Рафаэль

С того момента, как Винсента объявили мертвым, я стал видимым сыном. Единственным живым сыном. И я чертовски ненавидел это. До этого момента у меня были свои планы и бизнес, который я начал. Я знал о своей ответственности перед семьей, но то, что я был вторым сыном, давало мне свободу делать то, что я хотел, за пределами семейного бизнеса. Я не соглашался с методами Винсента и нашего отца. Торговля людьми. Принуждение к проституции. Продажа женщин.

Я чертовски ненавидел все это.

Но перемены были невозможны, потому что, пока был жив мой отец, он правил картелем Сантос. Представьте себе удивление, когда Саша Николаев, этот гребаный идиот и импульсивный ублюдок, казнил моего отца. Мир внезапно обратил свое внимание на меня. Новый глава картеля Сантос. Более хладнокровный. Целенаправленный. Более смертоносный. Но не более жестокий.

В тот день, когда я похоронил своего отца в католической церкви Святых Петра и Павла, проводить его пришли ряды добропорядочных граждан. Не потому, что он был хорошим человеком, а потому, что он был частью флоридского подполья и руководил преступной деятельностью всего штата. Они хотели убедиться, что у них все еще есть место за моим столом, их руки уже жаждали новых взяток.

Процессия из растянутых лимузинов, папарацци и репортеров задержалась повсюду, мельком замечая приезжих преступников.

Если бы только все эти добропорядочные граждане знали, сколько драм происходит в их собственных мирах.

Просто посмотрите на Округ Колумбия и семью Макхейл. С таким же успехом этот город можно было бы называть Городом грехов, а не Вегасом. Она скрывала грязь и секреты под иллюзией справедливости и длинных рядов выдающихся политических деятелей.

Мои глаза блуждали по экрану. Страницы и страницы информации, и, наконец, стало понятно, как появились Аня и мой отец.

Старый Макхейл был в долгу у Бенито Кинга и подписал соглашение "Красавицы и мафиози" с отцом Кассио. Жена Нико застрелила Бенито, но, к сожалению, десятилетия дерьма требуют много времени, чтобы разгрести его. Аня была одной из тех жертв печально известных красавиц Бенито и соглашения гангстера. Мой отец купил контракт у Бенито, когда мой старик решил, что проебет все на свете, лишь бы родить еще одного сына. Мой отец позвонил, чтобы взыскать долг, и старый Макхейл принес Аню в жертву, как жертвенного агнца. Хотя технически Макхейл нарушил этот контракт — потому что не отдал ему свою биологическую дочь.

А потом появилась информация об отцовстве Ани. Интересно. Это объясняло заявление Сейлор в тот вечер, когда мы встретились. Ее отец ненавидел все испанское. Готов поспорить на свое состояние, что причина была именно в этом.

Мне было интересно, знала ли Сейлор и насколько сильно. Она ненавидела меня достаточно сильно. Может быть, она думала, что я такой же, как мой отец. Трудно было сказать, когда она держала себя такой чертовски замкнутой.

Родители Сейлор были ничем не лучше моего отца, за исключением того, что у Сейлор не было семьи Николаевых, нацеленных на ее семью. Я подозревал, что братья Николаев так и не поняли, что на самом деле оказали мне услугу, даже если мне пришлось мстить за это. Внезапно, как глава картеля, я смог внедрить изменения и новые правила. Я положил конец торговле людьми и всем нашим делам с Тихуанским картелем, которые были основными поставщиками человеческого мяса.

Все прошло хорошо. Или нет. И началась наша вражда.

Какая чертова ирония в том, что тот же самый враг теперь нацелился на моего сводного брата и его мать. За исключением того, что они не знали о связи Габриэля со мной.

Но родители Сейлора знали.

Я снова перечитал электронное письмо Нико. Это был последний контракт, от которого меня, блядь, трясло от гнева. Он горел так сильно, что мне пришлось подавить его. Оно горело у меня в горле, в груди и заливало зрение красным.

