, как стемнеет. Во-вторых, когда Софи, в конце концов, все-таки проснулась, ее ступня была так воспалена и так сильно нарывала, что и речи не могло быть о том, чтобы она на нее наступала. Зои дала ей какие-то антибиотики из аптечки, которую она принесла с собой, надеясь не только на то, что они помогут, но и на то, что не будет никаких непредвиденных, негативных воздействий на ее почки. Кто знает, что происходит внутри тела малышки?

Но третья причина, по которой Зои не отвела Софи к дороге, была самой убедительной: она просто не могла рисковать безопасностью Марти. Да, Софи пообещала не рассказывать, кто тот человек, который нашел ее в лесу, и Зои знала, что ребенок искренне обещал это. Но Марти была права. Они будут спрашивать Софи, пока она не сдастся. Она была умной и сильной, но в то же время больной и напуганной. Нет, Зои не могла подвергать Марти такой опасности.

Когда Марти, выплеснув свою ярость, вернулась из леса, Зои села с ней на софу в гостиной, и они тихо поговорили, пытаясь придумать, что им делать. Они обе уже успокоились и были готовы найти благоразумное решение.

— Пожалуйста, мам, не отводи ее к дороге, — сказала Марти.

Ее голос был тихим, но умоляющим, и Зои разрывал на части страх, который был спрятан за словами дочери.

— Ты разработала этот план, чтобы вытащить меня из тюрьмы, — проговорила Марти. — Этот замечательный, продуманный план. А если ты отведешь ее, это все испортит.

— Но ведь она больная маленькая девочка, — сказала Зои. — Серьезно больная. Боюсь, она может даже умереть здесь, если я ей не помогу.

— Но как ты можешь ей помочь? — возразила Марти. — Смотри на вещи реально. Ее нога так плоха, что ей приходится прыгать на одной ноге, а не идти. Я знаю, что у тебя хорошие намерения, мам, но если она не может выйти отсюда с тобой, ты в этом не виновата. Просто так бывает. Я хочу сказать, что у нас нет телефона или чего-то еще, чтобы позвать на помощь. Нам просто придется как можно лучше самим позаботиться о ней.

— Правда… я сама могу пойти к дороге, — сказала Зои медленно, обдумывая эту мысль в то время, как озвучивала ее. — Я могла бы подъехать на попутке до ближайшего городка и сообщить кому-то, что она здесь и ей нужна помощь.

Марти, не веря своим ушам, уставилась на нее.

— Скажи мне, что ты шутишь, — сказала она. — Тебя увидят люди. Они будут знать, что ты не умерла. А затем они найдут меня и посадят опять в Чоучиллу. Я никогда оттуда не выйду. И ты, вероятно, будешь там со мной за помощь в побеге.

— Я не думаю о себе, — честно сказала Зои. — Меня действительно не волнует, что будет со мной. Но ты туда не вернешься. Я не допущу этого.

— Тогда ты понимаешь, что не можешь пойти и найти помощь для нее, не так ли?

Зои кивнула, сдаваясь.

— Я понимаю.

— Спасибо, мам, — улыбнулась Марти.

Она достала еще одну сигарету из пачки в кармане и прикурила ее. Она затянулась сигаретой, и ее глаза вдруг наполнились слезами.

— Что такое, Марти? — спросила ее Зои.

— Я просто чувствую, что завидую или что-то такое, — сказала она, уставившись на кончик сигареты. — Когда я смотрю на тебя с этим маленьким ребенком. Ты никогда не уделяла мне столько внимания, когда мне было восемь.

— Я знаю это, милая, — признала Зои. — Ты права, прости меня.

— Почему ты не ставила меня на первое место? — спросила Марти.

Зои пристально смотрела в окно на лес.

— Я хотела ребенка, — начала она. — Мне было тридцать два, и почти у каждой женщины, которую я знала, были дети. Я чувствовала, будто мне чего-то не хватает. Твоему папе было к тому времени сорок три, и он, на самом деле, не хотел становиться отцом. Он был так занят своей карьерой, а также, как ты знаешь, он был занят и моей карьерой. Он никогда не хотел, чтобы я забеременела, поскольку я не смогла бы работать какое-то время.