Раковый корпус

30 ноября 1966 г., выступая в Институте востоковедения, А. С. прочитал из «Ракового корпуса» главу 6-ю («История анализа») и главу 16-ю («Несуразности»). Перед чтением сказал: «Первую часть повести я окончил весной. Я послал текст в журнал “Новый мир”, но он не был принят. Однако повесть прочли и одобрили в различных литературных инстанциях и рекомендовали к печати. Впрочем, это ещё не значит, что она будет опуб ликована. Судьба этой повести ещё не ясна» [34] . Отвечая на вопрос, автобиографичен ли Костоглотов, автор был краток: «Я не смешиваю себя ни с одним из персонажей повести» [35] .

34

Александр Солженицын. Публицистика. Т. 2. С. 20.

35

Александр Солженицын.

Публицистика. Т. 2. С. 25.

Промежуточный вариант 2-й части «Ракового корпуса» А. С. решил передать А. Т. Твардовскому в феврале 1967 г.:

«Мне кажется справедливым предложить Вам быть первым читателем второй части “Ракового корпуса”, если Вы, конечно, этого захотите.

Текст ещё подвергнется шлифовке, я пока не предлагаю читать повесть всей редакции “Нового мира”, но мнение Лакшина меня также очень бы интересовало.

Пользуюсь случаем заверить Вас, что несостоявшееся наше сотрудничество по 1-й части повести никак не повлияло на моё отношение к “Новому миру”. Я по-прежнему с полной симпатией слежу за позицией и деятельностью журнала. Но обстановка общелитературная слишком крута для меня, чтобы я мог разрешить себе и дальше ту пассивную позицию, которую занимал четыре года» [36] .

36

Наталья Решетовская. Александр Солженицын и читающая Россия. С. 272.

Через месяц, 16 марта 1967 г., А. С. был у Твардовского, но в полуторачасовой беседе с глазу на глаз меньше всего было речи о «Раковом корпусе».

«Второй части “Корпуса” он высказал высшие похвалы; что это в три раза выше первой части. Но вот что… <…>

– …Но вот что: даже если бы печатание зависело целиком от одного меня – я бы не напечатал. <…> Там – неприятие советской власти. Вы ничего не хотите простить советской власти. <…> Вы – ничего не хотите забыть! Вы – слишком памятливы! <…> Ваша озлобленность уже вредит вашему мастерству. – (Почему ж 2-я часть вышла “в три раза лучше” той, которую он хотел печатать?) – На что вы рассчитываете? Вас не будет никто печатать» [37] .

37

А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. С. 163, 164.

Закончив в феврале 1967 г. «Архипелаг ГУЛАГ», А. С. занялся отделкой обеих частей «Ракового корпуса». «Каждую страницу, перед тем как её печатать окончательно, я её ещё раз дотягиваю, если ещё могу, чтобы поднять её художественную высоту. Так доработан “Раковый корпус”, например <…>» – заметил А. С. в интервью с Хилтоном Крамером, критиком «Нью-Йорк Таймс» (20 апреля 1980) [38] .

В письме IV Всесоюзному съезду писателей (16 мая 1967) А. С. подытожил:

38

Александр Солженицын. Публицистика. Т. 2. С. 537.

«Моя повесть “Раковый корпус” (25 авт. листов), одобренная к печати (1-я часть) секцией прозы московской писательской организации, не может быть издана ни отдельными главами (отвергнуты в пяти журналах), ни тем более целиком (отвергнута “Новым миром”, “Простором” и “Звездой”)» [39] .

Тот резонанс, который вызвало письмо А. С. съезду в Советском Союзе, а особенно на Западе, заставил боссов из писательского департамента искать замирения с автором. Воспользовавшись растерянностью в верхах, Твардовский на узком заседании так называемого рабочего секретариата 12 июня 1967 г. предложил пригасить конфликт, немедленно отправив в печать «Раковый корпус»: опубликовать не позже чем через два дня в «Литературной газете» отрывок со ссылкой, что полностью повесть будет напечатана в «Новом мире». Секретари как будто с ним согласились. (Твардовский тут же выбрал главу для «Литгазеты» и сам надписал: «Отрывок из романа “Раковый корпус”», хотя год назад считал это название недопустимым.) Но не только через два дня, а даже через три месяца предложению Твардовского не был дан ход. (В промежутке А. С., надеясь подтолкнуть к действию тех, от кого зависела публикация, предложил Твардовскому заключить договор на повесть, однако тот признался, что не может этого сделать без разрешения.)