Прямо как в тот день, когда я убил своего первого человека.

Мои глаза пробежались по страницам, и моя челюсть сжалась, когда потребность выследить родителей Сейлор и прострелить им чертовы головы поползла по моим венам.

Я, блядь, не мог в это поверить. Я ожидал чего угодно от чопорных, наносящих удары в спину известных личностей, но никогда чего-то подобного. Я взглянул на дату контракта. Оно было подписано неделю назад. Ее отец продал Сейлор в Сантьяго Тихуану. Старый ублюдок был связным Сантьяго в Вашингтоне, и только благодаря старику Сейлорз Картель Тихуаны захватил этот район и внес залог.

Пришло время ворваться в семью Моряка.

Никому не сойдет с рук причинение вреда моему младшему брату. Или моей женщине.

Глава ДвадцатьПятая

МОРЯК

Я

остаток ночи я ворочался с боку на бок. Беспокойство роилось в моем сознании.

Жениться или не жениться. Доверять или не доверять.

Габриэлю нужна была защита. От моих родителей. От картеля Тихуаны. Возможно, от многих других, если его связь с семьей Сантос выплыла наружу. Из-за всего этого я ворочался с боку на бок большую часть ночи. Первые проблески рассвета появились над горизонтом, и я отказался от сна.

Достав свой мобильный телефон, я включила его и проверила сообщения. У меня была куча пропущенных сообщений и звонков от Авроры и Уиллоу.

Аврора: * Где ты?*

Уиллоу: * Почему этот чертовски страшный чувак из Нового Орлеана преследует меня? *

Аврора: * Кто? Алексей? Он со мной.*

Уиллоу: * Его страшный брат.*

Аврора: *Саша?*

Уиллоу: * Я не спросила, как его зовут. Он прячется, отпугивая моих кавалеров.*

Аврора: * Моряк, где ты?*

Уиллоу: * Отвечай, женщина. Пропала вся твоя одежда и одежда Габриэля. Я схожу с ума. *

Аврора: * Моряк, я пошлю за тобой Алексея, если ты не ответишь.*

Боже милостивый. Кто угодно, только не этот страшный человек. Мне не нравилось судить о людях по их внешности, но, Господи Иисусе, он был чертовски страшным. Мне все еще было трудно думать о нем и Авроре вместе. Они были полярными противоположностями.

Я проверил время последнего сообщения. Что-то подсказывало мне, что если я спрячусь в гребаной Сибири, этот человек найдет меня. Сообщение Авроры было отправлено час назад, поэтому я быстро напечатала свой ответ. * У меня все в порядке. Мы с Габриэлем в безопасности. Я буду на связи. Не волнуйся.*

После этого я быстро приняла душ и оделась, но, прежде чем спуститься вниз, проверила, как там мой сын. Он скрючился на кровати, его нога снова свисала с кровати, прямо с подушки, а покрывало наполовину сползло с кровати. Мои губы изогнулись в улыбке, когда я увидела, что он так крепко спит, его рот слегка приоткрыт. По крайней мере, вчерашние события оставили его невредимым.

Пока я пробирался по дому, было тихо, большая часть домочадцев еще спала. Когда мы приземлились вчера, я увидел охранников, бродящих по дому и острову. Вчера Рафаэль упомянул, что у него на острове остались охранники и домашний персонал, но он никогда не упоминал, сколько людей на самом деле здесь жило. Хотя, по моим наблюдениям, он проводил здесь небольшую военную операцию.

Восходящее солнце отбрасывало тени на прихожую. Дом был великолепен. Он был роскошным, но в то же время гостеприимным. В отличие от дома моих родителей. Я рано научился ни к чему не прикасаться в нашем доме. Однажды я случайно разбил пепельницу моего отца. Он ударил меня так сильно, что я пролетел через весь кабинет, ударившись затылком о стену. Аня пришла мне на помощь в тот день, как делала это много раз. Она сказала ему, что сама все сломала. Он прекрасно знал, что это сделала я. В конце концов, он видел, как я это делал.