39

Александр Солженицын. Публицистика. Т. 2. С. 32.

Тогда 12 сентября 1967 г. А. С. отправил письмо в секретариат правления Союза писателей и всем секретарям правления. В частности, он напомнил: 12 июня «секретари Правления обещали “рассмотреть вопрос” по крайней мере о печатании моей последней повести “Раковый корпус”. Но за три месяца сорок два секретаря Правления не оказались способны ни вынести оценку повести, ни принять рекомендацию о её печатании. В этом странном равновесии – без прямого запрета и без прямого дозволения – моя повесть существует уже более года, с лета 1966. Сейчас журнал “Новый мир” хочет печатать эту повесть, однако не имеет разрешения. <…>

Я настаиваю на опубликовании моей повести безотлагательно!» [40]

Заседание секретариата правления Союза писателей в ответ на это письмо состоялось 22 сентября под председательством К. А. Федина и длилось больше пяти часов: началось в час и окончилось после шести. Присутствовало свыше тридцати секретарей СП. А. С. объяснил, что отправил своё настоятельное письмо секретариату, чтобы ускорить публикацию «Ракового корпуса» и тем самым предупредить его утечку к западным издателям. Секретари же для дискредитации А. С., как по команде, сворачивали на его пьесу «Пир победителей» (1951), сочинённую устно на общих работах в Экибастузском лагере, никем не читанную, пока её не захватили при обыске сотрудники КГБ и не стали распространять. От А. С. требовали публично выступить против шума на Западе вокруг письма IV Всесоюзному съезду писателей. Но А. С. настаивал на том, что не может выступать по поводу ненапечатанного письма, ни один пункт которого даже не начал исправляться. Никаких результатов обсуждение не дало.

40

А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. С. 601.

Но после секретариата Твардовский написал А. С.: «Практически мой вывод такой, что мы готовы заключить с вами договор, а там видно будет» [41] .

18 декабря 1967 г., после ещё одного безрезультатного разговора в Союзе писателей Твардовского и А. С. с секретарями правления К. В. Воронковым и С. В. Сартаковым, Твардовский сказал автору «сдержанно-торжественно:

– Запускаем “Раковый” в набор! Сколько глав?

Договорились на восемь» [42] .

41

А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. С. 186.

42

А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. С. 196.

«…не погнушался Твардовский пойти сам и в типографию “Известий”, – заметил А. С., – и там дал понять какому-то начальнику, что с “Корпусом” – не самоуправство, а есть такое мнение, и надо поторопиться. И партийный начальник, не представляя же подобной дерзости в другом партийном начальнике, так поторопился, что <…> к исходу следующего дня принесли в редакцию пачку гранок, и я <…> тут же провёл и корректуру» [43] .

Но предназначавшиеся для первого номера «Нового мира» за 1968 г. начальные главы «Ракового корпуса» не были пропущены, и Твардовский пишет 7–15 января 1968 г. письмо первому секретарю правления Союза писателей К. А. Федину:

43

А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. С. 196.

«О “Раковом корпусе”, между прочим, мне хочется сказать запомнившимися мне словами одной старой, но мудрой книги: “Если книга возвышает душу, вселяя в неё мужество и благородные порывы, судите её только по этим чувствам: она превосходна и создана рукой мастера”.

<…> Роман, задержанный сейчас в стадии набора первых восьми глав, предназначавшихся для январской книжки “Нового мира”, становится во главе очереди задержанных (хотя никем не запрещённых) таких крупных и ценных произведений, как “Сто суток войны” К. Симонова, роман А. Бека “Новое назначение”, работа Е. Драбкиной, посвящённая последним годам жизни В. И. Ленина, “Зимний перевал”, – перечень можно было бы ещё продолжить.

Опубликование “Ракового корпуса”, которое само по себе явилось бы событием литературной жизни, рассосало бы образовавшуюся из задержанных рукописей “пробку”, как это бывает на дороге, когда головная машина тронется. Это было бы бесспорным благом для советской литературы на нынешнем её, скажу прямо, кризисном, весьма невесёлом этапе, разрядило бы атмосферу глухой “молчанки”, тяжёлых недоразумений, неясности, бездейственного выжидания…

И всё это теперь зависит целиком от Вас, Константин Александрович, – только от Вас, потому что Секретариат, конечно же, поддержал бы Вас, если бы Вы, хоть со всеми необходимыми оговорками, сказали бы по вопросу об опубликовании только те слова, которые, собственно, уже сказали на Секретариате при обсуждении “Ракового корпуса”: «на усмотрение редакции “Нового мира”. <…>